Кохан, имевший большие знакомства в Праге, скоро разузнал все о красавице, которая его так очаровала; ему казалось, что подобная женщина судьбой предназначена быть королевой.
Все прежние любовные похождения Казимира, о которых столько говорили и которыми его так попрекали, не имели ничего общего с любовью.
Ни красота, ни свежесть молодости не в состоянии были надолго привязать короля. Невоспитанность, неинтеллигентность, простые манеры любовниц его отталкивали, и он через несколько дней их бросал.
Из беседы с королем Кохан вынес, что Казимир мечтает о такой женщине, как Маргарита, и жаждет больше душевной красоты, нежели телесной. Рокичана, по его мнению, вполне отвечала этому идеалу; даже ее холодное равнодушие и гордое обхождение могли привлечь короля.
– Да! Эта женщина нам заместит королеву! – повторял Кохан по приезде в Прагу.
Прием, оказанный польскому королю, был так же пышен и сердечен, как во времена слепого короля Яна.
Немецкий император, поклявшийся в братской дружбе к Казимиру, приветствовал его, как брата.
На время пребывания гостей ежедневно были назначены увеселения, турниры, пиры, охота, так что король почти не имел ни минуты отдыха. В первый же вечер Кохан, бывший в свите короля, обратил его внимание на восхитительную Рокичану. Она в тот день так сияла своей красотой, что Казимир сейчас же ее заметил, не зная еще ее имени. Но ему не представился случай подойти к ней и завести разговор.
Она с любопытством присматривалась к польскому королю, который своей наружностью, выражавшей доброту и достоинство, мог понравиться.
Хотя Казимир был не первой молодости, но он был полон жизни, о чем свидетельствовали вся его фигура, движения, оживленное лицо и умные проницательные глаза. Душой он еще был молод и не давал своему телу состариться. Взоры других женщин тоже останавливались с вниманием и интересом на Казимире, который в этот день был особенно красив, благодаря богатому наряду, украшенному драгоценными камнями.
Лицо его было оживлено и сияло от радости, вызванной оказанным ему гостеприимством. Кохан, желая сблизить эту пару, которую он хотел сосватать, прибег к простому, но старому средству.
На следующий день утром он постарался попасть к ней в дом. Один из императорских чиновников, знавший всю семью Рокичан и бывавших в их доме, обещал ввести его туда.
Красавица Кристина приняла очень холодно королевского слугу, заподозрить его в том, что он осмелился возмечтать о ней.
Но Рава скоро обезоружил ее, поспешив рассказать ей о том, что его пан влюбился в нее, со вчерашнего вечера потерял свой покой и не перестает о ней думать.
Слова эти, сказанные шепотом, вызвали румянец на ее лице и польстили ее самолюбию. Однако она через минуту с гримасой на губах возразила:
– Ведь у польского короля имеется жена?
Кохан вовсе не надеялся на такой вопрос и, застигнутый врасплох, колебался ответить.
– Король, – произнес он, – уже много лет как не живет с женою и не встречается с ней. Этот брак, по всей вероятности, в недалеком будущем будет расторгнут папой.
Кристина после некоторого размышления, не стесняясь, так как современные обычаи допускали свободу в разговорах, сказала:
– Но о вашем пане говорят, что он легкомыслен и что у него много любовниц.
– Эту ложь выдумали ксендзы, которые хотели бы его заставить жить с некрасивой и невыносимой женщиной, – ответил Кохан. – Казимир не из таких, чтобы влюбиться в первую попавшуюся женщину. Лучшего пана с лучшей душой на свете нет, – добавил Кохан. – Я сожалею, что он сюда приехал, потому что он потерял здесь спокойствие и потом будет по вас тосковать.
Кристина улыбнулась и ничего не ответила; самолюбие ее было очень польщено.
– Я знаю, – продолжал Кохан, – как он жаждет с вами познакомиться… Не позволите ли вы ему посетить ваш дом?
Возможно, что в глубине души вдовушка и рада была этой просьбе, но она считала ниже своего достоинства сразу выразить свое согласие. Она сильно покраснела и, покачав головой, ответила:
– Это слишком возбудило бы людские толки, потому что, хотя в нашем доме не раз бывали знатные вельможи, но королей мы еще никогда не принимали… А я должна беречь свою честь.
Кохан живо начал убеждать ее в том, что посещение Казимира не запятнает ее доброго имени, но Кристина и слышать об это не хотела. Покачав головой, она отказала в своем согласии.
Гость не настаивал.
Просидев затем еще некоторое время и получив от красивой вдовушки разрешение посещать ее, Кохан удалился. Он поспешил в замок к королю и, улучив удобный момент, завел с Казимиром разговор о том, как все были поражены тем, что красавица Кристина глаз не сводила с короля, и что он из ее собственных уст слышал, как она восхищалась фигурой и лицом польского короля…
Подготовив таким образом обе стороны, королевский фаворит был уже уверен в том, что после ближайшей встречи между ними завяжутся более близкие отношения; потирая руки от радости, он повторял одно и тоже:
– Эта женщина нам заменит королеву…
Во все дни пребывания Казимира в Праге, после турниров и раздачи дамами наград победителям по вечерам устраивали танцы и веселые игры. Кохан, у которого было много друзей при дворе, шепнул придворным, которые распоряжались танцами и указывали дамам места, чтобы они постарались поместить Кристину ближе к королю, сделав это так, чтобы не было заметно, что это умышленно.
Они охотно согласились исполнить его просьбу, так как все старались быть так же любезны с почтенным гостем, как и сам император. Никто не удивился тому, что вдовушка ему понравилась.
И вышло так, что Казимир, зайдя в залу после турнира, очутился недалеко от Кристины. Глаза ее смело встретили его взгляд. Но несмотря на то, что она вполне владела собой, румянец, показавшийся на лице, и четь заметная дрожь на губах выдали ее волнение. Оно было вызвано удовлетворением ее самолюбия, но его можно было признать как проявление другого чувства.
Казимиру было очень легко приблизиться к восхитительной мещанке, которая в этот день была одета с особенным вкусом и очень богато. Пояс ее, украшенный дорогими камнями, крупный жемчуг на шее, в волосах светящиеся рубины вызывали зависть в глазах женщин. Король, подойдя близко к ней, начал разговор словами восхищения ее необыкновенной красотой.
– Ваше величество, – ответила смело Рокичана, – вы не мало красивых женщин видели в жизни, но вы не должны думать, что преувеличенными похвалами вам удастся подшутить над бедной пражской мещанкой.
– Я принял бы вас за королеву, – возразил Казимир, – если бы я еще вчера, пораженный вашей красотой, не спросил бы, как вас зовут.
Это было подтверждением того, что Казимир сказал ей утром, и Рокичана улыбнулась.
– Это для меня большая честь, – ответила она, опуская глаза, – но она легко могла бы перейти в печаль, если бы не то, что вы скоро забудете… Король не дал ей договорить до конца.
– Прекрасная Кристина, – начал он, – вы можете быть уверены, что, пока жить буду я, я вас не забуду.
– Вы, ваше величество, должно быть научились у французских трубадуров красивым словам, которыми они увлекают бедных женщин, но и мы им знаем цену, – ответила Кристина.
Казимир, восхищаясь ее пышной красотой, смело смотрел ей в глаза и не находил слов для ответа. Гордая Кристина, почувствовав его испытующий, пронизывающий взгляд, отодвинулась и, величественно, посмотрев на него, тихо сказала:
– Королевские взоры для нас, женщин, не сотворенных для трона, часто бывают причиной несчастья…
Сделанное ею движение, казалось, указывало на то, что она собирается удалиться, поэтому Казимир поспешил ответить.
– Ведь и короли имеют право восхищаться красотою женщины и чувствовать к ней любовь, подобно другим людям.
– А! – Любовь, – с насмешливой улыбочкой прервала Кристина, – она так скоро не приходит…
Короли привыкли, чтобы все было к их услугам, а честная женщина не должна позволить говорить ей о такой любви.
– Не сердитесь, прекрасная Кристина! – воскликнул Казимир со смехом. – Я не хотел вас обидеть, я хотел бы с вами подружиться…
– Я не чувствую себя способной к этому, – возразила вдовушка, –возможно, что вы, ваше величество, встречали в жизни таких женщин, которых можно было бы сразу победить улыбкой и словом… Я не принадлежу к таким…
– Я ничего не требую от вас, а прошу только немножко расположения, –произнес король, – и, хотя вы, прекрасная Кристина, очень строги, однако я не лишаю себя надежды, что ближе узнав меня, вы станете снисходительнее. Разговор Казимира с Рокичаной обратил на себя всеобщее внимание: на них указывали пальцами. Вдовушка была довольна, и гордость ее была удовлетворена, но, считая нужным показать перед людьми, что она дорожит собой, Кристина тотчас же удалилась и присоединилась к женскому обществу. Однако раньше чем уйти, она, вопреки тому, что уста ее раньше говорили, взглянула на короля так выразительно и так ласково улыбнулась, что в нем кровь заиграла…
