— Стены, Миледи, сильны не фундаментом и закаленным камнем. Стены защищены принципом существования. Вы давеча рассказывали Древние пришли и сказали: магия — это обычные фокусы. И магия стала фокусами. Так вот, кто-то посильнее ваших древних сказал: стены и башню Ри-То-Кье взять невозможно, в башню Ри-То-Кье никто не пройдет. И туда пройти невозможно. Совсем не пройти. Оставьте ваши планы, Госпожа. Многие штурмовали ее. Под западной стеной, что верно не видел ваш воздушный слуга, штурм продолжается несколько веков. И сейчас, наверное, огненные камни и копья летят в стены, сотни лет и маленькой дырочки не проделали, да что там: поцарапать не могут… Кто штурмует?.. Так это упрямая гильдия пустынь — могучие воины. На песчаных слонах таранят ворота, а все без толку… Подкапывали — упирались в нерушимый камень. Вопрошали стенам, молились — никто не отвечал. Забирались по стенам — срывались вниз. Да и нет там Аэры, где заканчивается высота стен. Никто не пролезет, живое без аэры существовать не может. Теперь бьют в ворота, связанные древней клятвой. Думают, вода и камень точит. Куда там. То всего лишь камень. А стены не камень — стены принцип. Правило. Правило как то, что сталь тяжелее Аэры. Бейся головой хоть в пол или скалы, — так будет всегда. Совсем всегда… Вот и говорю вам, глупо, Миледи. И силы тратить не стоит.
— Врешь! — ожесточенно отрицала Реле, — Ты был там. Ты там родился за этим «краем мира».
— Кью-Рю, Кью-Рю родился там, — в который раз повторял воин театра, — и даже если вы пройдете за первый круг стены, далее вы никак не продвинетесь. Ведь принцип не рушим. Мастер-Мечник восседает за этой стеной и его ученики, один страшнее другого. Целую вечность провели они там, чтобы постичь истинное искусство. Кью-Рю же оказался не достоин, или не подходил, оттого и был выброшен наружу… Как? Что? Кью-Рю не помнит, потому что помнить не должен.
Миледи Реле спрашивала что-то еще. Вызнавала несущественные детали, словно складывая большую головоломку, и хотя новоявленный личный слуга говорил одно и тоже разными словами, она каждый раз оставалась довольна, будто ей нужны только условия задачи, а не решение.
Тем временем Северный воин приближался к Рейнгарду.
Они заметили его еще издали. Но не по мощным стенам и фортам, высотным домам и гордо реющим флагам, не по самой большой на материке причальной мачте для дирижаблей, и даже не по стальной преграде блестящих городских ворот. А по огромному колыхающемуся, словно ткань на ветру, полю перед величайшим бастионом Тулурка. Поле это от края до края заполнялось штурмующим войском. Невиданных размеров.
* * *
Оциус Сириус вел беглецов основным трактом. Они не петляли и не прятались. Тракт был пуст, как боевой барабан. Брошенные повозки, покинутые деревни — лишь это встречалось им на пути.
— Что случилось, о великий Сефлакс? — вопрошали гномы Мастера кузнечного дела. Однако тот многозначительно хранил молчание.
Ро-Гхрак, зеленый орк, мрачно взирал на землю под ногами. Долгожданная свобода достигнута, но куда идти дальше. Его мощный плевок прибил к земле полевой цветок. Орки не созданы для глубокомысленных размышлений. Отсутствие цели тяготило сильнее всяких цепей. Братьям Ограм много проще, их племена не были изведены под корень, а значит им хотя бы есть куда возвращаться.
— Гррх! Эй, человек, что здесь произошло?
Называть человечишку человеком считалось особой мерой почтения среди северных племен. Ро-Гхрак начинал уважать того за абсолютное бесстрашие. Кто знает, может в жилах этого червяка частичка крови орков.
Сириус не ответил.
Места эти дикие — предместья Фаеры часто тревожат южные орки, сгоняя крестьян с лугов и полей. Но так, чтобы совсем обезлюдело, такого не случалось никогда. Отродясь не превращался этот оживленный тракт в пустоши. «Война» — шевельнулось что-то в глубине Сириуса. «Война» — скрипнул темный провал незримого колодца. Тот, кого он боялся больше всего на свете, радовался возвращению к месту своего рождения.
— Может статься, Ро-Гхрак, твои южные братцы всерьез решили взяться за топор.
— Гррх! Южные твари мне не братья!
Шли они ходко, быстро, подгоняемые воображаемой погоней.
— Человек, — шепнул Ро-Гхрак потише — ты легионером был. Я вижу. Столетнюю войну прошел… Знаешь может?.. — голос орка непривычно прервался, будто в неуверенности, — осталось ли хоть одно племя от северной орды на свободе?
— На свободе? Живые? Не думаю. Разве что… Все, кто скрывается от людей, бегут на огненный континент. Кто знает, может найдешь своих там.
День сменился другим днем. Тракт пустовал…
Для ночевки они зашли в деревню. Ни одного человека, ни животного не встретилось им. Распахнули двери трактира. И там пусто, лишь ветер гулял меж столов и стульев. За стойкой полки полные вина и припасов. «Живем, Господа» — довольно хрюкнул Феррит Кружка, откупоривая бочонок побольше.
— Не бывает такого, — Огр Квинта настороженно смотрел по сторонам.
— Гррх! Чтобы люди ушли, оставив свою огненную воду?
Гномы переглянулись меж собой.
— Кстати, господа, — начал Феррит.
— Фаера близко, — продолжил Гелиом. — Прощенья скорбно просим. Но господину Ро-Гхраку не стоит появляться у стен в нашей компании. Ограм то выданы индульгенции. А северного орка, даже Сефлакса не вопрошай, — стражи схватят, а нас вместе с ним, как беглых рабов…
— Извиняйте, великий зеленый вождь, — опасливо отодвинулся Феррит, — но пришло время нам разде…
Гном прервался на полуслове.
На верхнем пролете лестницы стояла девушка. Как будто не пустовала вовсе деревня, взирала на них, как на нежданных гостей, с лицом не выражающим ничего. Гелиом машинально похлопал карманы. Не пришлось бы платить за откупоренный бочонок…
Их вид не вызвал у нее страха. Она не вскрикнула при виде зеленого северного орка и не обратила внимание вовсе на братьев огров, как не испугал ее Оциус Сириус. А его перешитая рожа, как он знал, вызывает у всякой девушки минимум омерзение.
Но не это удивило Сириуса. Его внутренний голос молчал. Совсем молчал. За долгие годы привык он, что хозяин шепчет «убей». Всегда шепчет, стоит в поле зрения попасть хоть какому человеку, или зверю. Шепчет навязчиво, сводя с ума, напоминая о долговых обязательствах. Лишь в моменты сытости порой наступала тишина.
А эта девушка не вызывала его аппетита. Вместо того, чтобы реветь в ухо и капать слюной, хозяин брезгливо отвернулся…
Девушка спускалась медленно и не спеша, старательно вычерчивая каждый шаг. Так идут обычно те, кто очень боится споткнуться и упасть. Платье выдает в ней состоятельную дочь хозяина трактира. Волосы тщательно уложены, руки нервно ходят туда сюда, хватая то перила, то воздух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
