– Когда у вас состоялся первый контакт с Лобановским – тренером сборной СССР?
– В 1975-м мои обстоятельства перехода не выглядели такими уж и сложными. Я рассказывал, что после неудачи с выходом в чемпионат Европы Бескова перекинули из 1-й сборной в олимпийскую (костяк составил возрожденный им «Спартак»). И я вроде бы числился при нем. Не скажу, что в то межсезонье задыхался от работы. А что действительно было – так это с понятной тоской поглядывал в сторону национальной команды. Разворот случился, как это часто бывает, неожиданно. Под Старый Новый 1975 год мы с женой пригласили друзей на домашнее застолье. Вдруг зазвонил телефон. В трубке услышал легко узнаваемый голос Лобановского:
– Савелий Евсеевич! Почему до сих пор в Москве?
– А где ж мне быть, Валерий Васильевич?
– В Киеве. Завтра туда собирается Юрий Андреевич Морозов. С ним и выезжайте. Вопросы, связанные с вашим пребыванием в сборной, с руководством Управления футбола согласованы.
То, что «без меня меня женили», подтвердилось на следующее же утро в кабинете начальника Управления футбола Зенченко. Общение с Львом Кирилловичем, по существу, свелось к одной фразе:
– Савелий, отправляешься в Киев!
Так я неожиданно вновь оказался в 1-й сборной. Правда, с настроем, что лишь на время – надолго не задержусь.
– Почему так?
– Ну, хотя бы потому, что штаб Лобановского состоял из одних киевлян. Только Морозов да я были «неместными». И потом сразу по приезде мне объяснили: через пару дней намечается вылет на тренировочный сбор в Югославию. Оттуда на товарищескую встречу во Францию. А после нее один из докторов (2-м считался врач киевского «Динамо» Виктор Иванович Берковский) вместе с «отсевом» не включенных в команду игроков отправится домой.
Отсюда выстраивалась логическая цепь: чтобы я остался, Валерий Васильевич должен в меня поверить; а чтобы поверил – очень даже надо себя проявить. Случай долго себя ждать не заставил. Сначала прибыл из Москвы на спортбазу в Конче-Заспе, закинул чемодан в номер, который потом Лобановский мне всегда бронировал. Затем улетели в Белград, а оттуда добрались до места предсезонной подготовки. Только разместились, как ко мне приковылял первый пациент – динамовский центрфорвард Петр Слободян. Пожаловавшись на боли в стопе, пояснил:
– Начинаю тренироваться, вроде нормально. Однако потом боль не дает ничего делать.
– А к Берковскому, – спрашиваю, – обращался?
– Да, – отвечает. – И после его обезболивающих уколов даже тренировался. Но со слезами на глазах…
Я стал пальпировать (прощупывать пальцами) мизинец. Дошел до 5-й плюсневой кости. Эту зону медики не зря называют «слабенькой». Там частенько из ничего – твердый грунт, стопу не так зафиксировал, подвернул, наступил – происходят очень неприятные стрессовые переломы. Худшее подтвердилось, когда нажал на хрящ. Потому что Слободян от боли аж вскинулся.
– Э-ээ, Петя! – говорю. – А у тебя перелом!
– Да ладно!
– Вот тебе и ладно! Снимки надо делать, обследоваться…
Жили мы, между прочим, тогда в далеком местечке Бажко Поле. Пансионат летчиков. Чтобы рентген сделать, надо черт-те куда – за тридевять земель ехать! Пошел к Лобановскому, поведал о приключившейся со Слободяном беде. У Валерия Васильевича зрачки сразу расширились:
– Как так? Ничего не понимаю! Он же еще вчера на тренировке пахал, молодым лосем в манеже бегал. Какие предложения?
– В Москву его надо отсылать, к Мироновой!
Лобановский недоверчиво:
– А вы в этом уверены?
– Уверен, – говорю как можно убедительней. А сам понимаю: вот он – час истины.
Слободяну взяли билет на самолет. И он улетел с моим сопроводительным письмом в столицу, «в объятия» к нашему крупнейшему специалисту по спортивным и иным травмам.
Проходит несколько дней. И снова, недобро насупившись, Лобановский пригласил к себе, в штабной номер. Ну, думаю, все! Неужели обмишулился? Вроде не должен был. Но по закону подлости чего не бывает? Словом, смотрю на него, а у самого мыслишка нехорошая – вот как он меня сейчас из сборной возьмет да и турнет! Так что прямо-таки умилился, когда услышал:
– А у Слободяна-то действительно перелом!
Оказывается, в некотором роде повторилась история времен моего дебюта в сборной Качалина. Как и тот, Валерий Васильевич через администратора Петрашевского связался с Москвой. Там мою правоту подтвердили.
– А ведь, получается, Миронова уже во 2-й раз вольно или невольно, но решила ваш кадровый вопрос…
– Да, опять с ее легкой, «поставившей на ноги» многих руки Лобановский выдал мне вотум доверия. Да и Слободяна с той поры считаю своим «крестником». Работать с этими людьми пришлось долго и много. Мало кому, например, сегодня известно: на протяжении следующих двух лет я с Лобановским сразу на двух работах трудился. То есть не только в сборной, но и в его динамовской команде Киева. Трудновато, конечно, приходилось. Но это было славное время.
Потому что в те памятные 1975–1976 годы киевляне громко заявили о себе миру замечательными победами в Кубке Кубков и Суперкубке. Так что осознание личной причастности к триумфальному в истории отечественного футбола событию компенсировало все труды и проблемы. К тому же мое неофициальное на первых порах совместительство скоро радикально гармонизировалось естественным путем. Потому что мне фактически пришлось перебраться из Москвы в украинскую столицу. Да и как иначе? Ведь киевские динамовцы составляли тогда почти всю сборную – из других команд на сборы главной команды являлось три с половиной человека…
– А коллеги из киевского «Динамо» вас не ревновали?
– Чего ревновать-то? С врачами «Динамо» – Виктором Берковским и Владимиром Малютой у меня были и до сих пор сохраняются самые хорошие отношения. Мы никогда не делили кресла. И всегда работали на общий результат.
Взять того же Малюту! Чего скрывать: когда Володя пришел из «Кузбасса» в «Динамо», он многого не знал. А я к тому времени в футбольной медицине уже поднаторел. И с удовольствием делился накопленным опытом. Мы и теперь, много лет спустя частенько перезваниваемся. Причем обмен даже, казалось бы, сугубо профессиональной информацией проходит в восторженных тонах.
Да и с Берковским, который до сих пор работает доктором динамовской команды Киева, сохранились теплые дружеские отношения. Что касается распределения должностей, то ни я, ни они себя не назначали…
– Вы хотите сказать: коллеги хорошо понимали – все инициативы с вашим привлечением как в сборную, так и в «Динамо», исходили от Лобановского?
– Конечно. Все шло от него. И даже мое начальство в Управлении футбола СССР – касалось ли это сборной или только «Динамо» – делало так, как говорил Валерий Васильевич. Ну вот, допустим, что-то на игре в Киеве случилось с Леонидом Буряком. Тут же звонок от Валерия Васильевича: дескать, так, мол, и так – Буряку неудачно наложили повязку, чего-то там «сожгли». Так что, будьте любезны, назавтра утром непременно прибыть в Киев.
Я садился в машину, приезжал в аэропорт, твердо зная, что есть билеты, нет билетов – «зеленая улица» обеспечена: разместят хоть в кабине экипажа. Что, собственно, не раз случалось.
– Это что – одно упоминание имени Лобановского тогда так работало?
– Да что имя – многочисленные болельщики киевского «Динамо» воспринимали любимую команду как некую путеводную звезду отечественного футбола. И были всегда рады для нее что-то сделать. Однажды я оказался в ситуации, когда из Адлерского аэропорта требовалось срочно добраться до Гантиади в Абхазии. Стоило, упомянув киевское «Динамо», обратиться за содействием к местным гаишникам, как они меня ночью, с ветерком доставили в пункт назначения.
– Вы начали рассказывать о необычном экстренном вылете в Киев, а я перебил…
– Да, забавно тогда получилось. Пришел в кассу – все билеты проданы. Мимо проходит стюардесса. Я к ней:
– Помогите, ради бога! Я – врач сборной и «Динамо»! Крайне необходимо улететь в Киев! Хорошо бы ближайшим рейсом: он – через 45 минут…
Она нехотя взяла мой паспорт, раскрыла, вчиталась и вдруг начала смеяться. Я в недоумении спрашиваю:
– Что случилось?
– Да ничего. Просто я тоже Мышалова. Впервые встречаю однофамильца!
Девушка тут же провела меня через все кордоны в… кабину к пилотам. Ну, а уж тем не столь важно было – Мышалов я или Иванов, Петров, Сидоров. Главное – с ними летит врач их любимого «Динамо».
– А чем вас с самого начала поразил Лобановский-тренер?
– К тому времени период моего становления как футбольного врача остался далеко позади. Теперь освоение нового шло вглубь. Поэтому методы работы Лобановского вызывали профессиональный интерес. В них многое приятно удивляло. Например, четкая организация тренировок. Или большое разнообразие режимов работы. У Лобановского они следовали в строгом порядке – одно за другим, без смешивания в кучу всего, что я наблюдал на занятиях у многих других наставников.
