Робертом Форбсом в швейцарских Альпах
Через два дня прилетевший из Колорадо Крис де Мус забрал нас с дочерью к себе. Его семья жила в большом красивом доме в пригороде Вашингтона.
Этот пригород оказался невероятно зеленым районом. Там даже живут орлы.
Хозяин дома был президентом Американского предпринимательского института.
Поначалу меня поражало, что нас, полузнакомых людей, американцы впускают в свои дома, дают возможность там жить, кормят, возят, развлекают.
Но потом я заметила одну важную вещь: при всем внешнем демократизме в США присутствует расслоение общества, кастовость. Она не такая явная, как в Англии, где существует масса всяких закрытых клубов, в зависимости от того, к какому сословию, к какому социальному слою принадлежит человек, каким профессиональным родом деятельности занимается.
В Америке это не столь заметно, но тоже существует. Если посчитают, что человек одного с ними круга, то его будут рады принять. И не только потому, что они такие уж добрые. За этим стоит житейский расчет, определенный прагматизм.
Американцы убеждены: если ты находишься в прослойке успешных людей, прошел через сито доказательств своей успешности, то в этом уже прямой смысл с тобой дружить. Ведь успешный знакомый может стать кем угодно: влиятельным сенатором, помощником президента, главой крупной корпорации, даже госсекретарем США. И можно быть уверенным, что помощь, которую ему оказали, когда он еще не был на столь высоком уровне, дружба или теплые отношения, которые сложились до того, как человек занял значительный пост, — это мало кем забывается и очень ценится.
Поэтому с определенного уровня все, даже те, кто выше по статусу, относятся внимательно и предупредительно ко всякому, в том числе к подающим большие надежды молодым людям — двадцатилетним и тридцатилетним.
У нас же, в отличие от американцев, все погрязает в зависти и ревности. Тебе не только не окажут какую-то помощь, тебе норовят подставить подножку, толкнуть в спину, рассорить с тем, с кем ты дружен. Могут еще про тебя насплетничать, наговорить небылиц. Я считаю, что эта отвратительная черта очень сильно отличает нас от американцев.
Наши люди не могут укротить свою зависть. Я не хочу сказать, что американцам зависть не свойственна. Она в той или иной мере присуща всему человечеству, но американское общество очень меритократично. Есть такое понятие — «меритократия», от французского слова merite, что означает «заслуга». В США твоя ценность определяется твоими заслугами. Это не значит, что там не пользуются связями или знакомствами. Это есть везде. Но все-таки там чаще человек получает по своим заслугам. Его за это двигают, привлекают, вознаграждают деньгами. Бывает так, что большие деньги деформируют человека, деформируют личность, но я убеждена, что они деформируют только слабую, несложившуюся личность.
На мой взгляд, современному российскому обществу свойственны две черты: отсутствие перфекционизма, который свойственен американцам, и отсутствие меритократии.
Перфекционизм в американцах проявляется во всем, где бы они ни работали. Их воспитывают так, чтобы они чувствовали себя лучшими и делали то, чем занимаются, самым лучшим образом. Неважно, где работает человек, чистит ли обувь на улице или ручку на входной двери магазина, за которую берутся каждую секунду посетители, — это надо так натирать, чтобы блестело все как в зеркале. И конечно, старающегося человека продвинут дальше.
В США многие миллиардерские биографии начинались с очень простой малооплачиваемой работы. У нас же картина совсем иная.
Я вспоминаю водителя моего мужа, который однажды спросил:
— Алексей Константинович, а вот все эти богатеи — как они разбогатели? Неужели все что-то украли? Что вы об этом думаете?
— Нет, Сереж, конечно, не все украли. Всегда есть путь хорошо заработать, — ответил Алексей. — Вот ты, допустим, сидишь на зарплате, а можно и собственное дело открыть. Ты говорил, что твои приятели в машинах хорошо разбираются. Возьмите, скиньтесь втроем и купите себе, скажем, оборудование для накачивания шин, инструменты хорошие купите. Голова есть, руки есть, вот и начните. Или одолжи деньги и пригласи других ребят к себе работать. Открой в своем гараже маленькую мастерскую. Ты будешь доставать запчасти, кто-то будет сход-развал делать, кто-то масло менять. Узнай, сколько на фирме стоит та или иная работа по машине, и делайте то же самое, но дешевле. К вам обязательно народ потянется.
Водитель подумал и ответил:
— Не, Алексей Константинович. Это же работать надо. Опять колеса буду таскать? А футбол посмотреть, пивка попить? Нет, такая жизнь — кому она нужна?
— Знаешь, Сергей, ничего не происходит без сверхусилия. Если ты чего-то хочешь добиться, будь готов к сверхусилию. Только так.
Но Сергею, как и многим другим, сверхусилие делать не хочется. Зачем? Это же работать надо, как возразил он. Позже он уволился и пошел развозить пиццу. Наверное, до сих пор развозит.
Большая часть нашей жизни с мужем — это было сверхусилие. Взрослая жизнь нашей дочери, когда она днями и ночами занималась перед поступлением в институт, тоже началась со сверхусилия. Я убеждена, что жизнь очень многих успешных людей — сверхусилие, и она всегда приведет к результату. Мне кажется, если вам завидуют, значит, ваше сверхусилие принесло свои плоды.
Но — вернемся в американский дом. Что же такое американский дом, американский стиль? На мой взгляд, это максимальное отсутствие «заморочек» по любому, особенно по бытовому, поводу, стремление разгрузить себя после работы, да и саму работу сделать комфортной. Недаром словечко relax у них одно из самых любимых.
Скажем, у Криса де Муса богатый дом, дом миллионера — человека, который возглавляет большое предприятие. Но он совершенно не похож на новорусский дом. Американские дома ценятся количеством спален. И неважно, что спальня может быть крохотной, в которой еле-еле размещается кровать, шкаф для вещей и туалет. Важно, что у тебя в этой спальне будет свое личное пространство (то, что американцы называют privacy).
