Она обтирала тело Рейфа, продвигаясь вниз, следуя за клином волос, который сужался к пупку, разделяя его живот пополам, и затем исчезал в волосах, растущих у него в паху. Его мужские органы были мягкими, девушка обрызгала их прохладной водой и осторожно ощупала промежность в поисках бубонов. Ничего.
Аиша взглянула на его лицо и увидела, что его глаза были открытыми и наблюдали за ней. Она почувствовала прилив надежды.
— Ничего нет, никаких опухолей, — сказала ему девушка. — Не о чем волноваться. Скоро вы выздоровеете. А сейчас нужно поспать.
Рейф не издал ни звука и не подал никакого знака, что понял её, тут только она поняла, что его взгляд был пустым и невидящим, в нём плескалась только лихорадка.
Аиша обмыла губкой его длинные мускулистые ноги, покрытые редкими волосами. Он беспокойно двигал ими под её руками и начал мотать головой из стороны в сторону. Его большие кулаки сжимались и разжимались.
Она дала ему ещё немного чая с ивовой корой, и Рейф снова успокоился.
Смачивая губкой его большое, горячее, беспокойное тело, Аиша подумала, что даже если бы она никогда не встречала раньше этого мужчину, то всё равно бы поняла, что он воин. Он был весь покрыт шрамами.
Он пережил несколько жутких, опасных для жизни травм. Длинный белёсый и глубокий шрам со сморщившимися краями тянулся прямо из-под левой руки направо, через его ребра; глубокий порез от клинка, предположила она. Чудо, что Рейф выжил.
Ещё у него была маленькая круглая метка на плече и точно такая на спине, судя по всему, это был след от сквозного пулевого ранения. Ещё одно чудо.
Она видела шрамы на его челюсти, а, приглаживая его влажные волосы, девушка нашла ещё один шрам возле виска. Несколько маленьких шрамов были совсем свежими, это дядя Гади и его друзья постарались, подумала Аиша виновато.
Она закончила протирать его и отступила на шаг. Такое количество шрамов могло сделать уродливым кого угодно, а Рэмси выглядел красивым.
Но прямо сейчас Рейф был слабее, чем её котёнок.
Глаза Аиши наполнились слезами. Она смахнула их. «Думай позитивно», — настойчиво напомнила она себе. — «Думай позитивно!»
Он снова посмотрел на неё, его ярко-голубые глаза, казалось, прожигали её насквозь.
Она встала на колени рядом с кроватью и пригладила его волосы назад, бормоча нежные слова утешения.
В течение дня Аиша неоднократно обмывала его, передавая через каждое своё касание позитивные мысли и свою жизненную силу. Она поила его чаем из ивовой коры, из коры хинного дерева и ячменной водой, содержащей нечто, называемое селитровый спирт, о котором упоминалось в книге, и она по счастливому стечению обстоятельств оказалась в медицинском ящичке.
Рейф сбрасывал одеяла, ворочался, что-то бормотал и невнятно мямлил, а его температура поднималась всё выше и выше. Аиша обтирала его губкой с водой и уксусом или укрывала прохладными влажными простынями — они, кажется, успокаивали его — но затем внезапно он снова начинал дрожать, его тело скручивали судороги, и она опять приносила тёплые одеяла и закутывала ими Рейфа.
И всё это время Аиша молилась.
На протяжении дня Хиггинс несколько раз возвращался, чтобы узнать о состоянии пациента, принести горячей воды и узнать, не нужно ли им ещё чего-нибудь.
Он принёс Аише еду, и хотя она была не голодна, Хиггинс, стоя под дверью, сумел её уговорить поесть, чтобы восстановить силы. Аиша решила, что он прав, и поела. Но вкуса она так и не почувствовала.
Чуть позже Хиггинс принёс все вещи Аиши.
— Миссис Феррис волнуется из-за инфекции, — сказал он, — И не хочет, чтобы ваши вещи или котенок находились в её каюте.
Преподобный и миссис Пэйн присматривают за кошечкой. И молятся за мистера Рэмси. И за Аишу.
Наступила ночь, но лихорадка не проходила. Вместо этого жар усилился, несмотря на все её старания.
Через иллюминатор она могла видеть серп луны, висящей низко в небе. Она сияла и над Каиром, напомнила себе Аиша. Как они там поживают? Она скучала по Лейле, ей не хватало её мудрости и жизненного опыта. Лейла точно знала бы, правильно Аиша действует или нет.
А вот Аиша этого не знала. Весь день она поила его отварами, но казалось, ему становится только хуже. Девушка чувствовала себя совершенно беспомощной и была очень напугана. Что, если она не сможет его вылечить и Рейф умрёт?
Сможет ли она это пережить? Аиша только нашла его…
Он отчаянно дрожал.
— Холодно… холодно… — бормотал он.
Она укрыла его всеми одеялами, какие только были в каюте. Иллюминаторы были открыты, но воздух снаружи был тёплым. У неё больше не было идей, как ещё его согреть. Кроме одной.
Аиша разделась до сорочки, взобралась на кровать и нырнула под одеяла, прижавшись к нему. Господи, Рейф был горячим, как печка, и всё равно дрожал и бормотал:
— Холодно, холодно.
Аиша обняла его тело, словно заключив в защитный кокон и желая передать ему своё здоровье и свою силу. Она положила ладонь на его обнажённую грудь, прямо возле сердца. Она решила, что так сможет ночью почувствовать любое изменение в его самочувствии.
Она лежала, вытянувшись вдоль него, и прислушивалась к его сердцебиению, надеясь, что оно успокоится и станет ровным. Она не позволит Рейфу умереть, не позволит. Аиша мысленно повторяла это снова и снова. Девушка не была уверена, молилась она перед сном или нет.
Изнурённая и напуганная, просыпаясь при малейшем его движении, она то бодрствовала, то снова погружалась в сон.
Глава 13
Второй день был хуже. Жар усилился, Рейф ослабел и стал измождённым и беспокойным. Она поила его попеременно то отваром из ивовой коры, то из коры хинного дерева. В перерывах между отварами Аиша давала ему ячменную воду с мёдом, обтирала влажной губкой или укутывала одеялами, в зависимости от того, жаловался ли он на холод или на жару.
По дюжине раз за день она ощупывала его на предмет бубонов и каждый раз с облегчением вздыхала.
Что бы это ни было, по крайней мере, это не было чумой. Пока. А ещё весь день Аиша слушала, что он говорит.
Он почти безостановочно издавал какие-то звуки: крики или же бормотал в бреду. Рейф замолкал только на те короткие промежутки времени, пока спал. Или был без сознания.
Но Аиша начала бояться этих тихих периодов. Они её жутко пугали.
По крайней мере, когда разговаривал, он был жив, даже если его слова были бессмысленными.
В периоды тишины Аиша склонялась над ним, наблюдая за каждым вздохом, готовая ухватиться за него, если он будет умирать. Она понятия не имела, что будет делать, если это случится, но она должна будет заставить его жить.
