с тех фотографий. С мальчиком, которого он так и не нашел.
С жертвой, которую он не смог спасти.
– Спускайся, Том. Пойдем со мной. Мы можем поговорить, – сказал ему Логан. – Учитывая обстоятельства… нам нужно поговорить.
– Какие обстоятельства? – спросил Фишер, выплюнув это слово так, словно оно оставляло у него во рту дурной вкус. – Я знаю, кто ты такой. Я знаю, что ты сделал. – Он перехватил взгляд Логана и ухмыльнулся. – Да! А ты и не подозревал, верно? Я знаю, что ты сделал с моим отцом. Ты лишил его рассудка. Ты посадил его за решетку.
– С твоим отцом? – выпалил Логан. – С кем, с Петри? Петри не твой отец, поверь.
– Что? Врешь, он мой отец!
– Нет. Нет, Том, извини. Это неправда.
– Нет, это правда! Он мой отец, а ты его загнал! Ты сбросил его с крыши! Ты забрал его!
– Так вот ради чего все это, да? – спросил Логан, смещаясь ближе. – Ты думал, будто сможешь заставить нас усомниться в решении суда. Если Мистер Шепот все еще на свободе, то нам пришлось бы отпустить Петри.
– Да, вам пришлось бы это сделать! – прошипел Фишер. – И вы его отпустили бы! Хендерсон сказал мне!
– Нет, сынок, так это не работает, – возразил Логан. – Стало быть, Хендерсон подтолкнул тебя к этому? Так? Это он сказал тебе, что мы отпустим Петри, если ты похитишь Коннора и пришлешь его родителям мишку?
Руку Фишера пронзила боль; он ахнул, кинул по сторонам затравленный взгляд и затоптался на месте, баюкая запястье.
– Он собирался выдать меня. После того, как я пырнул полицейского. Он сказал, что я зашел слишком далеко, – произнес Фишер. – Я не мог допустить, чтобы он рассказал тебе. Чтобы он рассказал об этом кому-нибудь.
– И ты убил его, – подытожил Логан.
– Мне пришлось! У меня не было выбора! Я просто хотел, чтобы все стало как раньше. Я просто хотел, чтобы мой отец вернулся!
– Оуэн Петри просто заставил тебя поверить в то, что он твой отец. Но это не так. Я знаком с твоим настоящим отцом. Он хороший человек. Совсем не такой, как Петри.
– Перестань твердить это! Он мой отец! Он мой отец, а ты отнял его у меня! Ты все отнял у меня!
То, как он сказал это – оскалив зубы, сжимая кулаки, с нотами отчаяния, – заставило Логана осознать всю ужасную тяжесть ситуации.
– Господи… Да ты же был один все это время, – произнес он. – С тех пор, как мы его поймали. Ты был совсем один.
Фишер – Дилан – ничего не сказал. Он просто стоял, враждебно глядя на детектива и глотая слезы.
– Прости, сынок. Я пытался найти тебя. Много лет. Я действительно пытался, ты даже не представляешь… – произнес Логан хриплым срывающимся голосом. – Но я искал тебя совсем не там.
Земля слабо задрожала. Фишер на мгновение оглянулся через плечо, потом снова перевел взгляд на старшего инспектора.
– Ты врешь. Ты посадил моего отца, а теперь хочешь посадить и меня.
– Тебе нужна помощь, сынок. Врачи помогут тебе. Ты слишком долго был потерян. – Джек протянул руку, пытаясь сократить расстояние между ними. – Пойдем со мной, Дилан. Пойдем домой.
Фишер моргнул. Один раз. Два раза. Череда выражений пробежала по его лицу, сменяя друг друга. Изумление. Замешательство.
– Дилан? Кто такой… – начал он. – Что ты?.. Почему ты?..
Потом на его лице отразилось нечто иное. Осознание.
Может быть, даже принятие.
Глаза его широко раскрылись. Лицо словно обвисло.
Он слабо хлюпнул носом. Земля содрогалась все сильнее.
Логан с запозданием понял, что это такое.
– Черт, черт, нет! – выдохнул он, карабкаясь на насыпь.
– Дилан, – произнес Фишер, катая это имя на языке.
А потом, прежде чем Джек успел до него дотянуться, он сделал шаг назад и упал на железнодорожные рельсы по ту сторону насыпи, прямо перед поездом, проезжающим в 11.41 на Глазго.
И исчез в надвигающемся грохоте.
* * *
Старший детектив-инспектор Джек Логан и детектив-инспектор Бен Форд сидели на переднем сиденье логановского «Форда Фокус» и смотрели, как Дункан и Катриона Рейд ведут сына домой. По совету Логана, семейство остановилось в воротах, чтобы позволить фотографам из СМИ за три секунды сделать несколько сотен снимков. Заодно Рейды произнесли пару-тройку заранее отрепетированных фраз:
– Мы просто признательны за то, что наш сын вернулся.
– Мы благодарим полицию и общественность за их упорную работу по поискам Коннора.
– Я хочу мороженого!
После этого констебль Шинейд Белл сопроводила Рейдов по дорожке к дому, а четверо других полицейских выдвинулись вперед, чтобы убедить журналистов разъехаться по своим делам.
– Ты молодец, Джек, – произнес Бен.
Логан не ответил. Точнее, ответил не сразу. Он смотрел прямо перед собой, на редкие капли дождя, усеявшие лобовое стекло. Небо снова затянули тяжелые, густые темно-серые тучи, и они должны были прогнать газетных стервятников куда быстрее, чем это сделала бы полиция.
– Надвигается гроза, – сказал старший инспектор, поднимая взгляд к небу.
– Здесь, в Хайлендс, грозы ходят одна за другой, – отозвался Форд, пожав плечами. – Но мы уже к ним привыкли. Все они заканчиваются, рано или поздно.
Джек и Бен смотрели, как Шинейд и Рейды скрываются в доме. Офицер по связям с семьей останется там до конца дня, на тот случай если Рейдам понадобится срочная поддержка. Коннора уже осмотрели в больнице, но в ближайшее время ему понадобится помощь профессионалов – и немалая помощь. Логан не мог со всей отчетливостью рассказать его родителям, насколько это важно.
– О черт, надо бы, наверное, отпустить Эда Уокера, – сказал он, взглянув на блок таунхауса по соседству с жилищем Рейдов.
– Господи, ну да, я и забыл, что он все еще сидит у нас в камере, – произнес Бен. – Как твоя голова?
Логан поднял руку и кончиками пальцев ощупал острые концы шовных нитей.
– Все в порядке.
– Он пытался испортить твою прекрасную моложавую внешность.
Логан сухо хмыкнул.
– Одного удара по башке недостаточно, чтобы испортить такую красоту.
– Значит, ты не будешь выдвигать против него обвинений? – спросил Бен.
– Не буду.
Некоторое время они сидели в молчании. Корреспонденты рассаживались по своим машинам и фургонам и разъезжались один за другим, оставляя Рейдов жить собственной жизнью.
– Значит, это все же Хендерсон? – спросил Бен.
– Да, – подтвердил Логан, вложив в это единственное слово все отвращение, которое питал к покойному журналисту.
– Но, я хочу сказать… только ради газетных историй? Я этого не понимаю. Зачем бы Петри стал рассказывать ему о Дилане? А если он это сделал, почему Хендерсон просто не ограничился этим? Он мог бы найти пропавшего мальчика.
