и прочие непонятные для меня места. Чтобы, не дай боже, не получить еще уколов в свою тушку, я сидел тихо и всячески старался не мешать боевой бабуле.
– Так, в твои документы я записи сделала, фотостудия дальше по коридору, третья дверь. Принесут фотографию, и сделаю военник. И зови второго, – внезапно обратила на меня внимание врачиха.
– Чего? – Резкий переход от тишины реально вогнал меня в ступор.
– Вот же бестолочь какая. Говорю, тащи сюда своего подельника и иди делай фотографии, – скомандовала бабуля.
– Так вы же врач, – поднимаясь с кушетки, немного недоуменно сказал я, – а тут другие нужны.
– Я тут и врач, и другая, и третья. Шагом марш!
Решил больше не испытывать терпение хоть маленького, но явно начальства, я ответил «есть» и закрыл дверь с другой стороны. Отконвоировав Незлобина до врачихи и сдав ей его на руки, я поторговал своей мордой перед фотографом. Проморгавшись после вспышки, принял решение больше не искать приключений на свою задницу и вернулся назад в комнату.
В комнате обнаружился Зайцев, который, сидя на койке Огонька, перелистывал оставленную им книжку.
– Добрый день, Анатолий Сафронович, – поздоровался я, – а мы тут медосмотры проходим и уколы получаем.
– В курсе, Алексей Петрович сообщил. Чего ты про фотопленку-то не сказал сразу?
– Так не спрашивали же, – включил дурака я, – а как узнал, что надо, так сразу сказал. А обед будет?
– Будет, все вам будет. И ужин с кефиром, и булочка с обедом, – про что-то размышляя, задумчиво ответил мне Зайцев.
– Готовы выполнить любой приказ Родины, – мне чего-то очень не понравился тон Зайцева, и я решил сдать назад.
– Это хорошо, это правильно… Так, – внезапно он хлопнул ладонями по коленям и встал. – Завершайте все дела тут и завтра в восемнадцать ноль-ноль быть прямо вот на этом месте, готовыми к полету в Союз. Вопросы?
– Есть быть прямо тут завтра в восемнадцать ноль-ноль. Вопрос только один: за территорию посольства можно? А то раз назад, то без подарков нельзя.
– Выходить можно, вы в списках. Главное, потом не забыть войти. Еще вопросы? – и, дождавшись ответа «никак нет», Зайцев ушел и даже дверь не закрыл за собой, редиска этакая.
* * *
Вернувшийся после иглоукалываний Незлобин вручил мне новенький военный билет и поинтересовался причиной моего задумчивого разглядывания кирпичной стены за окном.
– Вень, завтра вечером нас отправляют назад в Союз.
– Домой?! Откуда узнал?
– Зайцев приходил, обрадовал.
– Так надо машину продать, подарков купить, дел невпроворот, а ты тут сидишь!
Незлобин засуетился. Схватил вещмешок, потом ключи от машины…
– Я не сижу, я стою и размышляю, как это сделать, я тут никого не знаю, а ты?
– Найду. Хотя давай подстрахуемся и разделимся.
Мы разворошили все свои запасы и собрали в кучу все донги, что у нас были. Треть я взял себе, остальное забрал Незлобин. Совместно решили, что Незлобин пойдет по своим знакомым искать, а я поеду к прорабу, попробую продать машину. На все вырученные деньги набираем драгоценных камней и прочую ювелирку, чтобы продать в СССР.
* * *
Антип Вавилыч обнаружился в своей прорабской норке, что-то тщательно расписывающим в большой толстой тетради.
– День добрый доблестным труженикам мастерка и бетона! – поприветствовал я его.
– О! Журналист. И тебе не хворати, – радостно заулыбался он. – Ви снова очень правильно! Писля вас учора принесли, спробуйте шматочек!
Передо мной развернули тряпочку, внутри которой лежал бело-розовый шмат сала. Ага, с чесноком и прожилочками. Это я люблю.
– Такое сало грешно есть просто так, – сказал я, жуя и демонстративно закатив глаза, – ведь как есть амброзия.
– Так це легко выправити, – ответил он и достал темную полулитровую бутылку, заткнутую сложенной бумажкой.
– Только по чуть-чуть. Я вообще по делу, – не думал даже отказываться я.
– Справа без мастила не робиться, – раздухарился Вавилыч и разлил по выставленным кружкам.
Бахнули мы по чуть-чуть. Потом еще по чуть-чуть. Затем к нашему производственному совещанию присоединился мой «тезка» Александр, который добавил жывыя и народныя кушанья, чем выдал в себе представителя Белорусской ССР.
В общем, такому интернациональному коллективу я и поведал свою проблему с отъездом в Союз. Дескать, надо продать машину и на донги закупиться чем-нибудь ценным.
Недолго думая, мы все пошли смотреть тачку. Ну в смысле я показывал и рассказывал про боевой путь сей чудесной машины, а мужики перебивали друг друга, пытаясь доказать, что уж он-то продаст машину дороже всех. Закончилось все тем, что белорус при очередном опробовании движка затормозил с юзом так, что обдал нас клубами пыли. Матерясь и отплевывась, мы вернулись в прорабскую промочить горло.
После еще одного горилкопринятия оказалось, что это только для таких, как я, сделки с местными составляли какую-то проблему. Для всех остальных, да еще давно живущих в Ханое, уже существовали налаженные каналы сбыта и закупок, причем с точным пониманием, что надо везти, чтобы получить максимальную прибыль.
Еще раз уточнив у меня время отбытия и, условившись о месте передачи ценностей, интернациональная команда выпила «на посошок» и, выпустив меня на жаркое вьетнамское солнце, уехала обращать донги и автомобиль в ништяки.
Хорошо, что Вавилыч заранее позаботился о моем неокрепшем организме и попросил водилу очередного грузовика довезти меня до посольства. На такой жаре после прохлады бытовки меня довольно основательно развезло и обратно я сам, своим ходом, точно бы никогда не добрался.
При виде таблички «Посольство СССР» я мобилизовался, показал военник знакомому охраннику и ровно прошел через ворота. Уже достижение. Потом аккуратно, по тенечку, добрался до нашей комнаты. Там я скинул обувь, повалился на кровать и мгновенно уснул.
* * *
– Коля, ты что, бухой?
Разбудил меня мрачный Незлобин. Причем растолкал безо всякой нежности.
– Выпили с прорабами чуток… А что, заметно?
– Ну и запашок стоит в комнате. И не стыдно тебе пить без меня? Нам же закупаться надо!
Я прислушался к себе.
– Нет, не стыдно. Как говорили великие люди, если натворил хрени, а чувство вины так и не пришло, – значит, сделал все правильно. А ты чего такой смурной?
Незлобин с тяжелым вздохом сел на койку:
– Знакомые мои пропали. Есть тут рынок под названием Зеленый. Там ханурики одни работали. Меняли донги на рубли и обратно… Через них можно было достать драгоценные камни, золото. Два раза обошел – никого. Сдриснули куда-то, и никто не знает куда.
– А у меня все хорошо. Антип с товарищем вызвались помочь за долю малую. – Я посмотрел на часы. – О, уже можно выдвигаться.
– Так что же ты морду давишь?! Давай, ноги в руки, нам еще упаковываться…
