лаковые черные комбинированные ботинки с белыми носами. Речь свою он начал словами:
«На одной встрече с избирателями ко мне подошла малышка, маленькая девочка пяти лет. И спросила, глядя на меня серьезно, без всякой улыбки:
— Тебе сколько лет?
— Сорок семь, — ответил я.
— Это очень много.
«И действительно, много», — впервые пришло мне в голову».
Аудитория на форуме обычно очень легко реагирует даже на намек на шутку — сразу смеется, аплодирует. Но на этот раз все вдруг замерли, будто осознавая простые истины.
А президент Клинтон продолжил свою речь, пытаясь подвести итог тому, что он сумел сделать в свои годы. И в его словах было очень много «непрезидентского». Он очень естественно проявлял себя. И тем подкупал всех, кто его слушал.
В один из его последних приездов в Давос, когда там был Владимир Путин (в отличие от Клинтона Путин лишь однажды посетил Давос — в 2009 году), мы с мужем были приглашены на вечерний прием, который давал президент России. Я стояла одна, чуть в стороне от мужа, поскольку Алексей в это время разговаривал с Анатолием Чубайсом (у них — весьма сложные отношения, но в Давосе они общались). И вдруг в зал входит Клинтон и направляется прямо ко мне.
Он вошел один, без охраны. Охрана осталась на входе. Улыбаясь, оглядел зал, увидел меня, стоящую с бокалом в руке, и уверенно направился ко мне, как крейсер к желанному берегу. Я даже оглянулась, чтобы убедиться в том, не стоит ли за моей спиной кто-нибудь, кого он хорошо знал. Но нет. За мной никто не стоял. И он шел, соблазнительно улыбаясь именно мне. «Перепутал, — пришла вторая версия, — как можно так улыбаться незнакомой женщине, как будто нас связывала какая-нибудь только нам известная история». В этот момент он уже протягивал мне руку и говорил:
— Добрый вечер! Я рад вас видеть!
Я не знала, как себя вести. Со мной разговаривали, как со старой знакомой, поэтому я осторожно ответила:
— Добрый вечер, господин президент. Вы думаете, что мы раньше встречались?
И тут он мне заговорщически подмигнул, как голливудский актер. В этот момент сбоку появилась фигура моего мужа, который, увидев, что его жена увлеченно беседует с американским соблазнителем номер один, прервал свой разговор с Чубайсом и направился к нам.
Клинтон не мог его видеть, потому что Алексей шел к нему со спины. Он просто почувствовал легкое движение позади себя. Мгновенно обернувшись, Клинтон протянул руку моему подошедшему мужу и, широко улыбаясь, поприветствовал его словами:
— Как ваши дела? Как поживаете?
— Очень хорошо, — ответил Алексей. — Меня зовут Алексей Пушков. Мы с вами встречались на вашем радиообращении пять лет назад.
— Конечно, конечно! Я вас помню! — И в этот момент нам верилось, что он говорит правду.
— А это моя жена, — продолжал Алексей.
— Да-да. Мы уже познакомились. Я просто подошел поприветствовать. Я вам желаю приятного вечера!
Он быстро развернулся и пошел туда, где стоял российский президент.
***
P. S. По окончании вечера мы сфотографировались, и можете себе представить, что моя память так и сохранила его прищур, подмигивание и озорное лицо мальчишки-саксофониста, наигрывающего девушкам любовные серенады.
Озеро Рица и призрак Сталина
В середине 2000-х я впервые оказалась в тогда еще непризнанной Республике Абхазия. Туда мы поехали по приглашению Сергея Васильевича Багапша, тогдашнего президента Абхазии. Это был высокий мужчина, здоровый, крепкий, и его смерть в 2011 году в Москве на операционном столе настолько меня удивила и потрясла, что я долго не могла поверить в этот факт, как, думаю, не верят в его смерть ни его жена, ни все, кто его близко знал.
Багапш был по-настоящему народный президент. В очень небольшой республике его знали все лично, и он, казалось, тоже всех знал по именам.
В небольшом ресторанчике, недалеко от порта, за длинным столом и с домашним абхазским вином мы вели неспешные беседы: о взрывах на границе с Грузией, о том, как все эти годы абхазам помогала Россия, и, конечно, о той давней, но кровавой войне с Грузией, которую в Абхазии никто не забыл.
— У нас, абхазов, — говорил он тихо, затягиваясь очередной сигаретой, — погибло тогда три тысячи мужчин. А всего нас сто двадцать. Все остальные, кто здесь живет, — это русские, украинцы, евреи, армяне… Так что в каждой семье погиб либо муж, либо отец, либо сын. А то и сразу — двое либо трое…
Когда в 1992 году Абхазия заявила, что хочет стать более самостоятельной, толпа грузин во главе с тамошними националистами, вооруженная копьями и цепями, двинулась в направлении Гагр. Сергей Багапш, в недавнем прошлом глава республиканского комсомола, возглавил тех, кто решил дать отпор.
Со стороны Грузии агрессивная толпа, готовая убивать, шла к мосту, через который можно было пройти в Абхазию. Абхазы знали жестокость и беспощадность грузин. Многие из них, как в оцепенении, безропотно ждали своей судьбы, кто-то стремился спрятаться, спрятать детей. Тогда Сергей Багапш и его товарищи взорвали этот мост…
Пока мы беседовали, к нам подходили и за наш стол присаживались его многочисленные знакомые, друзья, соратники. Они почти все воевали, и у каждого было что рассказать.
— Тогда, в 1992 году, когда стало ясно, что мы не подчинимся, грузинские боевые вертолеты атаковали Гагры. Люди загорали на пляже, и по ним с вертолетов открыли огонь, — рассказывал Сергей Васильевич. — Так началась война.
