А патроны-то недёшевы, чтобы вот так, впустую жечь…
Пако не слушал оправданий напарника – он чесался. Капельки едкой слизи всё же угодили ему на шею, породив нестерпимый зуд.
- То-то, Флако, не будешь рот разевать! – при виде терзаний напарника стрелок покровительственно ухмыльнулся. – Здесь, в трубах, пёрнуть не успеешь – и либо жаба тебя спеленает своим языком, либо сьемпез ди дьябло утащат и сожрут заживо!
И захохотал, широко разевая щербатую пасть.
Пако кивнул в ответ, продолжая яростно орудовать ногтями. «Флако», худышка, задохлик - это было его прозвище, на которое он уже привык не обижаться, тем более, что оно вполне созвучно с его настоящим именем. А вообще-то Хорхе прав: он сам виноват, что зазевался и подставился под жалящий плевок языка сапо де пика, жгучей жабы – эти твари во множестве обитали в канализационных коллекторах, проходящих под Большой Стеной Бронкса. Да и о дьявольских многоножках забывать не стоит – длиной около четырёх футов, плоские, способные протискиваться через узкие щели в бетоне, они набрасывались на неосторожного путника с разных сторон, впрыскивали парализующий
фермент и утаскивали в своё логово – где медленно, не спеша, порой в течение нескольких дней, поедали ещё живую добычу. Как-то они с Хорхе натолкнулись на такую вот трапезу. Жертвой сьемпез ди дьябло[2] стал здоровенный ниггер из гаитянской банды - к тому моменту, когда они наткнулись на гнездо многоножек, он ещё дышал и даже в состоянии был мычать и мотать головой. В развороченном животе, между свисающих до земли кишок (ниггер был подвешен к потолку на жгутах толстых, липких нитей) копошился целый выводок детёнышей ядовитых гадин. При виде этого кошмара Пако едва не вывернуло, и он уже нацелился острием своей ланцы[3] бедняге в сердце, чтобы одним ударом избавить его от страданий, но Хорхе не позволил. «Juyungo sucio[4], судя по татуировкам, из «Zoe Pound», - заявил он, осклабясь, - вот пусть и помучается, сhulo[5]!
Спорить Пако не посмел – банда «Zoe Pound», составленная целиком из выходцев с Гаити, вела с «Гаучос» к которым принадлежали они с Хорхе, непримиримую войну на взаимное истребление. Возглавлял гаитян один из самых могущественных на Манхэттене бокоров, колдунов вуду - и, если верить слухам, тем, кто попадал к ним живыми, оставалось лишь позавидовать жертвам «дьявольских многоножек». Члены «Zoe Pound» охотились здесь, в подземные коллекторах, и даже выбирались наружу, под самую Стену, рискуя попасть под огонь крупнокалиберных «Браунингов» с патрульных катеров – а всё ради тех самых жгучих жаб, их ядовитой слизи, которую колдуны вуду использовали в своих зельях…
- Ну что, еще не разодрал шею в кровь? – поинтересовался Хорхе и протянул Пако фляжку. - Держи-ка вот, сполосни чистой водой, а потом, дома смажем бальзамом. И пошли уже, хефе ждёт!
Пако плеснул из фляги на горящую шею и испытал невыразимое облегчение, когда вода слегка ослабила нестерпимый зуд. Он вылил остатки за шиворот, куда тоже попали брызги жгучей слизи. Вернул опустевшую фляжку владельцу и пошёл за ним, отводя длинным, в две ладони, острием ланцы фестоны скейбиза, вьюна-чесоточника. Его тонкие иззелена-чёрные, чрезвычайно прочные (не всякий нож возьмёт!) нити покрыты налётом, пыльцой, способной вызвать зуд похлеще, чем слизь жгучей жабы – если, конечно, вляпаться в них по неосторожности. Но Пако-то не новичок, недаром он здесь уже почти полгода живёт и научился существовать рядом с мутировавшей растительностью и фауной. Если можно, конечно, назвать «фауной» тучи, сонмы, рои крылатых, ползучих, жужжащих и жалящих тварей - порой несуразно огромных, порой крошечных, с маковое зерно, но от того не менее убийственных. Здесь, в коллекторах и дождевых стоках бывшего мегаполиса, насекомые, безраздельно царствующие на поверхности, вынуждены делить среду обитания со жгучими жабами – те охотно жрут прикрепляющихся к бетонным стенам плюй-червей, личинок гигантских водяных жуков агуа (каждая длиной в три с лишним фута), не брезгуя и дьявольскими многоножками и прочей хитиновой пакостью, расплодившейся в коллекторах Эти жабы, да ещё нетопыри-кровососы, обитатели верхних ярусов Манхэттена и конкурирующие за жизненное пространство с гигантским плотоядным и тоже кровососущим мотылькам «пилло», и составляют редкое исключение, вкрапление в мир мутировавших насекомых и членистоногих, давно и прочно захвативших Манхэттен.
А вот с двуногими обитателями, особенно относящимися к другим бандам, ужиться не так просто: ни к одному из чужаков не стоит не то, что поворачиваться спиной – даже приближаться не рекомендуется без заряженного дробовика, наставленного в живот. Это Пако усвоил сразу - потому и жив до сих пор.
Штаб-квартира банды «Гаучос» располагалась на углу Второй Авеню и Пятьдесят Седьмой Стрит. Члены банды, контролировавшей весь район Ист-Ривер, по большей части, выходцы из Аргентины и Уругвая, обосновались в сорокаэтажном небоскрёбе на этажах с шестого по девятый. По случайному капризу мутировавшей фауны, это оказалось чуть ли ни единственное здание во всём квартале Тёртл-Бей, устоявшее в первые дни Зелёного Прилива. Сейчас оно высилось, оплетённое, подобно античной статуе Лаокоона, титаническими стеблями торн-лиан, чьи гигантские, во много обхватов, иззелена-чёрные стволы сплошь покрывали некрупные но чрезвычайно острые и твёрдые, как кость, шипы.
Подниматься по стеблям вверх (равно, как и спускаться вниз) было немыслимо даже в специальном снаряжении из толстой выдубленной кожи – этой защиты хватало от силы, на три-четыре этажа, после чего безумец, решившийся на подобное восхождение, вынужден был платить кровью и болью за каждый преодолённый фут. Шипы густо усеивали стебли, ветви, отростки – ни схватиться рукой, ни поставить ступню, не напоровшись на безжалостные, раздирающие плоть острия, - так что обитатели верхних этажей чувствовали себя в безопасности от вторжения снаружи, по стеблям торн-лиан. Впрочем, относится это только к людям – опасные твари, вроде плотоядных жуков-«палочников», передвигающиеся на составных тонких ножках-ходулях, прекраснейше находят дорогу среди острой поросли. Впрочем, прикончить эти медлительные создания нетрудно: достаточно одного удара бейсбольной биты, усаженной гвоздями или тычка коротким копьецом-ланцой – излюбленным оружием ближнего боя у «Гаучос». Только не попади плевок ядовитой слюны, что не так уж и сложно: перед тем, как выдать струю отравы, под жвалами «палочника» надувается некрупный белёсый пузырь размером с плод манго, и когда он начинает мелко пульсировать – тут-то и нужно уворачиваться, потому что тварь секунду спустя выхаркнет на шесть футов ядовитую струю, целя жертве точно в глаза. А зазеваешься – всё, можешь сам бросаться с небоскрёба, слепому на Манхэттене нипочём не выжить. Если, конечно, сумеешь преодолеть дикую боль и кое-как доковылять до окна.
Все эти подробности Пако узнал от своего напарника, Хорхе, к которому его приставили сразу после появления у «Гаучос». Пако тогда
