— Сумасшедший или нет, всё равно! Вы в тысячу раз лучше других!
Вэнь Кэсин долго смотрел на неё, а потом печально улыбнулся. От этой исполненной одиночеством улыбки у Гу Сян аж в груди защемило. Поэтому она, не задумываясь, прибавила:
— Господин, я думаю… Знаете, я думаю, вы и в самом деле хороший человек!
Вэнь Кэсин громко расхохотался и закивал.
— Что ж, спасибо. После всей сказанной сегодня ерунды, ты наконец составила одно нормальное предложение!
С этими словами он распахнул окно пошире, собираясь выпрыгнуть наружу.
— Господин, вы куда? — всполошилась Гу Сян.
Вэнь Кэсин досадливо махнул рукой:
— Раз уж ты спросила — этот Е Байи слишком смазливый![190] Таким красавчикам нельзя доверять. Пойду, гляну, как глупый малыш Чжоу с ним справляется. Боюсь, без меня он может пострадать.
Он исчез прежде, чем Гу Сян успела что-либо ответить. Девушке потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и сообразить, кто такой «малыш Чжоу».
— Теперь мне понятно, каково это — лгать, не моргнув и глазом! — воодушевлённо сообщила она пустой комнате. — Глупый малыш Чжоу… Если он глупый, тогда я вообще без мозгов родилась!
Весьма досадно, что никто не дождался её ответа. С другой стороны, кое-кто мог не удержаться и намекнуть, что Гу Сян гораздо ближе к истине, чем ей хотелось бы думать.
- - - - -
Не сказав ни слова о цели их ночной прогулки, ученик Древнего Монаха летел вперёд как молния. Его цингун был настолько хорош, что Чжоу Цзышу с ужасом осознал: он давно потерял бы Е Байи из виду, если бы тот время от времени не поджидал отстающего.
Они довольно далеко удалились от поместья Гао, когда Е Байи наконец остановился и обернулся, заложив руку за спину. Чжоу Цзышу понятия не имел, зачем его привели на безлюдный перекрёсток, но не мог отделаться от одной невероятной догадки. Стоя чуть поодаль, он в недоумении наблюдал за своим необычным спутником.
Е Байи не спешил что-либо объяснять, зато дал возможность хорошенько себя рассмотреть.
Это был высокий крепкий мужчина с идеальной осанкой. Люди в белом обычно производят впечатление сдержанной скромности или невесомой лёгкости. К Е Байи эти определения не имели никакого отношения. В сумраке ночи он выглядел величественно, словно древняя статуя Будды. Внезапно у Чжоу Цзышу возникло убеждение, что оружием этого человека должен быть большой двуручный меч, который дополнил бы незыблемую стойку.
— Заметил что-нибудь? — чуть погодя спросил Е Байи.
Чжоу Цзышу вздрогнул. Его странное подозрение превратилось в уверенность.
— Прошу простить этого младшего за его слепоту, — произнёс он, склонив голову. — Я обращался к вашей почтенной особе недостаточно уважительно.
Молча, безо всякого предупреждения Е Байи вскинул ладонь и направил в левое плечо Чжоу Цзышу сокрушительный поток ци.
Потрясённый внезапным развитием ситуации, Чжоу Цзышу всё же успел подпрыгнуть на чжан в воздух и уйти с линии атаки. Е Байи подлетел к противнику и одним мановением руки запечатал основные акупунктурные точки на его теле. Как и предполагал Чжоу Цзышу, стиль боя Е Байи опирался на мощь и натиск.
Чжоу Цзышу давно лишился половины внутренних сил и не хотел рисковать, вступая в лобовое противостояние. В надежде уклониться и избежать боя он положился на свой мастерский цингун. Но противник атаковал со всех сторон одновременно. Не найдя поблизости ни малейшей точки опоры для прыжка, Чжоу Цзышу не смог разорвать дистанцию. В отчаянии он пошёл на крайнюю меру и оттолкнулся ногой от запястья Е Байи. Тот, будто не почувствовав удара, мгновенно развернул ладонь и схватил противника за голень. Чжоу Цзышу попытался использовать затухающий импульс от толчка и вывернуться из захвата, но его понесло совсем в другую сторону, как сорванный ветром лист.
Отлетев на пару чжанов, он аккуратно приземлился на землю и, переменившись в лице, сурово посмотрел на Е Байи.
— Что это значит, почтенный? — Чжоу Цзышу проговаривал слова медленно и веско.
Е Байи как ни в чём не бывало вышел из боевой стойки. Резко оборвав поединок, он некоторое время разглядывал противника, прежде чем заговорил о своём:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Цинь Сун Зачаровывающий постигал боевые искусства у одного гнусного старика. Что наставник, что ученик — оба те ещё мерзавцы. Но младший был к тому же столь жалок, что его выгнали за бесталанность. Никчёмный во всем, кроме игры на лютне — в этом он действительно поднаторел! Но ты победил десятилетия практики Цинь Суна одной нотой. Сначала я решил, что в цзянху прибыл неизвестный герой, и мне стало интересно. Но оказалось… Ответь, мальчишка, твоё оружие — гибкий меч?
Глаза «мальчишки» удивлённо распахнулись. Он отступил на полшага и подобрался, втянув ладони в рукава. В Чжоу Цзышу проснулся подзабытый инстинкт убийцы — реакция на непривычную ситуацию, когда оценить истинные возможности соперника не получалось, а тот видел его насквозь. Заметив такую перемену, Е Байи насмешливо хмыкнул:
— Ты правда веришь, что до сих пор стоял бы на ногах, захоти я причинить тебе вред? Твоя уникальная техника цингуна называется «Без границ и следов».[191] Твой наставник — владелец поместья «Времена года» Цинь Хуайчжан, верно? Тц… Яблоко от яблони недалеко падает. Что ты, что твой шифу от любой встречи ждёте подвоха![192]
— Древний Монах, безусловно, весьма уважаемая фигура в улине, но этот младший готов проявить к вам непочтительность, — холодно предупредил Чжоу Цзышу. — Мой шифу давно покинул этот мир. Каким бы недобросовестным учеником я ни оказался, я не позволю оскорблять память наставника.
— Что?! Цинь Хуайчжан мёртв?! — поразился Е Байи, и его взгляд потускнел прежде, чем Чжоу Цзышу успел ответить.
Казалось, старший никак не ожидал подобной вести, его голос прозвучал тихо и немного растерянно:
— Верно… Ведь столько лет прошло! «Династия Хань, а следом и Вэй, и Цзинь пали без моего ведома».[193] Я пребывал в неведении, живя отшельником на Чанмине, где время остановилось. Но здесь сменились эпохи. Даже Цинь Хуайчжана больше нет.
Чжоу Цзышу немного расслабился, сообразив, что Е Байи не имеет дурных намерений, а его грубые слова лишены злобы. Юный облик старшего оставался загадкой, но Чжоу Цзышу больше не сомневался, что перед ним легендарный Древний Монах с горы Чанмин собственной персоной. Возможно, слухи о достижении им просветления и бессмертия были правдивы?
Е Байи протянул руку:
— Покажи свой меч.
Чжоу Цзышу не двинулся с места, и Древний Монах нетерпеливо фыркнул.
— Думаешь, я раньше не видел этот клинок? Именно я когда-то подарил его твоему шифу! И я не собираюсь его отнимать, так что дай уже взглянуть, безмозглый ученик Цинь Хуайчжана!
Только сейчас Чжоу Цзышу связал человека перед собой с выгравированными иероглифами «Байи» на лезвии.[194] Он всегда считал их неким таинственным девизом, а выяснилось, что это просто имя! Чжоу Цзышу досадливо нахмурился, неуютно повёл плечами и потянулся к поясу. Немного помешкав, он вытащил блестящий гибкий меч и передал его старшему.
Принимая оружие, Е Байи быстро оглядел исхудавшую руку Чжоу Цзышу, затем посмотрел на его желтоватое болезненное лицо и недовольно проворчал:
— Что за дурная привычка у вас с шифу — напяливать поверх своего лица чужое? Не поймёшь, то ли вы люди, то ли призраки. Голову прячете, но хвост-то торчит! Терпеть это не могу.
Мудрый человек знает, когда лучше отступить, поэтому Чжоу Цзышу не стал огрызаться вслух, но про себя отметил: «Вот же старый пердун!».
Сверкающее гибкое лезвие сразу отозвалось на ци Е Байи, засияло ярче в его руках и с лёгким жужжанием завибрировало, наполняясь энергией. Под длинными ресницами Е Байи мелькнула печаль — людской век недолог, вот и памятный подарок пережил владельца, перейдя к преемнику.
Древний Монах долго смотрел на клинок и выгравированную надпись, прежде чем вернул меч. Нацепив вежливую неискреннюю улыбку, Чжоу Цзышу заговорил:
