— Отдыхать будешь дома, на диване. Пока светло, нужно искать.
Вокруг вдруг стало подозрительно тихо. Я обернулась и увидела, что мои спутники стоят на небольшом пятачке из сплетенных корней деревьев, поросших темно-зеленым мхом.
— Вы чего копыта раскинули? — разозлилась я.
Егор глупо захихикал, демонстрируя щели между нечищеных зубов. Меня передернуло: сейчас он так здорово напоминал обычного дворового бомжа, потирающего ладони перед рытьем помойки. Косой выглядел не менее мерзко, но по крайней мере молчал.
«Где твоя голова, Стефка», — любил повторять папа, — «где твоя голова?».
— Мы не пойдем дальше, — нагло заявил Егор и направился ко мне, широко расставив руки, — Конечная.
— Слышь ты, урод, — начала было я, но вовремя заткнулась, заметив, что между пальцев у него что-то блестит. Чинка? Обломок ножа? Много вариантов — мало хорошего.
— Бабки гони, что остались, — подал голос Косой, — Мобилу. И мы отвалим. По-хорошему.
— Нет, сначала по-хорошему, и мы отвалим, гы, — продолжал выпендриваться Егор. Он подходил все ближе, и я с ужасом заметила, что ширинка его расстегнута, и оттуда выпирает гадкий отросток — зрелище аккурат для фильма ужасов. К горлу подступила тошнота.
«Расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие» — гнусная шутка тупых американских психологов никогда не казалась мне смешной, а теперь волосы буквально вставали дыбом от ужаса. Я схватилась за деревянный шест и выставила его перед собой. А хрен ты получишь, Егорка. Если придется удирать по болотным кочкам, я смогу дать фору этим двум неуклюжим кабанам. Осторожно ступая назад, я углубилась в лес. Егор дернулся за мной и схватился рукой за шест. Я выбросила руку с шестом вперед, что есть силы. Егор упал задницей прямо в болотную топь и завопил.
— Cуукааа!
Косарь оказался ловчее. С прытью, которой я никак не ожидала, он резво подскочил ко мне и рванул с плеча рюкзак. Я охнула и прикрыла голову руками, однако Косарь не стал бить. Он вернулся к Егору и протянул ему шест, помогая выкарабкаться. Я не стала ждать, что будет дальше, и побежала в лес. Рюкзак было жалко, но в нем было не так уж много ценного. Мобилки у меня было две, и вторая лежала в набедренном кармане брюк, а деньги я привыкла тыкать куда попало, так что в запасе у меня хоть что-то да есть. Обидно было чувствовать себя дурой. Папа будет орать, когда узнает. Если узнает. Я бы на его месте орала бы всласть.
— А батя твой подох! — донеслось откуда-то позади. За шелестом листьев я не могла разобрать, кому принадлежит голос, да и это было неважно, — Сожрали его. И тебя сожрут…
Смех, напоминавший хрип истязаемой лошади, какое-то время стоял у меня в ушах, потом, слава Богу, стих. Я осталась одна, совсем одна, в скудных проблесках заката посреди леса, по колено в болотной грязи. И что теперь делать?
Оглядевшись по сторонам, я поняла, что забрела в незнакомую местность, но это не беда. Мне все равно нельзя было возвращаться тем же путем — эти два придурка, небось, поджидают меня на выходе. Дело было за малым — найти этот гребаный выход и обойти стороной. Слезы расползались по щекам противными ручейками, я вытирала их тыльной стороной ладони и ненавидела себя за глупость.
Между тем в лесу стало совсем темно, приходилось пробираться почти наощупь. Было страшно, сердце колотилось в груди, как мотылек в банке. Больше некуда было отступать, нечего терять. Я достала мобильный и набрала мамин номер.
— Привет, котенок, — промурлыкала трубка. Мама определенно была пьяна, — Хорошо отдыхаешь?
— Мам, мне помощь нужна.
— Давай, не сейчас. Я перезвоню, милая.
И все, тишина. Я набирала мамин номер, потом дядин Юрин, все, будто сговорившись, молчали. Телефон Дениса — вне зоны доступа. Черт бы их всех побрал!!! В довершение всего, мобилка «квакнула», разряжаясь, экран погас. Теперь только я и объятия дикой ночной природы.
Мне пришла в голову мысль, что стоило бы забраться на дерево — так больше шансов дожить до утра без приключений. Но подумать было легче, чем сделать. Вокруг были сосны по полметра в обхвате — ровные, высокие, без сучков. И фонарик, как назло, остался в рюкзаке.
Глубоко вздохнув, я двинулась по болотным кочкам вперед. Брюки промокли почти до самой задницы, но я старалась не обращать на это внимания. Хуже всего были комары — целые полчища, нет, легионы адских тварей премерзко жужжали над ухом, лезли в нос и глаза. Я вымазала лицо и руки болотной тиной, чтобы хоть как-то укрыться от укусов, но комары то и дело находили какой-нибудь незащищенный кусочек кожи. Я наклонилась, чтобы зачерпнуть еще тины, вымазать шею, и рука нашарила какай-то твердый холодный предмет.
Это было ружье, самое настоящее. Как раз такое носил отец, но было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Я подняла ружье, потрогала спусковой крючок. Бесполезная игрушка. Все размокло и отсырело, годится лишь как дубинка, если есть желание тащить ее за спиной. Я прислонила ружье к стволу и пошла дальше. Завтра я вернусь за ним, чтобы внимательно рассмотреть.
Внезапно впереди что-то булькнуло, как будто большое животное нырнуло под воду и вынырнуло, поджидая, когда я подойду ближе. У страха глаза велики, да и воображение слегка пошаливало, поэтому сразу нарисовала себя эдакую картинку огромного большезубого нелюдя с длинными скользкими плавниками. Я замерла, чувствуя, как в жилах пульсирует кровь. Нечто передо мной тоже затаилось. Спустя пару минут я уже подумала, что мне померещилось, как снова раздался всплеск.
Медленно я начала отступать назад, прокручивая в памяти места, где можно было бы спрятаться, но таковых не находилось. Сквозь писк комаров я слышала тяжелое дыхание, слышала, как оно ползет по воде. Близко, совсем близко — достаточно, чтобы я потеряла голову и бросилась бежать, куда глаза глядят. Но бегство было недолгим. Нога соскочила с кочки, подалась вперед и я свалилась в воду, окунувшись прямо с головой. Дна подо мной не было. Я успела схватиться за здоровенный корень и стала выбираться на сушу. Я уже почти вылезла, когда передо мной появилось ОНО.
Высокий, коренастый, с длинными мокрыми волосами, он немного напоминал человека, однако рычание, клокотавшее у него в груди, не сулило приветливой светской беседы.
Нелюдь, чистый нелюдь.
— Семен, — осторожно начала я, вовремя вспомнив, что мне рассказывал Федя, — здравствуй, Семен. Я Стефа, Стефания Гончарова.
Существо, если когда-то и было пресловутым Семеном, похоже, напрочь об этом забыло. Оно ринулось на меня, повалило на кочку и начало рвать одежду. Я сопротивлялась изо всех сил, хотя толку от этого было мало. Существо было сильнее, тяжелее, ловчее. Я закрыла глаза, подавив рыдания. Тело оцепенело. ЭТО происходило со мной, и придется с ЭТИМ как-то жить. Главное, уйти, когда все закончится. Плечо мое пронзила острая боль — настолько дикая и сильная, что я не выдержала и завопила, что есть мочи.
— Папа! Папа! Па-а-а-па!!!
Я не соображала, что ору, я просто орала, как резанная. Существо не собиралось меня насиловать, оно жрало меня, отрывая куски мяса от плеча. Оторопь прошла, и я в ужасе колотила его ногами, била головой — тогда он потянулся к моей шее.
Никогда не забуду смрад, который шел у него изо рта. Зловоние сотен трупов сосредоточилось на его мясистых искусанных губах. Я кричала, не умолкая, наверное потому, что больше ничего не могла поделать, только подпортить его пиршество своими воплями. Но, похоже, это ему даже нравилось.
— Папа! — последнее, что я крикнула, а потом силы иссякли. Существо добралось до моей шеи, облизнуло и вонзило зубы, однако рвануть не успело. Что-то ухватило его сзади и потащило обратно. Существо взвыло, стало брыкаться, метаться по воде. Что-то или кто-то удерживало его за шею крепким хватом. В темноте я не могла разобрать. Что бы это ни было, Бог ему в помощь. А мне нужно было занять позицию понадежней. Я перевернулась на живот, встала на четвереньки и поползла. Правая рука обжигала огнем, по горлу на рубашку сползали липкие струйки. Я почти не могла двигаться от боли. Добравшись до дерева, я с облегчением села и прислонилась к нему спиной. Рядом что-то упало. Ружье. Я сжала его здоровой рукой.
Между тем борьба впереди приобретала невыгодные для меня повороты. Нелюдь-Семен все-таки сумел высвободиться, и теперь они боролись врукопашную. Оба были высокими, но нелюдь был несомненно, покрепче. Я видела, как он подмял своего противника под себя и начал топить в болоте. Тот сопротивлялся, выныривал, хватал Семена за ноги. Неизвестно, чем это все кончится. Я схватилась руками за ствол ружья, поднялась, доковыляла до борющихся и, собрав волю в кулак, ударила Семена прикладом по голове. Потом еще раз, и еще. Била, как сумасшедшая, не сознавая, что голова его превратилась в месиво мозгов и проломленных костей. Била, не понимая, откуда берутся силы. Била, пока чья-то рука не забрала у меня ружье. Я упала, чувствуя, как холод пожирает мои конечности. Мне казалось, что вокруг идет снег, а земля промерзла до ледяной корки. В воздухе стоял запах гнили и разложения…
