МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА: «Управление прежде всего связано с взаимоотношением между людьми. Именно поэтому, какие бы абсурдные требования мы ни предъявляли к будущим управленцам, их характер для нас важнее, чем образование».
Томас Тил
В этой части нашей книги мы подробно остановимся на персональных качествах лидера, рассмотрев их на примере Уинстона Черчилля. Попытаемся определить, какие качества характерны для его личности, а также какие качества он считал обязательными для настоящего лидера.
Глава 6. Смелость
«Важнейшее качество»
Какое качество для лидера является важнейшим? Герой «Мастера и Маргариты» Иешуа Га-Ноцри говорил, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость. Уинстон Черчилль, не знакомый с шедевром М. А. Булгакова, рассуждал аналогично, называя «важнейшим качеством» смелость. Свою позицию он аргументировал тем, что смелость гарантирует наличие в человеке всех остальных положительных черт [524] .
По мнению британца, отсутствие смелости способно привести к поистине тотальным последствиям.
«Нет ничего хуже, чем терпеть несправедливость и насилие из страха войны, – пытался он донести свою мысль до премьер-министра Стэнли Болдуина в январе 1927 года. – Если вы неспособны защитить свои права от посягательств агрессора, его требованиям и оскорблениям не будет конца» [525] .
...
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Если вы неспособны защитить свои права от посягательств агрессора, его требованиям и оскорблениям не будет конца».
Именно в трусости Черчилль видел одну из главных причин Второй мировой войны.
«Тот факт, что мужество изменило английскому правительству в этой обстановке, можно оправдать только его искренним миролюбием, – был его вердикт. – По сути дела, это миролюбие стало одной из причин, приведших к бесконечно более ужасной войне. Добронамеренность, сдерживаемая инертностью и робостью, не может противостоять вооруженной и объятой решимостью безнравственности. Искренняя любовь к миру не может служить оправданием для втягивания сотен миллионов простых людей в тотальную войну. Ободряющие голоса слабых, добронамеренных ассамблей вскоре перестанут находить отклик и приниматься в расчет» [526] .
Черчилль не просто размышлял о положительном влиянии смелости на становление лидера – он сам был олицетворением бесстрашного лидера. На протяжении всей своей жизни он всегда смотрел на наводящие ужас события с гордо поднятой головой, встречая опасность, не закрывая глаз.
После окончания Королевской военной академии Сандхерст молодой лейтенант 4-го гусарского полка Ее Величества Уинстон Черчилль, получив свой первый отпуск, вместо того чтобы провести его в беззаботной круговерти лондонских раутов, отправился в незнакомую страну бороться против кубинских повстанцев. Тридцатого ноября 1895 года он мог принимать поздравления в честь своего двадцать первого дня рождения, наслаждаться приятным обществом и изысканным вкусом Dom Pérignon , однако вместо этого наш субалтерн попал под первый в своей жизни оружейный обстрел. Во время перестрелки одна из пуль угодила в стоящую рядом с Черчиллем лошадь. По его же собственным словам, «пуле не хватило всего трех десятков сантиметров, чтобы долететь до моей головы» [527] .
На этом приключения не закончились. Ночью отряд Черчилля вновь подвергся нападению. Проснувшись от выстрелов, молодой офицер с удивлением обнаружил, что одна из пуль застряла в его шляпе, прикрывавшей лицо во время сна [528] .
В 1897 году Черчилль оказывается на передовой уже в новой военной кампании, направленной на подавление восстания племен патанов, бунервалов и мохмандов на северо-западной границе Индии. Шестнадцатого сентября недавний выпускник Сандхерста принял участие в сражении в Мамундской долине, расположенной в устье реки Вателай.
«Я ничуть не волновался и почти не испытывал страха, – писал он своей матери. – Когда дело доходит до смертельной опасности, волнение отступает само собой. Я подхватил ружье, которое выпало из рук какого-то раненого солдата, и выстрелил раз сорок. Не могу утверждать точно, но мне кажется, я попал в четырех человек. По крайней мере, они упали» [529] .
В следующие две недели Черчилль примет участие в сражениях при Домадоле, Загайе и Агре. Здесь не обойдется без курьезов, которые могли стоить будущему премьер-министру жизни. Один из сослуживцев едва не застрелил его, на минутку забыв про заряженный револьвер [530] .
На следующий год Черчилль в составе армии генерала Герберта Китченера устремился по раскаленным пескам Судана к столице дервишей Омдурману. Во время битвы за Омдурман Уинстон участвовал в последней атаке в истории британской кавалерии.
«Дервиши сражались самоотверженно, – вспоминал он. – Резали лошадям жилки, рубили поводья и стремянные ремни. Они расстреливали наших солдат в упор, закидывали острыми копьями, выпавших из седла безжалостно рубили мечами, пока те не переставали подавать признаков жизни» [531] .
Вторгшись в ряды противника, наш герой столкнулся с двумя дервишами. Не обращая внимания на царивший вокруг хаос, он вскинул десятизарядный маузер и начал отстреливаться. Позже Черчилль утверждал, что умудрился убить «трех определенно и двоих вероятнее всего».
Атака длилась всего 120 секунд, зато что это были за секунды! Кровь и пот, стоны раненых и бравые кличи кавалеристов, шальные пули и блестящие на солнце стальные лезвия, изуродованные тела людей и животных, удушающая пыль и безжалостно палящее солнце – все перемешалось в единый комок нервов, страха и возбуждения. Черчиллю повезло – он вышел из сражения целым и невредимым. «Ни один волосок не упал с моей лошади, ни одна ворсинка не слетела с моего мундира, – признавался он полковнику Яну Гамильтону. – Немногие могут похвастаться тем же» [532] .
Спустя девять лет Черчилль вновь столкнется лицом к лицу со смертью – во время поездки по местам боевой славы в 1907 году. На этот раз его могла погубить холера, свирепствовавшая в районе. Среди окружения британского политика жертвой инфекции стал его личный слуга Скривингс. Едва он почувствовал недомогание, как тут же был госпитализирован. Несмотря на срочно принятые меры, бедняга скончался на следующий день.
«Смерть Скривингса стала для меня большим потрясением, – признался Уинстон своему брату Джеку. – Она сильно омрачила впечатление от этого приятного и замечательного путешествия. Мы провели очень жалкий день. Вечером мы его похоронили со всеми воинскими почестями, поскольку он был йоменом. Дублинские фузилеры прислали духовой оркестр, и мы траурной процессией проследовали на кладбище под звуки прекрасного траурного марша (тебе он хорошо знаком), в то время как солнце заходило над пустыней».
