ногами на кровати и заснули.
Глава 21
Утро началось просто прекрасно. Проснулись мы сами по себе и даже позволили такую недоступную ранее роскошь, как просто поваляться в постели.
Проделав утреннюю гимнастику, заключающуюся в быстром шевелении пальцами ног и плавном почесывании пуза, я привел себя в порядок и начал разбирать свой сидор от накопившихся в нем за время путешествия вещей. Американский «кольт» с патронами, цепочка с жетоном Сэма Уолтона. Несколько трофейных часов. «Кольт» пойдет кому-нибудь как подарок в качестве «борзого щенка». Жетон останется со мной, я его на будущую аллею славы имени себя повешу. Часы… я лениво покопался в кучке – все на продажу. Наши командирские лучше.
Отложив для последующей стирки исподнее, я снова наткнулся на катушку с фотопленкой, которую мне вручил Черный для страховки. Отдать или нет? Так ничего и не решив, следующей я аккуратно развернул справку от Елены. Пробежав глазами по всяким непонятным медицинским терминам, я перевернул листочек и уставился на телефонный номер. Наберу, обязательно наберу. Переписал его на всякий случай отдельно и так, со справкой в руках, и вышел в коридор. Глядишь, не сразу пристрелят.
Но в коридоре было пусто. Я вышел на середину, посмотрел влево, потом вправо. Вообще ни души.
– Я до медпункта дойду, морду лица проверю, – обернувшись, сообщил я Незлобину.
– Давай, а я буквы знакомые поищу пока, – снова устраиваясь на кровати с откуда-то добытой книжкой, ответил Огонек. – Да, заодно, если нашего Зайцева встретишь, то спроси про еду, а то непорядок намечается.
Постояв пару секунд, я решил, что настоящему мужику налево ходить западло, поэтому развернулся направо. Коридор закончился дверью со вставкой из рифленого стекла. Ну, такая, где стекло бугорками и проволочки крест-накрест. Свет проникает, а что за ней – разглядеть нельзя. Открыв дверь, я увидел перед собой лестничную площадку. Обычную такую, где пол выстелен квадратиками, а до уровня груди все замазано грязно-зеленой краской. Я принюхался – отчетливо тянуло дымом. Сориентировавшись, я спустился к импровизированной курилке, где, периодически стряхивая пепел в стеклянную литровую банку, стояли трое и о чем-то разговаривали.
– Привет всем, я только вчера приехал, – в ответ на вопросительные взгляды замолчавшей троицы пояснил я, – где тут медпункт, не подскажете?
Получив разъяснения, я добрел до указанной двери. Дверь была монументальной, единственная из всех обита дерматином и украшена рисунком из блестящих шляпок гвоздей. На уровне глаз сверкала полированная под золото табличка, на которой было написано «А. П. ЧЕХОВ». Офигеть, писатель. Только ятей в конце не хватает. Постучав в табличку, я услышал ответное «войдите» и, с трудом открыв дверь, протиснул свою тушку в образовавшуюся щель.
Никакого Чехова с бородкой клинышком внутри не было – лишь коротко стриженный мужик с мордой в складках а-ля шарпей, на которую натянули дымчатые очки а-ля рембо-кобра. Они, кажется, за их форму «капельками» назывались в мое время.
Посередине комнаты стоял стол с наваленными на него кипами бумаг, среди которых с какой-то радостной нервозностью колупался этот самый очкарик. Пока я пытался найти вокруг следы медицины, он успел проглядеть пару кип, выдернуть оттуда какие-то листики, разложить все по папкам и достать новые.
– Товарищ, я вас слушаю, – поднял на меня глаза «писатель». – И кто вы такой, представьтесь, пожалуйста!
– Николай Орлов, прибыл вчера, ищу медпункт для внесения новых записей в личное дело. Но, кажется, был курящими товарищами неверно информирован, – все еще находясь в удивлении, ответил я.
– Алексей Петрович, ответственный за безопасность посольства и всех в нем, – ответно представился мне Чехов. – Постойте, это же вы вчера Фо нам привезли?
– Так точно, мы, – ответил я, одновременно пытаясь вспомнить, кто же отвечал за безопасность посольств. Вроде бы КГБ, но не точно… – Но для нас это был Нехуэй, и он нас отравить пытался. Да и изначально у нас другая задача была.
– Вот про эту самую задачу давайте и поговорим. А про медпункт не беспокойтесь, сам проведу, чтобы больше поводов курильщикам не давать…
Оказалось, что те блоки, которые мы приперли, они вовсе не от «фантома» или там «канберры» какой, а вовсе даже от какой-то доселе не щупанной нашими специалистами летаблы. Новая электроника, шифры и коды, все дела… Понятно, что как все это выяснилось, все вокруг возбудились не на шутку и начали слать всякие требования «найти, сохранить, обеспечить» во все причастные места. Что там сейчас делает генерал, мне неведомо, а вот как отвести удар от наших задниц, я уже точно знаю.
Как только этот Алексей Петрович узнал, что есть пленка, на которой запечатлено исходное состояние всех этих контейнеров, и она находится буквально у него под ногами, он, перевозбудившись, бегом дотащил меня до места нашего отдыха и под недоуменным взглядом Незлобина буквально вырвал протянутую ему катушку.
– С момента съемки была только у меня, – прокомментировал я. – Вы обещали про медпункт…
– Да-да-да, – не отрывая взгляда от зажатого кулака с катушкой, ответил кагэбэшник, – пойдемте.
Оказалось, медпункт был через пару дверей от нас. Сдав меня на руки некой Ларисе Анатольевне, «бурильщик», не приходя в сознание, приказал ей «провести полную профилактику и обеспечить все необходимое» и испарился.
Лариса Анатольевна оказалась скучающей на своем посту пожилой врачихой, которой в моем лице привалило развлечение. Обрадовавшись подарку, она развила бурную деятельность. Сначала изучила все документы, потом меня, как игрушку, крутили и вертели, заставляли открывать рот, показывать язык и говорить «а-а-а». Не обошлось без прослушивания легких и постукивания по разным местам.
Отдельный интерес бабулька проявила к моей татуировке терминатора. Дескать, раньше по документам не было, а сейчас вон какую-то страхолюдину уже нарисовать успели. И ведь наверняка делали это в условиях полной антисанитарии, охламоны. Я легонько возражал, утверждая, что никакой антисанитарии не было в помине и дезинфекция вьетнамцами производилась сразу со всех сторон. Девяноста шестью градусами снаружи и сорокаградусной изнутри. Причем много раз, для более сильного и длительного эффекта. Вроде проканало.
Наконец, старушка наигралась мной и со словами «во избежание инфектумов и сепсисов» смазала что-то зеленкой на спине. Потом, уложив меня на кушетку филейной частью вверх, эта последовательница Гиппократа всадила в мою задницу штук пять уколов, приговаривая при этом «вам, молодым, это полезно». И ведь все время, пока я у нее, она вспоминала всякие азиатские заразные болезни, от чумы до холеры включительно, и искала на мне их признаки. Профессиональное это у них, что ли, – коллекционировать самые страшные болячки?
Велев мне одеваться и ждать, старушенция заткнулась и начала писать всякие кракозябры в журналы, книжечки
