Цао Вэйнин запнулся на полуслове. Молодой человек вспомнил, что сказал по этому поводу его шишу Мо Хуайкун: зачем покушаться на жизнь беспомощного, бесталанного ребёнка в то время, когда в Дунтине собралось столько громких имён? Вряд ли прекращение рода Чжанов оправдывает подобный риск! Скорее, у кого-то возникла срочная необходимость похоронить опасную тайну.
Даже своим заурядным умом Цао Вэйнин понимал — здесь не всё чисто. В воздухе витала непонятная тревога. Несмотря на успокаивающие речи Гао Чуна, сомнения проросли в сердцах людей, а сплетни и слухи расползались как чума.
Чем на самом деле являлась Кристальная броня?
Когда Чжоу Цзышу и Цао Вэйнин подошли к месту происшествия, там уже собралась толпа. Раздетый до пояса Чжао Цзин сидел на длинной скамье — ему перевязывали рану на плече. Лицо прославленного героя выражало глубокую досаду, у его ног лежал окровавленный меч.
Тут же на полу простёрлись два трупа с сине-фиолетовыми лицами. Очевидно, эти люди умерли от яда. Чжоу Цзышу сразу заметил изогнутый клинок за одним из тел — крюк скорпионов.
Банда Ядовитых скорпионов предоставляла различных исполнителей в зависимости от цены найма. Например, группа, которая заодно со Скорбящим Призраком выманила Чжан Чэнлина с совета героев, была относительно дешёвой — они не собирались умирать.
Но за немалую сумму находились и смертники.[205] Тогда начинались серьёзные неприятности. Никто не знал точное количество скорпионов, достаточно безрассудных для заключения подобных контрактов, но они прибывали волнами, пока миссия не завершалась успехом. Убить или умереть — эти отчаянные не знали полумер.
Значит, чья-то рука оплатила их жизни золотом.
Но зачем было разоряться ради расправы над Чжан Чэнлином? Неужели кто-то опасался, что бездарный мальчишка отрастит три головы и шесть рук[206] и превратится в грозную силу, если ему позволят жить?
У Чжоу Цзышу возникла парадоксальная мысль: он сам успел обзавестись бесчисленным множеством врагов, которые желали ему гибели, но не настолько сильно. Во взоре бывшего главы Тяньчуана, обращённом к Чжан Чэнлину, всколыхнулись смешанные чувства.
Парнишка стоял в стороне. Вопреки ожиданиям, он не казался испуганным или шокированным. Опустив голову, Чжан Чэнлин молча смотрел на бездыханные тела, лишь кивая или качая головой в ответ на расспросы окружающих.
Гао Чун немного наклонился к мальчику и мягко поинтересовался:
— Чэнлин, ты знаешь этих людей?
Чжан Чэнлин искоса поглядел на хозяина поместья и отрицательно покачал головой.
Гао Чун погладил его по волосам и ласково продолжил:
— Не бойся, дитя, ты под нашей защитой… Скажи, эти мерзавцы говорили тебе что-нибудь?
Чжан Чэнлин, не поднимая глаз, снова покачал опущенной головой.
Гао Чун казался немного сбитым с толку. Тут раздался резкий голос:
— Глава Гао, в чём смысл ваших вопросов? Те, кто постарше, давно поняли, что эти двое — скорпионы-смертники! Они всего лишь клинки. Где это видано, чтобы орудие убийства болтало с жертвой? Ай да шутка! Думаю, вам лучше спросить мальчика, знает ли он что-то, чего не знаем мы!
Говорившим был Фэн Сяофэн. На этот раз он стоял на земле, скрестив руки на груди, а не сидел на плече Горы. Гаошань-ну с устрашающей гримасой демона из народных сказок молчаливо возвышался позади своего друга. Фэн Сяофэн выплёвывал слова с явной издёвкой, задрав нос к небу. От этой картины многим немедленно захотелось вбить нахального коротышку в землю ещё на пару цуней.
Чжао Цзин не выдержал первым. Он вскочил со скамьи и закричал в лицо Фэн Сяофэну:
— Гнусный карлик, как ты смеешь говорить подобное?! Твою совесть собаки сожрали?
Фэн Сяофэн мрачно оскалился:
— Глава Чжао! С тех пор как вы взяли сироту Чжана под опеку, вы ни на миг не выпускаете его из поля зрения. Всюду таскаете мальчишку за собой, словно талисман! Интересно, почему? Не считайте нас идиотами! — глаза Духа Земли гневно сверкали, а писклявый голос резал как нож, когда он обернулся к Чжан Чэнлину. — Ну-ка, мальчик, ответь честно! Где фрагмент Кристальной брони клана Чжанов? Он всё ещё у тебя? Или этот Чжао… тьфу, глава Чжао забрал его?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чжао Цзин пришёл в ярость:
— Демоны[207] тебя разорви, карлик! И семью твою заодно!
Гаошань-ну шагнул вперёд, но Фэн Сяофэн остановил его снисходительным жестом, и гигант отступил на прежнее место.
— Глава Чжао, я задел вас за живое? — притворно забеспокоился Фэн Сяофэн. — Разве благородному герою пристало выходить из себя на ровном месте?
Мечник Цюшань бросился вперёд, чтобы преподать наглецу урок, но его удержал Гао Чун.
— Брат Фэн, — голос главы Гао был строг, — не следует разбрасываться необоснованными обвинениями! Они могут обернуться ненужным кровопролитием. Пусть сначала уберут тела. После этого мы перейдём в более удобное место для обсуждения осталь…
Ему не дали договорить. Вопросы посыпались сразу со всех сторон:
— Глава Гао, почему вы желаете вести разговоры за закрытыми дверями? Вы пытаетесь что-то скрыть?
— Поскольку все собрались здесь, отчего бы не разобраться в деле прямо сейчас?
— Если распространение домыслов о происшествии прекратится, неужели это не пойдёт ребёнку во благо?
Чжан Чэнлин поднял смертельно бледное лицо с расфокусированным взглядом. Мальчику казалось, что все смотрят на него, говорят о нем и указывают на него, желая получить объяснения. Но он ничего не знал.
Чжоу Цзышу привык сливаться с окружением и быть незаметным. Но увидев беспомощное лицо Чжан Чэнлина, он ощутил жгучую злость. Так и хотелось растолкать толпу, схватить парнишку и утащить его подальше от всей этой грязи. Но разве такой импульсивный поступок вязался с характером бывшего главы Тяньчуана? Тщательно планировать любое действие, думать дважды, учитывать каждую мелочь, оставаться в тени, не привлекать внимание — вот что въелось в его кости. Сам Император хвалил Чжоу Цзышу за растущие с годами осторожность и расчётливость…
… Однако старик Е Байи снова бросил бы, что он просто прячется под маской.
Примечание к части
∾ Страдать одной болезнью (同病相怜) — идиома, описывающая сочувствие к общим обстоятельствам.
∾ «…подобен мерцающему пламени свечи, что скоро погаснет» (昙花一现) — идиома, описывающая нечто недолговечное.
∾ «Прохлада приходит… Есть сегодня вино — так сегодня пьяней» — первые три строки стихотворения авторские, иллюстрируют оплакивание ранней смерти красавицы. Силин — отсылка к известной поэтессе, куртизанке Су Сяосяо (V век н.э.), чья могила там находится. Су Сяосяо умерла молодой, страдая от смертельной болезни, что перекликается с настроением главы. Четвертая строка «今朝有酒今朝醉» — из стихотворения «В самоутешение» поэта Ло Инь. Используется как идиома в значении «жить сегодняшним днём».
∾ Смертники (死士) — лит. «солдат смерти».
∾ Три головы и шесть рук (三头六臂) — дословный перевод идиомы, означает человека с экстраординарными способностями.
∾ Демоны — гуй (鬼), в китайской мифологии — демон, дух умершего, призрак.
Том 2. Глава 31. Прорыв
Чжоу Цзышу спиной почувствовал чей-то пронзительный взгляд. Обернувшись, он увидел в толпе неподалёку Е Байи, чему, собственно, не удивился. Старый обжора ни словом, ни жестом не показал, что они знакомы, даже не кивнул в знак приветствия. Е Байи просто пялился на него, не моргая, с неизменной безмятежностью. С такой же миной этот истукан возвещал о неотвратимости скорой гибели Чжоу Цзышу.
«Верно, — подумал Чжоу Цзышу, — моя смерть не за горами. И я всегда вёл себя как трусливая черепаха, прячущая голову при малейшей опасности. Неужели в данный момент необходимо соблюдать прежнюю осторожность? Или готовить почву для далеко идущих планов, сплетая хитроумную интригу? Разве жизнь, в которой чувства ни разу не возобладали над разумом, не заслуживает лишь унылого сожаления?»
