— Артефакты что ли? — уточнил Шум.
— Артефакты — это слишком серьезно. Откуда у начинающего мага они возьмутся? Они же стоят целое состояние. Королевские дома веками накапливают их в своих сокровищницах. Нет. Просто — медиатор. Есть плащ медиатор. Накинул его и стой, никто тебя не увидит. Можно определенной формулой прикрыться. Ты никуда не денешься, но тебя никто не будет замечать. Если опять же рядом не случится другого мага. Есть шапка медиатор. В плаще нельзя двигаться. Зато стоять — сколько пожелаешь. В шапке — можно. Но очень короткое время.
— Поправь меня, если ошибусь: именно такая фурага лежал у тебя в сумке.
— С чего ты взял?
— Когда ты болел, сиделка у тебя в комнате ночевала?
— Да… один раз.
— Да хоть семь. Могла она у тебя из сумки незаметно вытащить шапку?
— Легко.
— Мог ее хозяин подговорить шапку украсть?
— Наверное, мог.
— Теперь вспомни: была у гвардейцев поклажа, когда они возвращались с границы?
— Нет. А карета у них раньше еще отстала. Ось полетела. Они ее бросили, и белесого до границы конвоировали пешим порядком.
— Выводы сам сделаешь, или нянька нужна? — поддел мага первой ступени Шум.
— Уже, — вздохнул рыжий парень. — Отвлекающий маневр, суета, белесый всем глаза отвел и мою сумку схитил. А за границей…
— А за границей, натянул шапку и был таков. Я слышал, недавно в столице побывал посланник Совета. Только он сильно королю не приглянулся. То есть так сильно, что вылетел в три окна. С ним ты, похоже, и повстречался.
— О!
— Не понял.
— Морозит меня. Три дня кругами хожу. И все три дня трясет. А как имя посланника?
— Неизвестно. Он вообще никак не представился.
— Все, — вдруг всплеснул руками колдуненок, — Трындец королевству! Зачем я только согласился сюда ехать?!
— Эй, эй… ты поосторожней с заявлениями. Объясни, с чего вдруг причитать взялся. Ну, дали пинка какому-то легату, так что?
— Это Безымянный. Сколько их всего, никто не знает. Мало. Они вроде палаческого корпуса при Совете. Если в какое-то государство посылают Безымянного — это, считай, приговор. Магараджа Румджапагатапура выставил Совету претензию по поводу женитьбы. Ему, честно говоря, такую девицу подсунули — страшно смотреть. Надо было через цепочку договоренностей составить хорошую партию одному наследнику в Центральной империи. Магараджу, который на краю света слонов пас, никто в расчет не брал, а он возьми и возмутись. Года три посольства ездили туда-сюда, пока ему другую невесту из того же дома присватали. Согласись Совет просто так аннулировать брак, вся цепочка бы распалась. А уже несколько союзов заключены, уже и дети от них народились. Мировое равновесие затрещало. В общем прислали ему в конце концов новую невесту, а с ней… Безымянного. Теперь ни страны, ни Румджапагатапуры.
Рыжий спохватился, от его длинной путанной, а главное скучной речи, кузнечики должны были уже зевать, не-то что странствующий рыцарь. А тот — ничего — слушал. Даже сел. На расстеленном платке еще оставалось немного хлеба. Маг первой ступени вопросительно посмотрел на хозяина стола, тот махнул: доедай.
Солнце склонилось к горизонту, на лицо рыцаря легла тень. Одну половину будто залил мрак. Понятно, что на ночь глядя никто уже никуда не двинется. Но следовало попросить разрешения остаться. Анхель и попросил. Рыцарь опять молча кивнул. Видимо рассказ о незадачливом радже его чем-то зацепил.
— Пошли, искупаемся, — вдруг предложил рыцарь.
— Пошли.
Одежда осталась на берегу. Тубус маг не снял. Вода оказалась прохладной, а уж чистой — каждый камешек видно. Они нашли заводь. Маг фыркал и плескался. Шум блаженно зажмурился, погрузившись до подбородка. Грудь и руки рыцаря оказались иссечены шрамами. Особенно выделялся один — корявый и длинный. Такое впечатление, человека рвали напополам. Анхель, старался быть вежливым и не таращился.
Никто паче чаяния их одежду не попер. Они обсохли на ветерке и пошли обратно. А там и вечерний костер подоспел. В тороках рыцаря нашлись сыр, непочатая коврига хлеба, копченое мясо и сухой виноград. Баклажка с вином побулькивала, сообщая, что свободного места в ней почти и нет. Шум разлил. Разговор перепрыгивал с одного на другое. Рыцарь, между прочим, поинтересовался, как это так Анхель рассказывает первому встречному про тайны магического двора? А тот в свою очередь пояснил, что никакие это не тайны. Вернее могут показаться таковыми исключительно тому, кто сидит далеко от Совета, либо считает ниже собственного достоинства обращать на Совет внимание. Вот он, Анхель, прежде чем топать на край ойкумены к Синим орлам, побывал в королевстве Белого единорога. Не по своему хотению. Его туда, между прочим, Совет направил. Королю Ольрику следовало сообщить, что поиски его дочери Тейт близки к благополучному завершению. Монарх колдуненка принял, выслушал и тотчас велел выметаться. Дескать, пока сам отец ее не увидит, да не обнимет, в чудесное воскресение не поверит. Тейт, дескать, утратила какой-то особенный артефакт, по которому ее след можно было проследить на всех планах. Следа нет, Долмаций Ломквист видел тело принцессы в склепе. Слову Долмация Ольрик верит, а слову посланника Совета — нет.
— Ему тоже Безымянного послали? — безразлично поинтересовался Шум, пережевывая мясо.
— Как же! Ольрик бы его — в мешок и в прорубь.
— Так просто? Разве за убийство своего легата Совет не станет мстить?
— Понимаешь, безымянные они вроде есть, и вроде их нет. Ольрика спросят: где посол? Он в ответ: какой? Как звать? Получилось у Безымянного, королевство развалить, или династию сменить — он кругом прав, и при новом правителе регентом садится. Не получилось — его тут же забыли и ноги вытерли. Вступать в открытую конфронтацию с самым уважаемым тотемом ойкумены Совет уж точно не станет. Может, и припомнят потом когда-нибудь, а может, и нет. У этих самых единорогов артефактов больше чем в хранилище Совета. Почему вопрос со смертью принцессы Тейт так и остался открытым? Говорят ей, когда сюда отправили дали с собой кучу артефактов, среди которых была и знаменитая булавка.
— Это которая облик меняет? — Шум наелся и теперь прихлебывал винцо.
— Их всего две. Одна где-то на Востоке, другая тут.
Глаза Анхеля светились азартом. Не просто так притащился парень на край света. То есть не только службу служить. Оказалось, артефакт числился не вполне утраченным. Не иначе, колдуненок возмечтал его найти.
— Носом землю рыть будешь?
— А?
— Искать булавку?
— А-то!
Анхель растянулся на траве с той стороны скатерки. Все уже доели, но оставалось вино. И спать пока не хотелось.
— Расскажи про артефакт. Как им пользоваться? Я слышал, приколешь и уже — другой человек?
— Тут все не просто. — Анхель, кажется, опьянел. И так наболтал уже кучу малу, а еще не выговорился. — Пользоваться булавкой по своему усмотрению может только человек королевской крови. Любой другой получит "последний образ".
— Что это значит?
— Ну… я не знаю как объяснить. Если принцесса пользовалась булавкой, тот, к кому артефакт попал после нее, получит ее фантазию. То есть, грубо говоря, в саму принцессу превратиться не сможет. И то фантом со временем потускнеет. Сквозь него потихоньку начнут проступать черты пользователя… О-о-о-о… Я посплю.
— Ага. Давай. Последний вопрос, булавка может превратить во что угодно? В зверя например?
— Зачем?! — Вскинулся полусонный Анхель. — Категорически не рекомендуется. Булавка прикрепляется к ткани: к одежде, обуви… там…
— Не спи! К ошейнику можно прицепить.
— Э, нет! То есть, прицепить-то можно… а как снимать? Копытом булавку не отстегнешь. А сломать ее невозможно. Артефа… хррр.
Взяли их тепленькими. Шум разбудил рыжего в середине ночи и приказал, караулить до рассвета. Тот и караулил, пока не заснул. Рассвет превратился в утро. Шум спал в палатке, Анхель у костра и проснулся только, когда двое верховых подъехали и даже спешились. Его подняли пинками, рыцаря спеленали, завалив палатку. Потом обоих привязали к их собственным коням поперек седел и погнали в крепость.
Когда-то Экарт был цитаделью. Но очень давно. Если ориентироваться на старинные хроники, лет примерно пятьсот назад крепость построили для защиты северо-восточных рубежей королевства. Не спокойно было тогда в этих местах. Цитадель служила для отражения набегов кочевников. Потом кочевники благополучно откочевали, да и осели по ту сторону свободных земель. Всем стало спокойнее. Только Экарт с тех пор начал постепенно приходить в упадок. Местность тут была пересеченная. Земля не особенно тучная. Охотников владеть цитаделью в последние сто лет вообще не нашлось. Род, который тут правил, угас еще раньше. Стены, сложенные из серого известняка начали обрушаться. Но еще стояли. Взять ее штурмом было возможно, только потери при этом могли составить один к десяти.
