— Твое путешествие было легким? — спросил я.
— Оно было очень полезным, — ответил он. — А ты? Я смотрю, ты уже больше не Наблюдатель.
— За этот год я уже поменял два союза.
— И предстоит поменять третий, — сказал он.
— Мне суждено стать Целителем?
— Нет, друг Томис, я не имел в виду этот союз. Но мы еще поговорим об этом, когда ты станешь моложе. Я рад объявить тебе, что твое возрождение состоится.
— Несмотря на мои грехи?
— Именно из-за них, из-за тех грехов, которые ты совершил, завтра на рассвете ты войдешь в первый резервуар возрождения. Я буду помогать тебе и направлять тебя во время твоего второго рождения. Я Кудесник Талмит. Теперь иди, а когда вернешься — спросишь меня.
— Один вопрос…
— Да?
— Я странствовал вместе с женщиной, Олмэйн, она раньше была Летописцем в Паррише. Ты не можешь мне сказать, разрешено ли ей возрождение?
— Я ничего об этой Олмэйн не знаю.
— Она не очень хорошая женщина, пустая, властная и жестокая. Но все же, я думаю, ее еще можно спасти. Ты можешь что-нибудь сделать, чтобы помочь ей?
— В таких вещах я бессилен, — сказал Талмит. — Она должна исповедаться, так же, как и все. Но могу сказать тебе вот что: добродетель — это не единственный критерий, по которому разрешают Обновление.
Он проводил меня до выхода Холодный солнечный свет залил город. Я был слишком истощен, чтобы чувствовать подъем — ведь мне разрешено омоложение. Был полдень, и я вспомнил, что должен встретиться с Эвлуэлой. Я обошел вокруг Дома Обновления с растущим беспокойством. Придет ли она?
Она ждала меня у входа, около сияющего памятника времен Второго Цикла. Малиновый жакет, меховые гетры, стеклянные шарики на ногах и чуть выдающиеся бугорки на спине: даже издалека я мог определить, что она Воздухоплавательница.
— Эвлуэла! — крикнул я.
Она заметалась. Она казалась бледной, худенькой, еще моложе, чем в последний раз, когда я видел ее. Ее глаза искали мое лицо, которое было еще под маской, и на мгновение она пришла в замешательство.
— Наблюдатель? — спросила она. — Наблюдатель, это ты?
— Зови меня теперь Томис, — сказал я ей. — Но я все тот же человек, которого ты знала в Эгапте и Раме.
— Наблюдатель! О, Наблюдатель! Томис. — Она прильнула ко мне. — Как давно все это было! Столько всего произошло! — Она уже сияла, и щеки ее порозовели. — Пойдем, найдем гостиницу, место, где бы мы могли посидеть и поговорить. Как ты нашел меня здесь?
— Через твой союз. Я увидел тебя в небе вчера ночью.
— Я добралась сюда зимой. Какое-то время я была в Парсе, это примерно на полпути до Хинда, а потом передумала. Я никак не могла вернуться домой. Теперь я живу недалеко от Иорсалема и помогаю… — Она резко оборвала последнюю фразу. — Томис, тебе разрешили обновление?
Мы уже спустились с возвышенности в более скромную часть внутреннего городка.
— Да, — сказал я — я должен стать моложе. Моим проводником будет Талмит — ты помнишь, мы встретились с ним у входа в Рам, он тогда был Пилигримом?
Она не помнила. Мы сели во внутреннем дворике гостиницы, и Слуги принесли нам еду и вино. Ее веселье было заразительным. Я уже чувствовал себя молодым просто потому, что был рядом с ней. Она рассказывала о тех последних трагических днях в Раме, когда ее как наложницу повели во дворец Принца; и она рассказала мне о том ужасном моменте, когда Гормон-Мутант нанес сокрушительное поражение принцу Рама в тот вечер, когда началось Завоевание — он заявил, что он никакой не Мутант, а замаскированный Завоеватель и что он отнял у Принца его трон, его любовницу и его зрение.
— Принц умер? — спросила она.
— Да, но не из-за того, что он ослеп.
Я рассказал ей, как этот гордец бежал из Рама, скрытый маской и одеянием Пилигрима, и как я сопровождал его до Парриша, и как, пока мы были среди Летописцев, он начал интригу с Олмэйн, и как его убил ее муж, которого убила его же собственная жена.
— И еще я видел Гормона в Паррише, — сказал я. — Там его имя — Викториус Тринадцатый. Он занимает довольно высокое положение у Завоевателей.
Эвлуэла улыбнулась.
— После Завоевания Гормон и я недолго были вместе. Он захотел совершить путешествие по Эйропе; я полетела с ним в Донсию и Шведу: а там он потерял ко мне всякий интерес. Вот тогда-то я и поняла, что должна вернуться домой, в Хинд, но позже я передумала. Когда начинается Обновление?
— На рассвете.
— О, Томис, как же все сложится, когда ты снова станешь молодым? Ты знал, что я любила тебя? Все то время, пока мы путешествовали, все то время, пока я делила ложе с Гормоном и Принцем, ты был единственным, кто мне действительно был нужен! Но ведь ты был Наблюдателем, и это было невозможно. И потом, ты был так стар. А теперь ты больше не Наблюдатель и скоро ты уже не будешь старым и… — Она положила свою руку на мою. — Мне не нужно было расставаться с тобой. Мы бы оба пережили гораздо меньше страданий.
— Страдания многому учат нас, — сказал я.
— Да. Да Я понимаю это. Сколько времени будет проходить Обновление?
— Наверное столько, сколько обычно.
— Что ты будешь делать после этого? Какой союз ты выберешь? Теперь ты не должен быть Наблюдателем.
— Нет, и не Летописцем тоже. Мой проводник Талмит упомянул еще о каком-то союзе, который он не назвал, и он высказал предположение, что мне нужно будет войти именно в этот союз после Обновления. Я думал, что по его мнению я должен остаться здесь и войти в союз Целителей, но он сказал, что речь идет о другом союзе.
— Да, это другой союз, — сказала Эвлуэла. Она наклонилась ко мне поближе. — Спасатели, — прошептала она.
— Спасатели? Но я не знаю такого союза.
— Он только что основан.
— Но ведь новые союзы не появлялись уже больше…
— Талмит имел в виду именно этот союз. И ты бы очень подошел. Все, чему ты научился, пока ты был Наблюдателем, было бы очень полезно.
— Спасатели, — произнес я, будто пробуя на слух это название. — Спасатели — а чем занимается этот союз?
Эвлуэла хитро улыбнулась.
— Он спасает заблудшие души и планеты, попавшие в беду. Но сейчас не время говорить об этом. Закончи свои дела в Иорсалеме, и все встанет на свои места.
Мы поднялись. Ее губы скользнули по моим.
— Это последний раз, когда я вижу тебя стариком. Будет странно, Томис, видеть тебя после возрождения!
И она ушла.
К вечеру я вернулся в свою комнату. Олмэйн у себя не было. Слуга сказал мне, что ее не было весь день. Я подождал до самой ночи, потом провел свой сеанс общения и уснул. На рассвете я задержался перед ее дверью. Она была закрыта. Я поспешил в Дом Обновления.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
