Там, снаружи, с нетерпением ждали нас Таис, Замех, Шень Ди, «земляные жабы» и коричнево-черные верблюды самой выносливой местной разновидности…
Эпилог
«А свадьба пела и плясала!..»
Сто тысяч раз слышал эту песню по радио. И каждый раз она казалась мне… глуповатой и какой-то избыточно деревенской. Но на свадьбе Бин Назима и принцессы Амиты я почему-то вспомнил именно ее!
Начнем с того, что плясали сто шесть лучших танцовщиц провинции, наместником которой являлся Бин Назим!
Были среди плясуний и африканские толстопопики, украшенные гирляндами ярких цветов.
И бледно-розовые европейские худышки с надменными лицами в прозрачных шелковых нарядах.
И смуглянки-молдаванки, точнее смуглянки-итальянки, в богатых парчовых платьях, где следует грамотно задрапированных, а где следует грамотно разрезанных…
Все эти крали танцевали вот уже двенадцать часов кряду – конечно же, сменяя друг друга на импровизированных сценах, которые были расставлены по всему дворцу и прилегающим территориям.
Иные гости только лишь приступали к трапезе, а иные уже засыпали на подушках, упившись и насмотревшись – на торжестве все это позволялось, и там всему этому были даже рады, мол, отдыхают люди, расслабляются…
Но, конечно, чтобы попасть в круг тех, кому разрешалось громко храпеть у фонтана во внутреннем дворе в луже оливье, нужно было предъявить страже на выхоленных василисках золотой ярлык Друга Семьи Наместника, сделанный из чистого золота и украшенный зеленой бирюзой.
У меня, представьте себе, такой ярлык был. И у дяди Вовы был. И у старейшин «черных верблюдов». И у Кадама.
А вот у того торговца, что продал нам некогда микстуру, позволяющую понимать все языки, или у хозяина гостиницы Ардаша – у тех вряд ли… В общем, фейсконтроль.
Что же, едем дальше… Свадьба с ее пафосом, там-тамами, потешными воинскими играми и брачным священнодействием, по окончании которого на головы присутствующим начали падать яблоневые лепестки (из ниоткуда, клянусь!), не только удалась на славу, но и успела меня немножечко утомить.
Два дня я еще как-то крепился, а на третий начал откровенно скучать. Страшное дело! Пять дней…
Впрочем, местные вельможи, сановники, воины и их расфуфыренные благоверные, лишенные айфончиков и телевизоров, чизкейков и суши, самолетов с пароходами и даже велосипедов со сноубордами, воспринимали происходящее иначе.
Что такое пять дней в контексте их медленной, обстоятельной жизни?
А в контексте вечности, исполненной волшебства и сюрпризов?
Правильно, пять крохотных пылинок.
За пять дней и до Офира не доплывешь, не то что до столицы…
В общем, я сидел на лужайке по-турецки, я закидывал себе в рот засахаренные орешки и, глядя на то, как восемь рабов уносят упившуюся в дымину принцессу Амиту в ее шелково-розовые покои, размышлял…
Итак, у Бин Назима наступила та самая «сбыча мечт», которую мне регулярно желают во Вконтактике на мой праздничный день рождения.
Бин Назим, лукавый, прозорливый и сказочно богатый, не только женился на принцессе Амите, которую мы целой и невредимой доставили к нему через море, кишащее саламандрами (когда-нибудь расскажу, каким нескучным выдался наш обратный путь!), но и получил разрешение императора Готама на свадьбу. А значит, был признан законным претендентом на императорский трон! Правопреемником!
То есть наш бородатый шеф оказался не просто в шоколаде, но еще и в пяти слоях отменного высококачественного мармелада!
Официальному разрешению на свадьбу с Мадонной-Ротару я лично был рад даже больше, чем тому, что нам удалось похитить принцессу из Черной Башни, построенной из застывшей адской смолы.
Потому что как закоренелый реалист я знал: если император Готам не захочет признать законность этого брака, он его не признает, какие ты там брачные церемонии ни проводи, какими законами ни потрясай, на какие талмуды ни ссылайся… «Не по хорошу мил, а по милу хорош», – гласит народная мудрость.
Но как сие возможно? Ведь даже сам Бин Назим не слишком-то верил в такой исход?
Злые языки говорили, это потому, что Император Готам уже не тот.
Что старичку идет восемьдесят шестой годок и что, несмотря на все ухищрения придворных магов и знахарей, пичкающих дедушку чудодейственными снадобьями, единственным увлечением местного гаранта конституции является выращивание экзотических георгинов в собственном саду, а также исполнение женских ролей в собственном придворном театре…
И что воевать с богатыми и энергичными южными провинциями из-за такой ерунды, как какая-то украденная племянница, пусть даже любимая племянница-наследница, ему совершенно неохота…
И что, устрой Бин Назим такой беспредел с покражей девушки лет десять, а лучше двадцать назад, – выхватил бы он по первое число, и его молодое красивое тело клевали бы пустынные грифы и ели шакалы…
Были и такие, кто говорил, что император Готам просто сжалился над неумолимо старящейся племянницей. Пусть уже хоть кто-нибудь возьмет ее замуж, стыдно ведь в сорок лет в девках ходить…
Но злые языки – на то и злые языки, чтобы резать правду-матку с особым цинизмом.
Я же, выражая наше с дядей Вовой мнение, обычно отмечал, что никогда не сомневался в том, что сила любви Бин Назима к Амите сможет побороть все препятствия. Вот она их и поборола!
В общем, свадьба…
Одних гостей съехалось что-то около тысячи человек.
А уж подарков навезли – мама не горюй!
Я, конечно, не особенно темой интересовался. Но кое-какие поздравлянты впечатлили даже меня.
Скажем так, когда со стороны моря к нашему дворцу стал приближаться… золотой дракон, да-да, летящий золотой дракон с размашистыми сизыми крыльями, на спине которого восседал гонец с поздравительными грамотами, дракон, в когтистых лапах которого болталась авоська с ценными свадебными подарками, я понял, что прожил жизнь не зря и что этот странный мир, конечно, имело смысл посетить…
Полет золотого дракона, с которым правитель Лотосовых Островов, расположенных, я так подозреваю, где-то в районе современных Филиппин, прислал Бин Назиму гостинцы, я наблюдал с балкона дворца, потягивая коктейль мохито собственного производства (мята, лед и ром местные, ноу-хау – моей бывшей девушки Ксюхи).
Однако не с балкона дворца Бин Назима. А с балкона собственного дворца!
Вдумайтесь! Собственного. Дворца.
Его нам с дядей Вовой пожаловал расчувствовавшийся Бин Назим.
Мы, конечно, обрадовались до визгу.
Несколько снижало пафос этого дарения лишь то, что нам достался один дворец на двоих. Вот если бы каждому по дворцу!
Но дареному коню в зубы, конечно, не смотрят.
«Дворец» – это было громко сказано.
Строение по величине было не больше сельского Дома культуры и содержало в себе ну максимум комнат десять (это на двоих-то!). То есть пять комнат мне, остальные пять – дяде Вове. Дворец-коммуналка!
Но для меня, никогда никакой недвижимостью не владевшего, даже эта коммуналка стала праздником! Предметом для гордости!
Признаться, первую неделю я только и делал, что бродил по комнатам, озирал плиточку, декоры, украшения, бронзы и позолоты и тихо-тихо бормотал: «Неужели это все мое? Неужели это все мне? Божечка, я не сплю?!»
Судя по доносящимся с половины дяди Вовы звукам (мы всё поделили поровну, даже бассейны во внутреннем дворе, чтоб без обид), он был занят чем-то очень похожим…
Помимо ухоженного и новостроенного дворца (прежний хозяин впал в немилость, и строение было конфисковано), нас с дядей Вовой премировали золотом.
Но, честно признаюсь, на золото я уже смотреть не мог.
Потому что не очень понимал, что на него следует покупать.
Где жить – имеется. Еда стоит копейки. Женская любовь, честно говоря, тоже. Ездовые василиски, на теме которых фанател весь двор, никогда меня не интересовали.
Вот если бы это золото – да в нашем мире! То-то я бы разгулялся!
Купил бы, может, футбольный клуб…
Или, скажем, самолет…
Ну или хотя бы «Ламборгини», непременно желтого цвета, чтобы до Симферополя на ней гонять, в клубешник, когда настроение не очень…
В общем, что-нибудь такое я «у нас» купил бы наверняка.
А тут?
А тут я просто сидел на балконе, потягивал пивко и вспоминал подробности нашей блистательной экспедиции (тюрьма! морские сражения! циклопы!).
Размышлял.
Жирел.
Вспоминал Таис…
Кстати, о Таис.
Странная все же она оказалась девушка.
Когда я уже решился признаться ей в своих чувствах, когда я уже практически созрел на то, чтобы поцеловать ее и даже предложить ей жить вместе на моей половине мегадворца, она сказала, что ни в чем не уверена, что ей надо разобраться в своих чувствах, начала плести что-то невнятное про то, что она «должна подумать»… В общем, «дала заднего», как говорили у нас в казарме…
Сказать, что я расстроился, – это ничего не сказать.
