что корень – самая ядовитая часть растения?
– Нет.
– На данный момент, – сообщила детектив Мёрфи, постукивая карандашом по столу перед собой, – мы считаем, что Патрику дали сильную дозу корня белладонны, скорее всего, измельченного до мелкой консистенции. Что-то, что без труда можно было добавить в напиток или еду. Вкус очень слабый, так что Патрик легко мог его не заметить. Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-либо приносил ему еду? Замечали, чтобы кто-нибудь на рабочей кухне вел себя подозрительно?
Я задалась вопросом, действительно ли это произошло на кухне, или Патрик просто решил дополнительно выпить той настойки, которую мы все приняли. Вдруг, пока Лео опекал меня, Патрик принял еще одну дозу? Хотя мы не говорили об этом, мы все – Рейчел, Лео и я – знали, что не должны рассказывать о событиях той ночи полиции.
Поэтому вместо этого я ответила:
– Это общая кухня. Мы пользуемся этим помещением все вместе. Как и в любом офисе, люди постоянно что-то путают – случайно едят чужой обед, пьют чужой кофе…
На память мне пришел ломоть торта, который Лео положил передо мной в тот вечер. Теперь мне стало интересно, чей он.
– Вы хотите сказать, что, возможно, предполагаемой жертвой был кто-то другой?
Я подумала о том, как легко в жизни все сходит с рельсов, как просто совершаются ошибки, происходят несчастные случаи. Мое увольнение, смерть отца – мы все жили на лезвии ножа, и судьба так легко толкала нас в ту или иную сторону, к успеху или неудаче, к жизни или смерти… Это были капризы, которые древние римляне пытались рационализировать с помощью своих философий и богов, но в глубине души они знали правду: судьба была столь же жестокой, сколь и предначертанной.
– Я просто объясняю, какая у нас кухня, – сказала я.
– А что насчет вас? – спросил мужчина-детектив. – Вовлечены ли вы в какие-либо личные отношения в музее?
– Интимные отношения, – уточнила детектив Мёрфи.
– Какое отношение это имеет к расследованию?
– Мы просто пытаемся составить четкую картину рабочей обстановки, – сказал мужчина-детектив.
– Ну, мы с Рейчел подруги. И я встречаюсь с Лео, но я не назвала бы это чем-то более серьезным, чем случайная связь.
Они оба сделали заметки.
– А что насчет Рейчел? Каково ваше впечатление о ней, – детектив помахала рукой, – в целом?
– В целом она была очень доброжелательна и профессиональна. Не думаю, что она способна на что-то подобное, если честно.
– И вы уверены, что, будучи новичком, знаете ее достаточно хорошо, чтобы дать такую оценку?
– Я знаю ее настолько хорошо, насколько вообще знаю кого-либо, – сказала я. Не было необходимости делиться тем, что мы теперь живем вместе и проводим все время вдвоем. Я хотела как можно тщательнее отгородиться от того, что произошло; инстинкт самосохранения был для меня естественным.
– Хорошо, – сказала детектив Мёрфи, вставая и провожая меня к двери. – У нас могут возникнуть вопросы в будущем. Пожалуйста, когда вернетесь в Клойстерс, попросите Рейчел дать нам знать, когда она будет готова воспользоваться нашей машиной.
Они предложили подвезти и меня, но я хотела пройтись пешком. Я направилась по извилистым бетонным дорожкам в сторону музея, мимо групп людей, расположившихся на одеялах для пикника, мимо девушек, которые читали книги, лежа на спине и забросив ногу на ногу. Городская пастораль. И в эту минуту мне захотелось увидеть себя среди них – сандалия свисает со ступни, мысли витают где-то далеко… Думать о том, не забрались ли муравьи в сэндвичи из гастронома на Западной Двадцать четвертой улице. Не беспокоиться о смерти Патрика, о моей возможной роли в ней. Возможно, это был несчастный случай; возможно, он принял неправильную дозу после ухода Лео; возможно, коронер что-то упустил, когда искал причину смерти в яде?
Я знала, почему решила не рассказывать детективу Мёрфи все, что мне было известно. Наша с Рейчел находка была такой редкостью, что стоило рискнуть; стоило сделать тот выбор, который мы сделали. Разве не этому учил нас город? Что твоя задача – подняться на вершину, вкалывать, рисковать… Когда я приехала в Нью-Йорк, мне очень хотелось забыть себя, стать кем-то новым, человеком, который верит в мистику Таро. Кем-то, кто с радостью втянулся в жуткий и темный мир Клойстерса. В мир, где многое могло сойти с рук. И Рейчел помогла мне стать таким человеком.
В Клойстерсе я поднялась по дороге вдоль задней стены и прошла через металлические ворота, ощутив под кончиками пальцев холод железа, прежде чем отпустить створку и позволить ей закрыться за мной. Я обнаружила Рейчел сидящей за нашим столом в библиотеке; она склонила голову над книгой, лежащей перед ней.
Я села напротив. Мои щеки пылали от ходьбы вверх по склону, а мышцы были напряжены из-за тревоги по поводу допроса. Наши взгляды встретились поверх стопок книг и обрывков заметок. Я произнесла лишь:
– Я ничего им не сказала.
– Я знала, что ты не скажешь, – отозвалась она.
Глава 18
Панихида по Патрику состоялась в пасмурный субботний день, через час после того, как двери Клойстерса закрылись для посетителей. Я не знала, кто организовал это мероприятие, но присутствовали все: не только сотрудники Клойстерса, но и куратор музея Моргана, работники музея Фрика, преподаватели из университетов Колумбии, Йеля, Принстона и Пенсильвании. На столах красовались изысканные закуски и бокалы с шампанским, под тенью айвовых деревьев были расставлены дополнительные стулья. Я услышала, как Мойра сказала, что они планировали церемонию до того, как узнали, что смерть Патрика была убийством, – информация, которая до сих пор была доступна только избранным: попечители музея Метрополитен успешно скрывали ее от прессы. По крайней мере, пока.
Гости бродили по садам или брали свои фужеры с шампанским в галереи, чтобы укрыться от послеполуденного солнца, которое наконец-то решило показаться из-за туч. Я удивилась, что рядом не было охранников, никто не напоминал гостям, чтобы они не проливали вино на фрески или алтари, не оставляли закуски на подоконниках. Позже, проходя по галереям, я подбирала бумажные салфетки с недоеденными ломтиками закусок и относила их в мусорное ведро на кухне для персонала.
Рейчел была одета в черное платье, на шее у нее поблескивала длинная золотая цепочка, которая заканчивалась расписным эмалевым кулоном, зелено-красного цвета. Я одолжила у нее скромное и подходящее к случаю платье, но по виду присутствующих было понятно, что я могла бы выбрать что-то более выразительное. Все щеголяли в одеждах самых разных цветов и фактур.
Мы переоделись в кабинете Патрика. Сняли одежду, в которой пришли
