Эвлуэла спросила:
— Ты пойдешь теперь со мной к Спасателям?
— А где мы их найдем? В Иорсалеме?
— Да, в Иорсалеме. Через час они соберутся, чтобы приветствовать твое вступление в союз.
Она извлекла из своей туники что-то маленькое и сверкающее, и я с изумлением узнал звездный камень.
— Откуда у тебя это? — спросил я. — Ведь только Пилигримы…
— Положи свою руку на мою, — сказала она, протягивая руку, в которой был зажат звездный камень.
Я повиновался. Ее маленькое заостренное личико стало вдруг на мгновение жестким от напряжения. Потом она расслабилась. Она отложила звездный камень.
— Эвлуэла, что…?
— Это сигнал союзу, — сказала она мягко. — Сигнал-предупреждение, чтобы они собрались, потому что ты уже на пути к ним.
— Но откуда ты взяла этот камень?
— Пойдем со мной, — сказала она. — О, Томис, если бы только мы могли полететь туда! Но это недалеко. Мы встречаемся почти в тени Дома Обновления. Пошли, Томис. Пошли!
12
В комнате было темно. Эвлуэла привела меня в подземную темноту и, сказав, что я в Главном зале союза Спасателей, оставила меня одного.
— Не двигайся, — предупредила она.
Я почувствовал, что я в комнате не один. Но я ничего не слышал и ничего не видел.
Ко мне что-то подтолкнули.
Эвлуэла произнесла:
— Протяни руки. Что ты чувствуешь?
Я дотронулся до небольшого квадратного ящика, стоявшего, видимо, на металлической подставке. На его панели были знаковые диски и рычаги. Я ощупью нашел ручки на передней панели корпуса прибора. В это же мгновение мне показалось, что никакого Обновления и не было, и не было Завоевания Земли, и я опять был Наблюдателем, потому что это, несомненно, было оборудование Наблюдателя!
Я сказал:
— Это не тот ящик, что был у меня когда-то. Но почти такой же.
— Ты не забыл, что ты умел, Томис?
— Думаю, что это со мной навсегда.
— Тогда включи приборы, — сказала Эвлуэла. — Проведи еще раз Наблюдение и скажи мне, что ты видишь.
С легким сердцем и без всяких затруднений я вспомнил, чему меня когда-то учили. Я быстро совершил все предварительные ритуалы, очистив свой разум от всяческих сомнений. Оказалось, что я на удивление легко могу войти в транс Наблюдателя. Я ведь не делал этого с момента падения Земли, и мне даже показалось, что я могу войти в это состояние быстрее, чем раньше.
Теперь я схватился за ручки. Какое странное это было ощущение! Они заканчивались совсем не так, как раньше: на конце каждой был прикреплен прохладный и твердый наконечник. Может быть, какой-нибудь драгоценный камень. Может быть, даже звездный камень, подумал я. Меня вдруг охватило дурное предчувствие, даже страх. Потом я вновь обрел необходимое равновесие, душа моя рванулась к прибору, и я начал Наблюдать.
Когда я Наблюдал, я не вознесся к звездам, как это бывало раньше. Хотя я и был полон ощущений, но они ограничивались пространством комнаты. Глаза мои закрылись, тело ссутулилось в состоянии транса. Я вытянул руку и наткнулся на Эвлуэлу; она была возле меня, почти надо мной. Я ясно видел ее. Она улыбалась, она кивала, глаза ее блестели.
— Я люблю тебя.
— Да, Томис. И мы всегда будем вместе.
— Я еще никогда не чувствовал такой близости с другим человеком.
— В этом союзе мы все ощущаем эту близость, эту духовную связь. Мы — Спасатели, Томис. Такого еще на Земле не было.
— А как же это я разговариваю с тобой, Эвлуэла?
— Твой мозг разговаривает с моим с помощью машины. В один прекрасный день она не понадобится.
— А когда мы будем вместе?
— Скоро, Томис.
Звездные камни становились все теплее у меня в руках. Теперь я ясно видел этот прибор: это был ящик Наблюдателя, но он был несколько изменен — на ручки были прикреплены звездные камни. И тогда я взглянул на тех, кто стоял за Эвлуэлой, на тех, кого я когда-то знал. Аскетическая фигура — Целитель Талмит, рядом с ним — Мутант Бернальт. И теперь я понял, что привело этих людей из Найруби в священный город. Остальных я не знал. Но там были два Воздухоплавателя, Летописец, ухватившийся за свою шаль, женщина Слуга и другие. И я увидел их, благодаря внутреннему свету, который исходил от них, потому что в комнате по-прежнему было темно. И я не только увидел их, я прикоснулся к ним, к их разуму.
И первым был разум Бернальта. Прикосновение было легким, но я испугался, отпрянул, затем снова прикоснулся к нему. Он радушно приветствовал меня. И тогда я понял, что возрождение мое состоится только тогда, когда я смогу относиться к Мутанту как к своему брату, и только тогда сможет возродиться и сама Земля. Потому что мы никогда не положим конец этому наказанию, этому возмездию, пока не станем единым народом.
Я попытался проникнуть в разум Бернальта, но меня одолевали опасения. Как было скрыть эти предубеждения, это жалкое презрительное отношение, просто условные рефлексы, возникающие при упоминании о Мутантах?
— Ничего не скрывай, — посоветовал он. — Все это для меня не секрет, забудь обо всем этом и присоединяйся ко мне.
Я преодолел себя. Я изгнал демонов. Я вспомнил ту минуту у Храма Мутантов, когда Бернальт спас нас и когда я пригласил его продолжить путешествие с нами. Какие у меня тогда были к нему чувства? Считал ли я его своим братом хоть только на это мгновение?
Я сконцентрировал свои мысли на этом чувстве благодарности и товарищества. Оно переполнило меня и, перелившись через край, захлестнуло ростки презрения и пренебрежения; и я увидел душу человека под странной оболочкой Мутанта, и я прорвал эту оболочку и ступил на путь спасения. Он будто притянул меня к своему разуму.
И я присоединился к Бернальту, и он принял меня в свой союз. Теперь я был одним из Спасателей.
Я отчетливо услышал голос, но я не понял, было ли это эхо звучного голоса Талмита или сухого ироничного голоса Хирурга, или сдержанное бормотание Бернальта, или мягкий шепот Эвлуэлы, потому что я слышал их всех разом, и с ними другие голоса, и они говорили:
— Когда все человечество вступит в наш союз, то мы уже не будем покоренным народом. Когда каждый из нас станет частицей другого, нашим страданиям придет конец. Нам не нужно бороться против наших Завоевателей, потому что мы поглотим их, как только мы станем Спасенными. Вступай в наш союз, Томис, который был Наблюдателем Уиллигом.
Так я и сделал.
И я стал Хирургом, и Воздухоплавателем, и Целителем, и Мутантом, и Слугой, и всеми остальными. А они стали мной. И все время, пока мои руки держали звездные камни, все мы были словно одно тело и одна душа. Это было не просто общение, в процессе которого Пилигрим будто погружается в одиночку в Провидение, а скорее союз Личностей, считающих, что общество человеческое независимо тогда, когда каждый помнит о другом и все зависят друг от друга. Это было Наблюдение и Проникновение в вечность, которое происходит при общении с Провидением, а я знал, что это было нечто новое для Земли, не просто основание нового Союза, а начало нового цикла существования человечества, рождение Четвертого Цикла на побежденной планете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
