— Это самое чудесное из всего, что могло произойти, Кейт, — не унимался он. — Если бы не то письмо, ты сейчас жила бы здесь, со мной. Никто бы и внимания не обратил на твои работы. Все это изменило тебя, Кейт. Ты даже выглядишь иначе.
— Что значит… иначе? — пробормотала я.
— Ты готова противостоять миру.
— И что, это заметно?
— Я очень хорошо знаю тебя, дорогая. Теперь ты выглядишь и говоришь как признанный художник, которым, собственно, и являешься… Жаль, что я не могу взглянуть на эти портреты.
— Они получились, — успокоила я его.
— Ты уже давно стала прекрасным художником, милая.
— А как ты, отец? Как твои дела?
— Пишу понемногу. Взялся за пейзажи, и у меня неплохо получается. Ведь тут нет необходимости изображать именно то, что видишь. Если что-то упустил, то просто говоришь: это ведь искусство, а не копирование!
— И тебе нравится писать пейзажи? Я должна на них взглянуть.
— Что ж, у нас полно времени.
— Всего неделя.
— Да, да, разумеется. Ты должна написать как можно больше миниатюр, пока не прошла мода на тебя.
— Ты думаешь, это всего лишь мода?
— Не обязательно. Думаю, ты заслуживаешь большего. Можно сказать, что твоя карьера началась как мода, возникшая благодаря восторженным отзывам человека, чье мнение уважают в среде ценителей искусства… и в обществе.
— Я должна добиться большего, отец.
— Ты уже это делаешь. И сделай сейчас как можно больше. Я рад, что ты нашла возможность повидаться со мной.
Настал момент все ему рассказать. Он выглядел почти счастливым. Он примирился со своим увечьем, нашел утешение в пейзажах. Конечно же, он не сможет писать их бесконечно, но пейзажи стали для него плавным переходом. Слепота не обрушилась без предупреждения. У него есть возможность подготовиться. И я знала, что мой успех в немалой мере помог отцу выстоять под сокрушающим ударом действительности.
Нет, я не могу ему сказать…
Придется принять предложение Николь.
— Хочу кое о чем поговорить с тобой, отец… — начала я. — Ты помнишь Николь де Сент-Жиль?
— Кажется, она подруга барона?
— Да. Но теперь он женат. На принцессе. Я видела свадьбу… краем глаза… Так вот Николь… Она утонченная женщина, и у нее огромный дом на левом берегу Сены. Мы с ней сдружились, и довольно близко.
— Насколько я помню, очень приятная женщина.
— Именно так. И вот ей пришла в голову мысль, что для моей карьеры было бы лучше, если бы у меня появилось постоянное место жительства в Париже… Дом слишком велик для нее одной, и она готова сдать мне какую-то его часть…
Несколько мгновений отец молчал. Мое сердце тревожно забилось. Ему это не нравится, думала я. Но туча миновала.
— Ты должна действовать обдуманно, Кейт. Ведь немалая проблема заключается в том, что ты — женщина. Я всегда считал, что это глупо… глупо и несправедливо. Хорошая картина остается хорошей картиной… независимо от того, кто ее написал… Ты будешь жить там одна, Кейт?
— Ну, еще мадам де Сент-Жиль. Своего рода компаньонка.
— Понятно.
— В ее доме есть мансарда, где можно было бы оборудовать мастерскую, и просторная комната, где я могла бы принимать заказчиков. Мадам де Сент-Жиль считает, что если я буду продолжать действовать так, как сейчас, рано или поздно придет время, когда заказы иссякнут. В этом случае придется вернуться в Англию… где меня никто не знает.
Он опять на несколько секунд погрузился в молчание. Затем медленно произнес:
— Возможно, она права. Хотя… довольно рискованное предприятие. Но запомни, Кейт, если это не сработает, ты всегда можешь вернуться домой.
Я крепко обняла отца. Как не хотелось его обманывать! Но я просто не могла сказать, что жду ребенка…
Он заметно повеселел с момента страшного открытия. Из-за того, что он утратил остроту зрения, семейную традицию теперь продолжала я, получившая шанс, который мог никогда не представиться. Отец это понимал. Иви уехала в очень трудный момент, но тут в нашем доме появилась Клэр, сумевшая наполнить его теплом и уютом…
Сейчас его все устраивало, и я твердо решила ничего не говорить.
Было приятно видеть, как все в доме радуются моему приезду. В то же время их трогательная радость заставляла меня испытывать муки раскаяния при мысли о не таком уж отдаленном будущем. Стол украшал традиционный мясной пирог, и я постаралась воздать ему должное, поскольку знала, что количество съеденного мною непременно станет предметом обсуждения.
Было интересно знать, что происходит в деревне.
Клэр была осведомлена обо всех подробностях деревенской жизни. Милая Клэр! Я чувствовала, как она радуется тому, что стала частью семьи, частью сообщества. Должно быть, она была очень одинока перед тем, как приехать к нам.
Дик Мэдоуз уже получил сан. В церкви появился новый викарий, а Дик пробовал свои силы в роли викария где-то в Центральных графствах. Франческа по-прежнему вела хозяйство своего отца.
— Бедная Франческа, — с чувством произнесла Клэр, — тут она и состарится.
Ее глаза наполнились слезами сочувствия. Она хорошо представляет себе то, что ждет Франческу… то, как она будет ухаживать за отцом, а когда он умрет, станет уже слишком поздно думать о собственной семье. Такая участь выпала на долю очень многих дочерей и чуть было не постигла Клэр.
— А как поживают близнецы? — поинтересовалась я.
Наступила тишина. Я перевела взгляд с отца на Клэр.
— Случилось нечто ужасное, — произнес отец. — Бедная Фейт…
— Ужасное?!
Клэр покачала головой и умоляюще посмотрела на отца.
— Расскажите ей сами, — попросила она.
— Это очень расстроило Клэр, — пояснил отец. — Она одной из последних видела ее в живых.
— Так что, Фейт Кэмборн умерла?
— Несчастный случай. Ты же знаешь Папоротниковый обрыв?
Еще бы не знать Папоротниковый обрыв. Когда я была маленькой, мне категорически запрещалось туда ходить. «Не ходи к обрыву!» — то и дело слышала я. Эти слова звучали очень часто. Папоротниковым обрывом называли место, где дорога резко уходила вверх, на плоскогорье и тянулась по краю очень высокого обрыва. Двести лет назад там кто-то покончил с собой. А название объяснялось обилием папоротников.
— И Фейт Кэмборн…
— Она упала, — сказал отец. — Мы точно не знаем, что это было, случайное падение… или самоубийство.
— Вы не думаете, что кто-нибудь мог…
— О нет! Только не это! Мы лишь не уверены, она прыгнула сама или поскользнулась и потеряла равновесие…
— Но она не стала бы убивать себя. Такое робкое создание. О боже, как это ужасно! Бедная Фейт! Так страшно, когда что-нибудь подобное происходит с кем-то из твоих знакомых.
