что могло бы оправдать его арест. В отчаянии, глубину которого мне не хватало сил даже признать, я поехала к дому Ру.
И увидела, что его плотным кольцом окружили журналисты.
Я выругалась всеми плохими словами, какие знала, и теми, какие придумала на месте. Комсток, видимо, сообщил им, либо что мы опознали Эмбер, либо что арестовали бывшего врача. Может быть, и то и другое. Значит, этот дерьмоед теперь работал не только против меня, но и против своего собственного дела. Вряд ли на такое его спровоцировала только ненависть ко мне. Если он сам был причастен к похищению девочек, он просто сорвал джекпот, когда я повесила всю вину на Кайнда и заодно дискредитировала себя.
Вот черт.
Я надела авиаторы, заткнула уши и двинулась к входной двери Ру. По крайней мере, пресса держалась на расстоянии от ее подъездной дорожки и лужайки. Завизжали камеры, и их визг показался мне даже громче, чем гул вопросов. Я постучала и заглянула в окно. Шторы были открыты, и Ру нигде не было видно – значит, поняла я, если она дома, то прячется в спальне или в ванной. Я прижалась лицом к камере, установленной на ее входной двери, и тихо сказала:
– Ру, это агент Рид. Мне нужно с вами поговорить.
Ответом мне стало щелканье замков.
Женщину, открывшую дверь, было почти не узнать. Она стала серой. Кожа, корни волос, белки глаз – все обратилось в пепельный.
– Чем раньше вы меня впустите, тем меньше они успеют сделать фотографий, – заметила я, заслоняя ее своим телом. Она отступила в сторону, давая мне пройти, и не удосужилась задвинуть замки у меня за спиной.
– Как вы?
Она провела рукой по тусклым, безвольно поникшим волосам.
– Чуть хуже, чем выгляжу.
– Это плохо?
Она одарила меня бледной улыбкой. Хоть что-то.
– Не хочу, чтобы нас увидели, – сказала я. – Куда мы пойдем – в подвал или в спальню? Эта ванная явно слишком мала для нас обеих.
Она приподняла бровь.
– Вы знаете, как обустроена моя квартира?
– Так бы я обустроила свою, если бы мне пришлось пережить то, что пережили вы.
Она кивнула и направилась к спальне, я последовала за ней. Едва мы вошли, она закрыла за нами дверь. Обстановка здесь была такой же простой и скудной, как и во всем остальном доме, даже книжки не лежало на прикроватном столике. Что она тут делала, пока снаружи толпилась пресса?
– Я хочу показать вам одну вещь, которую мы с агентом Стейнбеком обнаружили в лесу неподалеку от места преступления.
– Забавно, правда? – вдруг произнесла она, пока я искала фото желтого пластыря с черным слоном.
– Что именно?
– Он Стейнбек, а вы Рид. Прямо как писатели. Дошло?
Я наморщила лоб. Мне это и в голову не приходило, если честно.
– Да, забавно. Взгляните, пожалуйста, на фото. – Я повернула к ней экран. – Узнаете?
Ее лицо напряглось и сразу же расслабилось, как будто она увидела фотографию друга, с которым не виделась давным-давно. Она провела пальцем по краю моего телефона.
– Я сама его наклеила Лили на коленку. Она чесала их и чесала. Коленки, я имею в виду. Вы говорите, что нашли его в лесу? После стольких лет?
– Его нашел агент Стейнбек, – уточнила я, – в хижине неподалеку. Ру, есть ли причины, по которым ДНК Чарльза Кайнда могла оказаться на ваших кроссовках, которые тоже были найдены в лесу?
Она убрала руку с моего телефона. На какое-то время дрожащая ладонь застыла в воздухе, а потом Ру принялась приглаживать волосы – я не знала, стресс это или обычная реакция на неловкость.
– Знаете, я тем летом часто бывала у них в гостях. Доктор Кайнд любил порядок – он же врач и все такое. Может быть, я поставила их как-то не так, а он переставил.
Ни ее движения, ни выражение лица не говорили, что она лжет. Язык ее тела был безмятежным, почти расслабленным. Она не боялась доктора Кайнда.
Песок уходил из моих песочных часов.
– Вы пока не думали о том, чтобы обратиться к гипнотерапевту? Наш специалист может разблокировать ваши детские воспоминания. Это далеко не точная наука, но методика прекрасно работает.
Ру вдруг пристально посмотрела на меня, рассеянности как не бывало.
– А что это может быть? То, чего мы не видим?
На миг я подумала, что она имеет в виду только это дело. Тот же вопрос я сама себе задавала не раз. Но мои запястья свело, и это подсказало мне, что она имеет в виду нечто более глубокое, более серьезное.
Она спрашивала меня обо мне. Могла ли она увидеть в моих глазах то, что я позволила сделать с Вероникой, моей Сестрой с щербатой улыбкой?
– Нет ничего ужаснее таких воспоминаний. Я с этим выросла. Я должна была этого избежать. История стара как мир.
Но теперь этого было недостаточно.
– Вы же знаете, чего это стоит – вспомнить? Заново увидеть все самое худшее, как будто посмотреть кошмарный фильм, от которого невозможно оторваться?
Все будет хорошо, Вероника.
Я резко кивнула.
– Знаю.
– И все-таки хотите, чтобы я пообщалась с гипнотерапевтом? – Она нахмурилась. – Хотите расколоть то, что осталось от моей скорлупы?
Я вспомнила слова Риты о том, какой Ру была в детстве. Веселой, яркой, как пасхальное яйцо.
– Но ведь по тут сторону воспоминаний вы можете обрести свободу, – уговаривала ее я. – Вы можете увидеть, что произошло с Лили и Эмбер.
Я почти сама в это поверила.
Она обхватила себя руками.
– Хорошо, я подумаю.
Глава 41
Ван
За то время, что я была у Ру, Кайл трижды звонил мне. Я перезвонила, лишь обогнув квартал и оказавшись довольно далеко от ушей прессы. Он не стал тратить время на церемонии:
– Кайнд чист. В тот день, когда его дочь похитили, он был в отеле «Хилтон» в центре Миннеаполиса с медсестрой. Мы разыскали эту медсестру. Она все подтвердила. Сказала, что после этого он и спятил. Считал, что если бы он был дома, а не с ней, ничего бы не случилось. Она сохранила счета. Честное слово, счета из отеля.
Мир снаружи был солнечным и ярким, таким открытым и свободным, таким непохожим на реальность, где две девочки десятилетиями мучились в тюрьме, а потом одна из них была жестоко убита.
– Ты их видел?
– Я позвонил тебе, как только она положила трубку. Она обещала прислать их по электронной почте.
– Ты ей веришь?
Помолчав, он ответил:
– Да.
– Я позвоню Комстоку.
– Ван…
