– Иоланда?
– Да.
– Это говорит Винсент.
Иоланда села на край кровати и произнесла осторожно, как ставят хрупкий предмет, который рискует опрокинуться.
– Винсент?
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. Обращение на «ты» было неожиданным для нее.
Это скоропалительное и слишком откровенное «ты» принадлежало той ночи.
– Я пыталась тебе позвонить, – сказала она, – но номер не отвечал.
– Я был в отъезде.
– А ваша контора была закрыта…
– Наверно.
Он говорил уклончиво.
– Когда я тебя увижу?
– Не знаю, – ответила она.
– Как долго ты пробудешь в Берне?
– Не знаю.
– Ты не скучаешь?
– Скучаю? Нет.
– У тебя нет знакомых, – подытожил он.
– Есть.
Он ожидал большего от этого разговора, она тоже. В 10 часов утра не могло произойти что-то необыкновенное.
– Я могу прийти сегодня вечером, – сказал Винсент.
– Нет. Сюда больше не надо. С нами что-то случилось, это может произойти один раз, но не два. И если бы мы увиделись, нам пришлось бы разговаривать.
– Разговаривать? – сказал он. – Разговаривать? Жизнь слишком короткая и слишком занимательная, чтобы терять время на болтовню. Мне хочется заключить тебя в объятия. Без разговоров.
В полной растерянности она констатировала, что все, что ею осуждалось в прошлом, все, что ею отвергалось с возмущением, она принимала. Странной неожиданностью для нее оказалось то, что произошло с нею.
– Я ничего не знаю о вас, – сказала она.
– Надо жить день за днем… Принимать жизнь такой, как она есть, не проявляя любопытства. Я тебе не задал ни одного вопроса.
– Это слишком просто, – произнесла она.
– Я приеду за тобой в гостиницу в 18 часов сегодня вечером, – сказал Винсент. – Отвезу тебя в мотель на берегу озера. Привезу тебя в гостиницу на следующее утро. Договорились?
– Думаю, что да.
– Было бы досадно, если бы было наоборот. Все же было что-то восхитительное в нашем столкновении…
Столкновение? Их любовный акт стал «столкновением»?
– Винсент?
– Да?
– Винсент, у вас есть…
Она не могла допустить, что он был женатым.
– У вас есть семья?
– Сироты в сорок лет встречаются редко, – сказал он. – Я живу в объединении людей, как мы все.
– Что вы называете «объединением людей»?
– Мы поговорим об этом сегодня вечером… Я очень тороплюсь… Ты меня ждешь в холле в 18 часов. Я войду чтобы тебя забрать, машина будет на проезжей части.
– Я буду внизу, – сказала она. – Винсент?
– Да…
– В этой загородной гостинице…
– Да…
– Вас знают?
– Да.
– Люди, которые будут нас принимать, поймут, что мы не женаты. Что они подумают?
– Ничего. У них нет времени, чтобы слишком много думать. До скорого.
«Где был бес-искуситель?» – спрашивала себя Иоланда. Было бы блажью или сознательным стремлением пуститься, как большинство, в любовное похождение? Освободиться от постоянного оправдания своих поступков, от тягостных анализов… Никто ее не хвалил за нравственность, за ее угрызения, так кто имел право осудить ее за безрассудство? Она открыла, что быть, как все, было привилегией. Решила прогуляться в этот прекрасный день. Попыталась составить памятку, восстановить «когда» и «как» по памяти. Надо было выйти из гостиницы, чтобы успокоиться.
Иоланда двигалась в плотной толпе, люди задевали ее. Она пришла на Бэренплац. Снова села на край фонтана. Мужчина сказал ей что-то по-немецки. Иоланда улыбнулась в ответ. Ей не хотелось выделяться, потому что она не понимала этого языка. Она забывала о своей жизни в живописной сутолоке этой площади, в этих бесконечных хождениях взад и вперед с доносившимися то оттуда, то отсюда обрывками мелодий. Включенная в некое чистое братство, где никто не пытался к ней приблизиться. И никто не был враждебен. Эта прекрасная, утопающая в цветах площадь, казалось, примирила ее со всеми.
Иоланда решила принять приглашение Вернера. После одной-единственной ночи, проведенной с Винсентом. Надо было ему сказать, что они больше не увидятся. Стоило ли договариваться еще и на этот вечер?
Иоланда покинула площадь, вернулась в гостиницу и поднялась в комнату. Села на край кровати и после долгих размышлений набрала номер конторы Винсента, где на этот раз секретарша ответила, что Винсента не будет целый день, и спросила, что передать ему.
– Ничего, – сказала Иоланда. – Ничего, благодарю вас.
Затем она решила набрать другой номер. На другом конце после трех звонков детский голос проговорил в телефон так, чтобы не прервали:
– Катрин (последовала фамилия) слушает. Сердце Иоланды резко забилось.
– Когда возвращается ваш отец?
– Я не знаю. Хотите поговорить с мамой? Она знает…
– Нет, благодарю. Я позвоню вашему отцу на работу.
Она положила трубку. Вот как это просто. Этот привлекательный мужчина, этот превосходный соблазнитель, это нежный и неутомимый любовник имел семью и, возможно, несколько детей. Жену, которую он целовал в лоб, возвращаясь домой. Другие Лоранс, другие Иоланды населяли его мир. Все обмануты. «Только бы понять, – подумала она, – мне хотелось бы только понять, что такое мужчина и женщина вместе. Ошибка? Прибежище для упрямцев? Больше не встречаться с Винсентом».
Ей все еще слышался голос девочки: «Вы хотите поговорить с мамой?» Она позвонила Вернеру в больницу.
– Я знаю, что я вам мешаю, – сказала ему Иоланда.
– Продолжайте, я вас слушаю.
– Я принимаю ваше приглашение. Я с удовольствием поживу у вас несколько дней.
– Я в восторге, – сказал он. – Это приятная новость. Я приеду за вами в 19 часов в гостиницу.
– Нет. Мне бы хотелось покинуть гостиницу раньше.
– Возьмите такси и устраивайтесь у меня. Секретарша будет там с 13.30. Я ее предупрежу. Приходящей домработницы не будет сегодня, но я уверен, что вы найдете все, что надо. Устраивайтесь… Мы обсудим программу вашего пребывания вечером… Я счастлив…
Иоланда покинула гостиницу в 13 часов. Села в такси. Водитель должен был объехать весь город из-за одностороннего движения, чтобы попасть на Юнкернгассе. Шофер поднял ей чемодан на третий этаж. Она позвонила, вошла, секретарша вышла из приемной и встретила ее с вежливой улыбкой.
– Сюда, мадам. Вот, эта дверь налево. Вы пройдете по коридору, повернете еще раз налево и окажетесь в вашей комнате. Я поставила телефон на ваш стол. Так что можете звонить, минуя приемную.
Было бы занятно, подумала она, позвонить Жоржу. Начав новую жизнь, она раскладывала вещи в шкафу.
Вошла секретарша.
– Доктор велел мне передать вам ключи.
После короткого колебания она позвонила мужу в Иер. Говорить с тем, кто ее всегда обманывал, сидя на чужой кровати, было для нее утешением. Она услышала голос Жоржа, он оказался случайно дома. Тяжело дыша в трубку, потому что стал слишком тучным, он заполнял своим стесненным дыханием всю бернскую комнату.
