– так вот, совершенно случайно, узнал, что Мамонта видели возле Южного входа на ВДНХ. Он там, вроде как, завис в кабачке – выручку за чернолесскую выдру спускает. А от Южных ворот, чтоб вы знали, прямая тропка до Древобашни…
- Так вы думаете, те banditi в капюшонах – оттуда?
- Чтобы да, так нет. – загадочно отозвался Бич. – Скорее, подозреваю. Но подозрения эти следует прояснить - а для этого, клык на холодец, надо разыскать Мамонта, пока он с ВДНХ не подорвался, и поспрошать его за Пиндоса. Вдумчиво поспрошать, со вкусом….
Он ухмыльнулся, видимо, предвкушая предстоящую беседу.
- Давайте сделаем так: вы побудьте пока у дяди Саркиса – придёте в себя, отдохнёте, вам полезно будет после такого гармидера[8]... За парнем, сетуньцем, заодно приглядите – он же вас спас, как я понимаю?
Франа кивнула. Она и сама думала, что надо бы позаботиться о Глебе.
- Только вот что… - Егерь с сомнением глянул на собеседницу, - Давайте договоримся, чтобы из «Армении» ни ногой! А я уж поговорю, с кем надо, чтобы всякие халамидники не шастали возле здесь...
***
Франа дотянула кофе из крошечной чашки – горячий, густой, как смола, обильно приправленный пряностями и сдобренный капелькой кубинского чёрного рома. Дядя Саркис со вкусом, в подробностях, рассказал ей, что рецепт этого кофе он унаследовал от своего дяди, державшего кофейню ещё в доприливные времена, в далёком средиземноморском Бейруте.
- Настоящий греческий рецепт, из Салоник! – многозначительно заявил он, подняв вверх толстый, как сарделька, палец с обгрызенным ногтем. – а то люди обычно спрашивают турецкий кофе, кунац меймун…. – простите мой французский, синьорина, но иначе я об этой бурде говорить не могу, мамой клянусь! все без ума от турецкого кофе.
Франа вежливо кивнула, хотя и не поняла, за что собеседник извинялся, и с сожалением отставила пустую чашку. Кофе, и вправду, удался.
- Скажите, синьор Саркис, а почему Бич… синьор Сергей употребляет так много странных слов? Я, вроде, неплохо говорю по-русски, а понять никак не могу…
- Э-э-э, какой я синьор, дочка? – удивился армянин. – Дядя Саркис и дядя Саркис, все так говорят, да? А что до Бича – так вечно он, как разнервничается, начинает корчить из себя одессита. Хотя, всю жизнь прожил здесь, что теперь, что до Зелёного Прилива, а в Одессе только раз и был, туристом.
Уточнять, как связаны посещение егерем города Одесса и его странная манера выражаться, Франа не стала – тем более, что предмет их разговора возник в дверях павильона. Итальянка бросила взгляд на большие, в дубовой с бронзой отделке, часы, висящие на стене над входом – егерь отсутствовал около трёх часов. За это время она успела напоить Глеба куриным бульоном и решительно пресечь его попытки встать и отправиться на поиски налётчиков. Сейчас сетунец спал; жутковатая сеть чёрно-синих сосудов, опутывавших его лицо и шею, побледнела и почти растворилась. Похоже, эликсиры из кожаного футляра подействовали, и Франа дала себе слово при случае расспросит парня об их составе. В конце концов, исследователь она, или нет?
Бич уселся за столик у стены, между квадратной колонной из тёмно-красного мрамора и огромным фикусом в кадке. Франа, чуть помедлив, подсела к нему, и он поприветствовал девушку кивком. Дядя Саркис принёс и поставил перед ними большую фаянсовую кружку с чаем, от которого исходил одуряющий запах мяты, чабреца и ещё каких-то незнакомых Фране трав. Потом стол стали блюдо с кусочками пахлавы и ещё каких-то сладостей, названия которых Франа так и не сумела запомнить. Появилась и ещё одна чашка, поменьше – для итальянки.
- Значит так… - егерь отхлебнул ароматной жидкости, зашипел, обжёгшись, и потянулся за кусочком пахлавы. – Мамонта я упустил – опоздал, он уже свалил, и как мне сказали, направился по тропе в сторону Древобашни. Таки да, всё, как мы и предполагали…
Франа оставила эту реплику без ответа – предполагала не она, а сам Бич, и только он.
-…но зато я кое-что выяснил. – продолжал Бич уже набитым ртом. – оказывается, этого поца видели сегодня в компании типов, как две капли воды похожих на тех шлемазлов, что устроили налёт на в «Армению». Причём засветились они во второй половине дня, уже после вашей встречи с ним у арены, но до нападения. А это значит – что?..
Вопрос был явно адресован Фране, и та не ударила в грязь лицом.
- Кто-то он им на нас…. как это сказать… указал?
- Вот именно, указал… навёл. – егерь отхлебнул слегка остывшего чая. – Эх, жаль, не сумел я его подержать за вымя – клык на холодец, оч-чень интересный получился бы разговор. Ну да ничего, успеется… А вы - он оторвался от чашки и внимательно посмотрел на собеседницу, – а вы припомните-ка слово в слово то, что Пиндос… простите, Патрик успел рассказать о червоточине между Манхэттеном и Московским Лесом. Поверьте, синьорина, сейчас это архиважно, как говаривал один наш исторический деятель.
- Это совсем немного. - ответила Франа. – Я как раз отошла в… хм… в дамскую комнату, а тут началось…
- Ничего, нам сейчас всякое лыко в строку. Так я слушаю, говорите.
Она быстро пересказала всё, что смогла вспомнить из разговора с американцем.
- Та-а-к… - егерь откинулся на спинку стула и даже покачался на задних ножках. – Кое-что проясняется.
- Вы что-то поняли, синьор? – спросила итальянка. – а вот мне совсем ничего не ясно. Эти banditi увели Умара и Патрика к себе, в Древобашню?
Бич неопределённо помахал ладонью в воздухе.
- Зачем? Чтобы там убить?
- Хотели бы убить – убили бы прямо здесь. К чему им ещё и эта головная боль – вести куда-то возиться?..
- Патрик успел упомянуть, что в Манхэттене людей обращают в чёрных зомби. – сказала Франа. Голос её вдруг сделался жалобным, просящим. - Может, и здесь lo stesso… то же самое?
- Это я сказал, синьорина Монтанари, это вы сказали. – пожал плечами егерь. - А я об этом даже думать боюсь. Но – да, это возможно. Мне уже случалось видеть такое.
- Здесь, в Московском Лесу?
- Где ж ещё? Конечно, здесь.
- И кто это делал?
- А вот это, уж извините, до вас не касаемо. Скажу только, что к похищению наших друзей они отношения не имеют.
- Вы… sei sicuro… уверены?
- Не расчёсывайте мне нервы, мадам… то есть синьорина! – неожиданно окрысился егерь. Раз говорю – значит, имею что-то в голове!
Франа
