стала прослеживать глазами изгибы его хвоста. После той ночи мы с Лео так и не поговорили, а несколько текстовых сообщений, которыми мы обменялись, оставили у меня больше вопросов, чем ответов. И дело было не в том, что мы не пытались; после смерти Патрика Рейчел нуждалась в поддержке больше, чем обычно.
– Сбежала? – Это был Лео.
– Взяла перерыв, – отозвалась я, повернувшись к нему лицом.
– Ты не намерена превращать убийство в возможность занять следующую должность? Рад за тебя.
– Это нечестно.
– Правда? Ты видела, что происходит в садах?
– А что еще делать людям? – спросила я. – Надо же как-то собраться вместе.
Лео подошел к окну в галерее – узкой готической арке из толстого листового стекла. Подсвеченный сзади, он выглядел лишь темным силуэтом, его черты были в тени.
– И мы наряжаемся в самую лучшую одежду и хвалим себя за это, в то время как место, где лежал убитый человек, находится всего в нескольких шагах от нас…
– Лео!
– Что несет тебе его смерть, Энн? Ты на самом деле спрашивала себя об этом?
Спрашивала, даже если не могла смириться с ответами.
– Я могу спросить тебя о том же, – тихо отозвалась я.
– Ты знаешь, почему я это сделал, – сказал Лео, проведя рукой с черными от земли ногтями по своему затылку. – Он попросил меня об этом. – Его голос был едва слышен. Он выглядел усталым, загорелая кожа его лица натянулась на скулах. – Энн, поверь себе. Есть причина, почему ты здесь, а не там.
Но моя интуиция не работала так, как у Лео – цепко и быстро, будучи такой же его частью, как его кожа; добраться до моей интуиции было сложнее. Я начала полагаться на то, что карты направят меня, отточат мою интуицию. Но Лео всегда умел посмотреть на происходящее со стороны – не потому что он действительно отстранялся или боялся, а потому что ему нравилось оценивать вещи, оценивать людей. Он был расчетлив.
– Все скорбят по-разному.
– Не оправдывай ее.
– Я оправдываю себя, – ответила я. И мои слова были искренними.
– Тогда не делай этого для Рейчел. Она этого не заслуживает.
– Мы же подруги.
Он засмеялся.
– Разве ты не заметила, что у Рейчел нет друзей? Только поклонники. Ты бывала на домашних вечеринках, где было полно людей, которых я считаю друзьями; но ты когда-нибудь встречала кого-то, кого Рейчел называла бы другом?
Я уставилась на него, негодуя на то, что в каком-то смысле он был прав. Что мир, в который я тщательно встраивалась, начал давать трещины.
– Не встречала, верно? Теперь, раз уж ты об этом задумалась, с кем она тебя знакомила? Ни с кем, верно?
– Какое это имеет значение?
– Такое, – сказал Лео, широко расставив руки, – что кто-то сделал это. Кто-то здесь убил его. Кто-то, кто сейчас ходит по музею. Ты, я, Рейчел, Мойра. И ты отказываешься это видеть.
Это была реальность, с которой я не была готова столкнуться, потому что это означало бы только одно: еще более тяжелую утрату. И поэтому я рационализировала ситуацию. Обособляла. По крайней мере, до этого момента я не была готова рассматривать смерть Патрика как убийство. Даже несмотря на допросы и улики, я продолжала верить, что есть другая альтернатива, другая судьба, которая постигла Патрика. Я поднялась со скамейки и подошла к тому месту, где стоял Лео.
– Я должна справиться с этим, – тихо сказала я. – Я не могу уйти. Не сейчас.
Он протянул руку и тронул прядь моих волос, мозолистые костяшки его пальцев коснулись моей шеи. Я подняла на него глаза, желая, чтобы он наклонился и поцеловал меня. Я хотела найти в нем утешение, хоть что-то, что казалось стабильным в окружающем меня мире, который постоянно менялся. В мире, который – Лео был прав – я не могла воспринимать так полно, как мне хотелось бы.
– Энн, – проговорил он. – Надеюсь, ты достаточно умна, чтобы пережить это.
Позади нас скрипнула дверь в галерею. Я услышала ее шаги, прежде чем прозвучал ее голос.
– Нам пора идти, – сказала Рейчел. – Энн?
– Мы с Энн как раз обсуждали идею пойти поужинать. Правда?
Я кивнула. Мое лицо все еще было обращено к Лео, я стояла спиной к Рейчел. Тишина была напряженной, и я перекатывала во рту слова, которые хотела высказать, пока не почувствовала уверенности в них.
– Пожалуй, я проведу эту ночь с Лео, – сказала я, все еще глядя на него.
– Что?
Я повернулась лицом к Рейчел. Она выглядела хрупкой и истощенной. Ее платье, как я впервые заметила, нелепо сидело на самых костистых частях ее тела – плечах и ключицах, выступающих бедренных костях. Так выглядело для меня горе. Я не знала, когда она стала еще худее, но я заметила это тогда, увидев ее между деревянных статуй Жанны д’Арк и Святой Урсулы.
– Я собираюсь поужинать с Лео, – повторила я. – Если ты не возражаешь.
– Конечно, не возражаю. – Ее руки были скрещены на груди. – Все мы принимаем решения самостоятельно.
На миг я усомнилась в том, что делаю, и спросила:
– Ты хочешь, чтобы я поехала…
– Нет, – заявила Рейчел, прежде чем я успела закончить. – Не хочу.
Она повернулась, чтобы уйти, но когда дошла до двери, которая вела в клуатр Боннефон, к солнцу, только что севшему за горизонт, то обернулась и сказала:
– Осторожно, Энн. Вершина колеса – страшное место.
Дверь за ней закрылась.
– Что она имела в виду? – спросил Лео.
– Ничего, – ответила я.
Но пока мы шли по галереям, я не могла не бросить последний взгляд на Колесо Фортуны и фигурки, выбитые на нем. Слова Рейчел пылали в моем сознании.
Глава 19
Я встретилась с Лорой в центре города на тесной улочке, где стоящие ровными рядами кирпичные многоквартирные дома загораживают утреннее солнце. Кафе, куда Лора пригласила меня позавтракать, было со вкусом отделано черно-белой шестиугольной плиткой и зеркалами в бронзовых рамах, столы из глянцевого дерева были окружены стульями с кожаной обивкой. На тарелках лежали толстые ломтики тостов и жареных яиц, и я обводила взглядом зал в поисках Лоры, пока не заметила ее на табурете у барной стойки, обращенной к улице, где движение прохожих и машин сливалось в единый узор дневной жизни города.
После концерта в Ред-Хуке Лео пригласил меня переночевать у него, но у меня не было времени помыть голову. Моя одежда все еще пахла застоявшимся дымом сигарет – та самая одежда, в которой я стояла в кулисах сцены, наблюдая за тем, как
