Черт, о чем она думала, показавшись в проклятом кафетерии, одетая словно готический Ангел Ада? Играть роль доктора Фила в этой драме утомительно. Все так поглощены разборками "кто прав, а кто виноват", что никто не замечает, какой эффект это оказывает на парня, оказавшегося посередине. Ладно, я понимаю, что Зак и Грэйс никогда не смогут проводить время вместе в большой компании, только почему я должен принимать чью-то сторону? Почему кто-то всегда остается недоволен, если я стараюсь придерживаться нейтральной позиции? Грэйс и раньше выглядела так, будто ей хотелось проткнуть Заку яремную вену одним из своих высоченных каблуков, а Зак... Господи, если я хотя бы взгляд брошу в ее направлении – я предатель. Внезапный всплеск ярости удивляет меня, и я ударяю кулаком по рулю. Бормоча ругательства, завожу машину и включаю передачу. Выезжая со стоянки, замечаю лицо, которое не видел в течение недели, и открываю окно.
– Эй, Сара! Тебя подвезти?
– Боже, да! Спасибо тебе огромное. Я пропустила автобус и не захотела ждать следующий. – Сара Гриффин юркает на мое пассажирское сиденье, откидывает промокшие волосы с лица и вытирает руки о свои джинсы. Мы несколько раз ходили на свидания в десятом классе. Она милая, но не кичится этим, как некоторые люди. Когда я останавливаюсь у светофора на выезде со школьной парковки, Сара поворачивается ко мне лицом.
– Ну, и что за фигня произошла сегодня в кафетерии?
Скрипнув зубами, пытаюсь ответить без крика.
– Мы неделю чистили личные шкафчики, и теперь Грэйс думает, что у нас все серьезно. Пришлось ей разъяснить. – Я еду вниз по Главной улице, лавируя между глубокими лужами.
– Ха. – Сара отрывисто смеется. – А выглядело так, словно ты ее щеночка пнул, или типа того.
Ага, ну, может ей не следовало так меня удивлять.
– Что ты о ней думаешь? – спрашиваю спустя минуту.
Рот Сары приоткрывается.
– Что я думаю? Не знаю. Мне кажется, у нее есть проблемы, с которыми ей нужно разобраться.
– Очень дипломатично. – Смеясь, я украдкой смотрю на нее, затем перевожу взгляд обратно на дорогу. – Ну же. Что ты на самом деле думаешь?
Сара опускает глаза, теребит ремень безопасности.
– Я думаю, она – чертовски хорошая актриса. Всегда пытается казаться стойкой. Фигово, должно быть, понимаешь? То есть, она знает, что не может потерять бдительность даже на секунду.
Раздумываю над этим, пока веду машину дальше.
– Сара, мне нужно у тебя кое-что спросить. – Я сворачиваю налево на ее улицу. – Ты была на вечеринке той ночью, когда Зак и Грэйс...
– Занялись делом? Да, я там была.
– Помоги мне разобраться. Я думал, Грэйс нравлюсь я. Насколько мне известно, она пару раз гуляла с Заком, но потом сказала: "Нет уж, спасибо. Я на самом деле хочу быть с Йеном". Это правда?
Сара кивает.
– Определенно.
Останавливаюсь около ее дома – большого, одноэтажного, с огромным пикапом на подъездной дорожке.
– Так как же получилось, что они замутили?
Разведя руки, она качает головой.
– Йен, ты знаешь, как бывает на таких сборищах. Мы все пили, танцевали, дурачились. Зак раз за разом подкатывал к Грэйс, но даже несмотря на то, что она постоянно отказывала ему, это не мешало остальным дразнить их.
– Дразнить?
– О, да. Миранда была на грани ядерного взрыва. Все знают, что она безумно хочет Зака МакМэхона. Но он даже не смотрел на нее. Не было интереса, понимаешь? Чем больше Грэйс говорила "нет", тем больше Джереми дразнил его: "Ты стерпишь это дерьмо, чувак?" – и тем сильнее злился Зак.
– Как они в итоге наедине остались?
– Миранда плеснула пиво Грэйс в лицо, потому что Зак не обращал на нее внимания. Словно в этом Грэйс виновата, да? Грэйс убежала. Джереми подтолкнул локтем своего хозяина и господина, сказал, что Грэйс ушла. Я сразу поняла, что он за ней погонится. – Сара собирает свои промокшие вещи и открывает дверцу. – У него на лице появилось такое выражение, как у льва, преследующего зебру, знаешь? Спасибо, что подвез, – произносит она, оглянувшись через плечо, и захлопывает дверь.
Я еду домой. Припарковавшись, заглушаю мотор, просто сижу, в то время как дождь танцует на лобовом стекле, и пытаюсь не ежиться при мысли о Грэйс. Боже, я вел себя как последний говнюк. Я не понимаю. Просто не понимаю Грэйс. Она мне словно вызов бросает. Нельзя, чтобы меня с ней видели. Она об этом знает. Грэйс даже предлагала найти другой транспорт, чтобы сделать фотографии для моего папы. Она выставила себя напоказ сегодня в кафетерии с едой и Тайленолом, а я... Роняю голову на руль. Я действительно говнюк. Грэйс пришла ради меня. Она пришла туда, потому что думала, что мне может понадобиться обезболивающее, и смело пустилась в это дерьмо ради меня.
Я нахожу своего папу в его офисе за гаражом.
– Йен, ты видел работы Грэйс? Посмотри-ка.
На мониторе папа по очереди увеличивает ряд миниатюр. Это не просто фотографии. Она, должно быть, обработала их в Фотошопе, или вроде того. Грэйс поменяла мозаичную рыбу-парусник, выложенную папой на дне бассейна, на 3D-изображение, чтобы выглядело так, будто та выпрыгивает из воды. На другой снимок, где запечатлена кафельная кухонная стойка, она наложила разлитый бокал виски настолько идеально, что границ не различить.
– Посмотри сюда, – с придыханием шепчет отец, словно он обнаружил тайное сокровище. Полагаю, в какой-то мере, обнаружил. – Этот будет отлично смотреться на главной странице сайта. – Папа указывает на мозаику, выложенную по индивидуальному заказу вокруг большой ванны. Грэйс умудрилась найти настоящие цветы, такие же, какие нарисованы на плитке, и расположила их так, чтобы казалось, будто они прорастают прямо из ванны.
"Ага, ладно, она невероятно талантлива. Ничего не меняет", – решаю про себя, шумно вздохнув.
Папа смотрит на меня.
– Я вгоняю тебя в скуку?
– Не-а, – говорю, пожав плечами.
– Тогда что тебя беспокоит? – Он крутится на стуле, поворачивается ко мне лицом. – Ты ведь не из-за обследования переживаешь, да? Йен, я уверен, это всего лишь предосторожность. С тобой все будет в порядке.
Сажусь на край его стола.
– Нет. То есть, переживаю, но не только из-за этого. – Боже, у меня словно запор. – Дело в Грэйс. Она думает, что мы теперь друзья. Ну, знаешь, после прошлой недели.
– Разве вы не были друзьями до совместной уборки школьных шкафчиков?
– Да, наверно. Но теперь она думает, что мы больше, чем друзья, а мы не можем...
– Почему ты не можешь?
– Потому что мы не можем. Не сейчас. Особенно после...
