Рейтинговые книги
Читем онлайн Гностики и фарисеи - Светлана Замлелова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 64

В лото у цифр так много смешных прозвищ, неизвестно, кем и когда придуманных, что играть в эту игру молча совершенно невозможно.

– У меня «цыганка»!

– Какая «цыганка»?

– Ну... карта такая… счастливая, где все цифры подряд…

– Ха-ха-ха! Это «арапка» называется.

– Ну «арапка»…

– Я кричу! Барабанные палочки, восемьдесят три, пятьдесят...

– Ровно?

– Нет, с полтиной! Как свиньи спят, кочерга, двадцать шесть...

– Стоп, стоп! Какие свиньи?

– Два раза не повторяю! Дед...

– Сколько ж ему лет?

– Шесть!

– Вот так де-эдушка!..

– Да что это за свиньи были?

– Господи! Шестьдесят девять...

– Так бы и говорили...

– Папа! Не запускай глазенапа!

– А что такого? Мы же не в карты...

– Семён Семёныч, три...

– По одной – не ошибётесь!

– Что?! Уже квартира?!

– А то!

И так далее.

Кричали все по очереди, каждый по-своему. Кучка мелочи кочевала от одного игрока к другому. Всякий выигрыш встречался смехом, присвистом и завистливыми вздохами. Играли долго, пока не стало темно в комнате. Чтобы не напустить комаров, свет решили не зажигать, а потому игру пришлось прекратить.

Девочки вышли из дома и уселись на высокое деревянное крыльцо. Дом, доставшийся родителям Марины от деда, был старый, но крепкий и добротный. Ступени крыльца гладкие и широкие, такие, что на каждой из них с лёгкостью можно было бы разместиться на ночлег.

Было сухо, влага успела испариться. Солнца уже не было видно. Но облака, застывшие на западе в каком-то сказочном вихре, светились изнутри нежнейшим розовым светом. А ветер, закрутив их винтом, внезапно стих, чтобы полюбоваться своим творением.

Залаяла где-то басом собака. Наверное, та безухая овчарка, что приходила с Оксаной. И тут же из всех дворов послышалось недовольное ворчание и тявканье.

Маринина мама вынесла в эмалированной миске черешни. Поставив миску на ступени рядом с девочками, снова ушла.

Вскоре стемнело. И только на западе тёмно-синий небосвод оставался бирюзовым с бледно-розовым росчерком. Вышел похожий на лимонную дольку месяц. Глянул сверху на девочек и отвернулся. Утихли звуки. По временам только басовитая собака тихонько потявкивала, точно перхала. Засвистал, защёлкал соловей. И, точно пытаясь саккомпанировать, заиграли слаженно цикады.

Ночь была тёплой, свежей и душистой. Одна из тех ночей, когда хочется сидеть вот эдак до утра, слушать, вдыхать и смотреть, как загораются звёзды, сбивающиеся, точно куры, вокруг петуха-месяца.

Девочки молча ели черешню и бросали косточки в траву.

– Оксанка, наверное, на дискотеку в Константиново пошла. Она каждую субботу ходит. Парень у неё там – вот и таскается, – сказала вдруг Марина. И по её тону можно было заключить, что не одобряет она такого верхоглядства со стороны Оксаны.

– Далеко это? – спросила Вера.

– Километров пять...

– И какая ж там в Константинове дискотека? – Вера усмехнулась.

– Да-а... Какая-то… В сельском клубе.

– А домой-то пешком?

– А то как же... Транспорт ей, что ли, персональный подавать?

Помолчали.

– Вон смотри... Большая Медведица, – Вера ткнула пальцем куда-то в воздух. – А парень-то её проводит домой? Страшно ночью-то...

– Может, проводит. Всё равно страшно, хоть с парнем, хоть без... По ночам-то таскаться... Мне вот Пашка, ну... брат мой двоюродный, рассказывал... У его жены, у Пашкиной, дядька в Смоленске живёт. Вот он Пашке-то сам и рассказал. Раз едут они с женой с дачи, а уж поздно было. Темно. Они на даче-то задержались, ну и оказались ночью в дороге. Так вот, едут они, вдруг видят, вроде женщина с ребёнком стоят на дороге, голосуют. Женщина не старая, лет тридцати, наверное, ребёнка, мальчика, за руку держит. Увидела машину-то, ну, и подняла руку. Голосует, значит. Дядька-то Пашкиной жены пожалел – с ребёнком всё-таки, да и поздно – остановил машину... У них – «шестёрка»... Женщина села и говорит: «Мне в такую-то деревню надо. Вы меня довезите и у меня переночуйте. Но только утром я вас рано разбужу. Я, говорит, с петухами встаю». Дядька с женой согласились. Ну, едут, значит. Приезжают в деревню. А в деревне-то уж спят все. Они её к дому подвезли, ну, сами заходят. Расположились. Она их спать, значит, уложила. А наутро чуть свет будит. Вставайте, мол, мне уходить надо. Ну, они встали, оделись и уехали. И всё бы ничего. Да только дядька в дороге уже спохватился, что часы забыл. Жаль стало часов-то – пришлось вернуться. Ну, возвращаются, значит, в ту деревню. А уже, понятно, светло. Так вот, возвращаются, находят тот дом. Его, дом-то, легко было запомнить – он первый с краю стоял. Не перепутаешь. Так вот, возвращаются, смотрят... А дом-то заколочен!

– Как?!

– А так. На дверях доски крест-накрест. И на окнах то же. Что тут делать? Ну, пошли по деревне, стали людей спрашивать. Когда, мол, дом-то успели заколотить. Мужичок какой-то говорит: «А он уж лет пять, как заколоченный стоит. И никто не живёт в нём». Дядька, понятно, смеётся. «Как же, говорит, лет пять, когда мы с женой вчера только там ночевали». Ну, и рассказал мужичку всё, как было-то.

– Ну?! А он что?

– Мужичок прямо сам не свой стал. «Точно, говорит, жила здесь женщина с ребёнком. И по описанию подходит, и по возрасту. Да только они оба лет пять уж, как померли. Машиной, говорит, их сшибло. Да на том самом месте, где вы их подобрали».

– А дядька что?

– Дядька-то весь так и обмер. Жена, понятно, в истерику. Ну, то да сё, решили доски содрать. Проверить, значит. Удостовериться. Отодрали, заходят. Пылищи кругом – не продохнуть! Видно – необитаемое жильё. А на столе-то… дядькины часы лежат... Вот так-то...

– И что?

– Ну, ничего... Взяли часы, да и дёру из той деревни. Подальше, значит. А другие-то мужики подтвердили про ту женщину. Лет пять, говорили, как померла вместе с ребёнком.

– А кого ж они подвозили? – тихо спросила Вера.

– Привидения ихние!..

Девочки замолчали. После «страшных», пусть даже самых нелепых рассказов не хочется больше говорить о чём-то обычном. Хочется думать, как много вокруг чудесного и необъяснимого. Люди, чьи жизни не богаты событиями и встречами, обыкновенно любят истории о мертвецах и ведьмах, о духах и заморских чудищах. А ночь, как известно, располагает к таким рассказам. Звуки ночи, происхождение коих непонятно, всегда внушают священный ужас и трепет, точно это сама вечность говорит о себе. Крикнет ли ночная птица, прошуршит ли крылом нетопырь или завоет собака – и готово дело! Страх вселяется в душу, и тут уж сами лезут на ум вурдалаки, оборотни и прочие посланцы ада.

– Пойдём, может, спать? – смущённо сказала Вера.

– Пойдём...

Они поднялись и тихонько, чтобы не разбудить никого, вошли в дом. Постели были уже разостланы, и девочкам оставалось только раздеться и лечь. В раскрытое окно доносилось свежее дыхание летней ночи, в котором растворился тяжёлый запах жилья, свойственный всем старым деревянным домам. Тренькали неугомонные цикады, перешёптывались листья.

Какое-то время девочки молча лежали и думали о том, что сейчас рассказала Марина. Пытались представить себя на месте незадачливого дядьки, пытались вообразить, что может думать и чувствовать человек, не искушённый общением с духами, и каковой вред такое общение может принести. Думали ещё о чём-то. Должно быть, о том, как купались сегодня в речке, как промокли под дождём, о том, что Оксанка – дура, и что завтра, наверное, будет хороший день и опять можно будет пойти купаться. Хорошо иногда бывает так вместе думать. Молчишь, погружённый в свои мысли, но прекрасно осознаёшь, что ты не один и что молчите вы вовсе не оттого, что не о чем говорить.

Потом Вера уснула – слышно стало её лёгкое и ровное дыхание. А Марина долго ещё лежала в темноте и чему-то безотчётно улыбалась. На душе у неё было тепло, покойно и радостно. Но чем была навеяна эта радость, Марина не смогла бы объяснить. А если бы кто сказал ей, что она попросту счастлива, Марина, наверное, удивилась бы. Счастье представлялось ей иным – богато обставленным, ярким и шумным. И никогда не приходило ей в голову, что жить вольной жизнью на родной земле среди любящих тебя людей, любить самому и не думать о хлебе насущном – разве есть большее счастье...

Сухарева башня

За столом в маленькой кухоньке, где кроме стола умещаются разве плита да холодильник, сидят Лизавета Лукинишна Семьиндейкина, старуха лет восьмидесяти с огромными выцветшими глазами и плоским, как блин, седым пучком на макушке; и две её дочери - Августина и Юлия Семёновны - старухи помоложе.

Все трое пьют чай вприкуску. У Лизаветы Лукинишны чайная пара хорошего тонкого фарфора с мелкими розовыми цветочками по белому полю. Перед Августиной Семёновной - огромный бокал, этакая лохань, на огромном, скорее напоминающем суповую миску, блюдце. Юлия Семёновна пьёт свой чай из старенькой красной чашечки с белыми горохами. В одном месте край чашки отколот. Блюдце же всё покрыто паутиной мелких трещин.

1 ... 52 53 54 55 56 57 58 59 60 ... 64
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Гностики и фарисеи - Светлана Замлелова бесплатно.
Похожие на Гностики и фарисеи - Светлана Замлелова книги

Оставить комментарий