для того, чтобы подтвердить собственную храбрость.
– Энн…
– И мы работаем вместе с тех пор, как я приехала.
– Рейчел не работает вместе с другими.
– Работает…
– Нет. Ты считаешь, будто вы работаете вместе, но, уверяю тебя, Рейчел видит это по-другому.
Пришла официантка с нашими завтраками, но голод, который я чувствовала, уходя из дома Лео, исчез.
– Энн, – мягко произнесла Лора, – ты никогда не задумывалась, почему Рейчел выбрала тебя?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты добрая. Ты здесь недавно, тебе хочется всем угодить. Ты хочешь сделать себе имя. Но ты не понимаешь, с каким человеком ты связалась. В каком мире она живет. Какой она человек. Рейчел подставит столько людей, сколько потребуется, лишь бы получить то, что она хочет.
В самые мрачные дни моей жизни меня посещала эта мысль. Лора была не первой, кто доказал мне, что меня легко бросить, и мне казалось, что для Рейчел будет достаточно легко оставить меня в стороне, если дела пойдут туго. В конце концов, я была новой сотрудницей – чужаком. Я часто задавалась вопросом, смогу ли когда-нибудь стать кем-то еще. Но я также училась тому, что пока еще не поздно позаботиться в первую очередь о себе. Мы с Рейчел были подругами. Мы были заговорщицами и сотрудницами, но Лора сказала мне то, что я уже знала: мне нужен план на случай непредвиденных обстоятельств.
Я изучала столовые приборы и белые салфетки, которые принесли вместе с завтраком.
– Люди говорят, будто она как-то причастна к смерти Патрика? – спросила я.
– Я не знаю, говорят ли люди об этом. Но я это говорю. Я говорю это тебе, прямо сейчас. Я думаю, что это сделала она. – Лора подождала немного, прежде чем спросить: – А ты так не думаешь?
– Нет, – ответила я. Рейчел, насколько я знала, не была настолько неаккуратной. Она была дотошной и методичной. Убивать Патрика на моих глазах, на глазах всего музея, было не в стиле Рейчел.
– Ты не знаешь ее настолько, как тебе кажется.
– А ты никогда не задумывалась о том, что, возможно, это не так? – Я с удивлением услышала, как повысился мой голос, как яростный клокочущий звук рвется из моего горла.
Лора положила руку мне на плечо.
– Тебе следует уйти из Клойстерса.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что работа с Рейчел Мондрей ни для кого из моих знакомых не закончилась хорошо. На твоем месте я бы начала искать новую работу. Сегодня же.
Я едва не рассмеялась. Это было невозможно. Покинуть карты, работу и рукописи Клойстерса? Оставить переводы моего отца и бумаги Линграфа в руках Рейчел? Моя главная надежда на предстоящий год заключалась в том, чтобы удержаться. Уйти сейчас означало бы только одно: мне пришлось бы вернуться домой и забыть обо всем этом, не только о своих амбициях, но и о самих работах. А я не хотела этого делать; я намерена была остаться.
– Разве ты не заметила закономерность, Энн? Смерть тянется за Рейчел. Она следует за ней повсюду. Это не может быть просто совпадением.
– У нее плохая карма, – согласилась я. Но при этом знала, что это может быть и что-то другое, чем я не готова была поделиться с Лорой, поэтому продолжила: – Не думаешь ли ты, что, если б Рейчел систематически убивала близких ей людей, кто-нибудь уже заметил бы это? Ты не думала о том, что она тоже может быть жертвой?
Лора сложила руки на коленях.
– Я думаю, возможно, она и то, и другое, – отозвалась она. – Может быть, и Патрик… – Пожала плечами и не договорила, оставив этот неуклюжий намек висеть в воздухе. – Я просто хочу быть уверена, что с тобой все будет в порядке.
Я не смогла удержаться и посмотрела на Лору, пока доставала из бумажника несколько купюр и оставляла их на барной стойке рядом с нетронутым завтраком. Она казалась искренней, но я не могла доверять той, которая бросила меня, когда я больше всего в ней нуждалась.
– Рейчел научила меня заботиться о себе, – сказала я, вставая из-за барной стойки.
– Энн, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится…
Я повернулась, не дойдя до двери, злясь, что предложение поступило именно сейчас. Сейчас, когда мне ничего не было нужно от Лоры.
– Разве ты не предлагала мне то же самое перед отъездом из Уитман-колледжа? «Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится…» Мне действительно было нужно кое-что, Лора, задолго до того, как я приехала в Нью-Йорк. Мне нужна была ты. Мне нужен был друг.
Она открыла было рот, но я не была готова выслушивать ее оправдания.
– Что ж, теперь у меня это есть.
* * *
Во время поездки в метро я, покачиваясь от движения вагона, стояла напротив группы школьниц, которые сгрудились вокруг одного телефона, смеясь и показывая пальцем на то, что разворачивалось на экране. Я уже понимала, как они распределяют роли в группе – умная, красивая, нервная. Возможно, именно поэтому мне никогда не удавалось найти хорошую компанию друзей: ни одна из ролей мне не подходила. И теперь, став старше, я не была достаточно пластичной, чтобы лепить из себя кого-то другого. Нью-Йорк научил меня, что теперь уже неважно, подхожу ли я на стандартные роли; я предпочитаю выделяться.
Входя в Клойстерс, я всегда чувствовала себя так, будто оставляю современный мир за дверью: меня встречал лабиринт каменных стен ручной кладки и готических арок, ребристых сводов и узких коридоров. Трудно было представить, что за этими прохладными стенами, несмотря на томное летнее солнце, стремительно и ярко проносится и сверкает жизнь города. Слово «клуатр», в конце концов, произошло от латинского claudere, что означает «закрывать». Здесь мы закрылись от остального Нью-Йорка.
То, что сказала Лора, все еще маячило на краю моего сознания и мучило меня. И хотя я хотела, чтобы исследования и библиотечная обстановка позволили мне вернуться в мир открытий, я обнаружила, что пролистываю страницы, не замечая прочитанного текста, а мой разум блуждает по каким-то потаенным тропинкам. «Прогулка по галереям, – решила я, – поможет мне развеяться».
Было нечто особенное в возможности рассматривать произведения искусства всякий раз, когда тебе захочется, – череда случайных, индивидуальных впечатлений, которые складывались в более полную картину. Сейчас, когда мы посещали другие музеи в городе, меня раздражало то, что я, как туристка, должна за один раз рассмотреть все детали произведения. Смогу ли я уловить тонкие тени на картине Тинторетто, заметить, как Моне строит свою работу, если у меня на это есть лишь несколько
