Он повернулся к единственному мужчине, механику, и спросил:
— Правильно я говорю?
Механик стоял, подпирая спиной самолет, насмешливо усмехнулся. Он был совсем другого мнения об этих девчонках, но не стал распространяться, только коротко заметил:
— Лучше бы они не бомбы, а письма возили. Их, видно, из Сибири пешком носят: ждешь не дождешься.
Летчицы сделали вид, что не слышат его, но солдат сейчас же запротестовал:
— Я думаю, не сладкое это дело — летать. Вот, к примеру, ранят
[пропущено 9 строк]
как мыши, в землю зарылись, боитесь голову поднять — а над вами самолеты летают. Это девчонки немцев бомбят». Такую задал нам трепку…
Летчицы поняли, что солдат сочиняет на ходу, но его речь нравилась им, и они хотели, чтобы это было правдой.
Евгения крепко пожала шершавую руку солдата:
— Спасибо, пехота!
И летчицы заулыбались.
— Будем знакомы, — сказала Евгения. — Заходи в гости. Скажи, как звать?
Солдат заторопился:
— Заболтался с вами! Имя-то мое Иван. Бывалов фамилия. Ну прощайте. Коли уцелею, проведать приду.
Девушки махали ему, пока он шел к лесу и оглядывался. Потом они многозначительно подмигнули мрачному механику и занялись своим делом.
Женя начала объяснять линию обороны на Тереке.
— Противник продвинул сюда, — говорила она, ведя синюю стрелу по карте, — три танковые дивизии и мотопехоту. Им удалось прорвать нашу оборону и занять город Прохладный. Вот здесь они готовятся форсировать Терек и двинуться на Грозный. Сегодня ночью мы будем бомбить их на переправе.
Штурманы слушали, молча отмечая на картах новый маршрут.
На Кавказе была жара. Посохли листья на деревьях, выгорела трава, пожелтел кустарник.
Лица у девушек через два дня обгорели, носы лупились. Терек манил в прохладу, но купаться было некогда: они готовились к трудным боям.
В Терской долине строились оборонительные укрепления.
[пропущено 9 строк]
но встревожилась: придется девушкам подтянуться и не отставать от мужского полка.
Они вместе проработали задачу и выпустили самолеты.
Перед вылетом Гончаров сказал своим летчикам:
— Ну, орлы, смотрите не подкачайте, чтоб мне не пришлось краснеть перед командиром этого девичьего полка!
А на другом краю аэродрома Маршанцева наказывала своим летчицам:
— Ну, девушки, покажите, что глаз у вас верный! Пусть каждая бомба ляжет в цель.
Девушки как-то сразу стали серьезнее, тише. Впервые их полк встретился с таким же полком легких ночных бомбардировщиков, но только мужским. Тут было основание посоревноваться! Летчики-мужчины с тяжелых бомбардировщиков или истребителей в счет не шли: слишком отличались их машины от У-2, девушки старались не замечать этих остряков с их «вековой отсталостью». Но с «гончаровцами» шутки плохи! Машины однотипные, и вдруг парни обгонят?
Ночь была трудная, бомбили переправу, которую фашисты укрепили особенно сильно. Нечаевой во время последнего вылета пришлось долго маневрировать, а когда сбросили наконец бомбы, самолет сразу схватили прожекторы.
Огненные хвосты снарядов потянулись к самолету. Летчица бросала самолет из стороны в сторону, но лучи прожекторов держали их в вилке, а зенитчики не жалели снарядов, расстреливая тихоходную машину.
Из темноты вдруг вынырнул самолет, спикировал на прожекторную установку и погасил ее. Потом бомбы упали на зенитную батарею, обстреливавшую самолет Нечаевой. Тогда немцы перенесли огонь на машину смельчака, стараясь сбить ее, и этим воспользовалась Нечаева: она успела уйти в спасительную темноту.
Доложив обстановку, штурман Румянцева спросила:
— Кто вылетел следом за нами?
Маршанцева ответила, что не выпускала больше ни одного самолета.
— Но это был легкий бомбардировщик! Он нас и выручил!
Маршанцева позвонила в штаб гончаровского полка. Дежурный ответил, что с переправы только что вернулся самолет лейтенанта Коробкова. Коробков доложил, что удачно подавил несколько огневых точек и прожекторную установку противника. О самолете, который он, по словам Маршанцевой, выручил, лейтенант ничего не говорил, но это и естественно: в полку майора Гончарова взаимовыручка на первом месте, а хвастаться у них не любят.
Маршанцева положила трубку и с досадой сказала:
— А вот сам-то и есть первостатейный хвастун! — Помолчав немного, добавила: — А вам, девушки, этого Коробкова следовало бы разыскать и поблагодарить. Если бы не он, кто знает, что с вами могло бы случиться!
О благодарности командир могла бы и не напоминать. Катя и Даша уже успели подумать об этом.
Утром они отправились разыскивать своего спасителя.
Полк гончаровцев стоял у самого Терека. Там слышался веселый мужской гогот, удары по воде крепкими ладонями, будто прачки дубасили по белью деревянными валками: летчики купались. Выше по течению расположились девушки: кто стирал подворотнички, носовые платки, кто, взвизгивая, окунался в холодную горную воду.
Даша и Катя решили подождать, когда гончаровцы вылезут из воды и пойдут на аэродром — по дороге удобнее, словно бы невзначай, подойти к ним. А пока что недурно было последовать хорошему примеру и тоже искупаться.
Даша сбросила форму, поправила купальник и запрыгала с камня на камень, выбирая местечко поглубже. Катя еще сидела на берегу, а Даша уже окунулась и поплыла.
У Кати от страха округлились глаза. Дашу несло в бурном потоке, вертело, накрывало с головой, выбрасывало, и она не могла справиться с течением.
Вот Дашу уже пронесло мимо девушек, купавшихся возле самого берега, перевернуло под острозубой скалой, вот уже виден только голубой купальник да доносится еле слышный крик:
— Помогите!
Катя побежала по берегу туда, где весело гоготали гончаровцы. Дашу несло прямо к ним.
Дашин крик всполошил весь берег. Девушки бежали по камням, крича: «Спасите! Спасите!»
Несколько парней бросились в воду, образовав цепочку. Ближние к берегу держались за камни и удерживали спасателей, а те барахтались в бешеной воде, выжидая, когда Дашу швырнет к ним.
Сильные руки подхватили «утопленницу» и вынесли на берег.
Посиневшие от холодной воды парни торопливо отступили за кусты. Только Дашин спаситель, длинноногий, улыбающийся, стоял перед ней, глядя на перепуганную девушку.
— Спасибо, что выручили! — Даша протянула руку.
Спаситель ухватился за эту руку обеими своими и никак не мог отпустить, будто теперь тонул сам. Но и Даша не торопилась отнять ее. Только опустила глаза, торопливо назвалась:
— Даша Нечаева.
Парень словно проснулся, смущенно представился:
— Лейтенант Коробков. Иван. Ваня.
— Так это вы нас ночью выручили? Спасибо, товарищ Коробков, спасибо!
— Значит, это вас над переправой ловили?
В это мгновение и прибежала Катя. Даша обрадованно крикнула:
— Смотри, кто нас выручил! Лейтенант Коробков!
Тут она заметила, что Коробков все еще держит ее руку, и осторожно высвободила ее. Мало ли что подумают девушки, приближавшиеся целой толпой! Сама она могла бы простоять со своим спасителем хоть до вечера — у нее были наготове тысячи вопросов к нему, — но в полку было жесткое негласное правило: с «братцами» разговаривать поменьше! И она торопливо сказала:
— До свидания, товарищ Коробков!
— До очень скорого! — почти шепотом произнес Коробков и так посмотрел на спасенную, что Даша даже рассердилась на подруг: «Ну что они сбежались? Ведь не утонула же я! Не дали даже поговорить с хорошим человеком!»
Уходя, она несколько раз оглянулась туда, где стоял у шумной реки длинноногий лейтенант Коробков.
Глава четырнадцатая
Светало, и Катя готовилась лететь в последний раз. Маршрут лежал на Терек.
Неожиданно Маршанцева приказала:
— Румянцева, полетите с Зиминой — ее пора приучать к боевой работе.
— Я с ней несколько раз летала, — сказала Катя, — она держится хорошо.
В душе Катя насторожилась, не обрадовалась такому поручению. Полеты на Терек были опасны, да и утро наступало туманное. Но Даша уже давно обучала эту Зимину, и теперь отказать было неловко.
Бывший техник Зимина быстро усвоила теорию, несколько часов уже налетала, правда в разведывательных полетах, в поисках новых посадочных площадок. Теперь надо было приучать ее к боевой работе.
— Ну, зови свою ученицу, — сказала Катя Нечаевой.
— Вот спасибо! — обрадовалась Даша. — Надо готовить смену, скоро начнутся такие бои, что только держись! Многие могут выйти из строя.
Катя погрозила ей пальцем. Она не позволяла даже намекать на возможность беды: не умирать они прибыли на фронт, а побеждать.
