Весь интерес малышни, которые забрались в повозку и зарылись в сено, хихикая под ним, перекинулся на велосипед. Я его снял и передал Але и подошедшей Ольге. Те по очереди опробовали его во дворе, всем понравилось, и обе сестренки вместе с малышней ушли на улицу, кататься. Малые уже начали спорить, кто первый из них покатается на багажнике.
— Тишина, — с удовольствием пробормотал я и, открыв кладовку ключом, стал переносить личные покупки туда.
В кладовку я с трудом уволок и сложил небольшим штабелем мешки с крупами. Раз пока продают за бесценок, надо этим пользоваться, накупить консервов и сделать другие запасы. А перевозить можно в повозке под сеном и убирать в кладовку, чтобы мне хозяева не задавали вопроса о причинах таких крупных покупок продовольствия. Меньше знаешь — тише спишь. Но мысль потихоньку закупаться мне понравилась, наверное, так и сделаю. Кладовка большая, мешков сорок спокойно вместит.
Пока Марья Авдотьевна в доме с Анной и присоединившейся чуть позже Алей сортировали мои покупки, определяя, что в кладовку, а что на ледник, я закончил раскладывать вещи.
Вечером после бани, лежа на постели, я сказал сестренкам:
— Аля, Оля, у меня есть к вам небольшая просьба.
В темноте послышалось шуршание, и Аля спросила:
— Что-то случилось?
— Ничего важного. Хочу только попросить, чтобы о том, что я служил в НКВД, никто не знал. Хорошо? Это тайна. Про то, что у меня есть оружие, я вас и так просил никому не говорить, так что повторю. Об этом никто не должен знать. Для всех я Женя Иванов, беженец из Луцка. Простой паренек… О ранении, кстати, тоже никому не говорите. Не нужно об этом никому знать, пусть будет вывих, хорошо?
— Ясно, — ответила Ольга.
— А теперь приятная новость. Вы сегодня видели те обновки, что я надел после бани. Сегодня не было времени с вами съездить на рынок, но завтра утром поедем. Анну я уже предупредил, она прокатится с нами и поможет в покупках. Заодно потом заедем на телеграф, отправим сообщение вашей тете и будем ожидать ответа.
— Ура-а, — негромко закричала от радости Оля и полезла через Алю ко мне, целоваться.
— Ну все, давайте спать, завтра утром нужно будет похлопотать по хозяйству, а вот когда закончим, часикам к девяти и поедем на рынок.
— Хорошо, — хором ответили сестренки и захихикали.
Внизу всхрапнул Красавец, рядом завозился уставший после игр с малышней Шмель и сонно ткнулся мне в бок мокрым и холодным носом, а я, закинув руки за голову — левая уже позволяла это делать, засыпал с легкой и спокойной улыбкой.
* * *
— Удобно? — спросил я у бойца с перевязанными ногами и грудью, которого укрывала шинелью медсестра.
— Да, мягко, — слабо кивнул тот.
Еще когда участковый приходил в первый раз знакомиться, он сказал, что припишет меня и повозку к больнице или госпиталю. Их у нас в районе было две. За десять дней с момента той нашей встречи я его видел только один раз, случайно, когда приходил за паспортом, и не преминул отблагодарить его за прописку, попросив в случае нужды обращаться ко мне. Пока не обращался, видимо, этой самой нужды не было, а вот посыльные из больницы, к которой меня приписали, приходили уже три раза, вызывая на вокзал, принимать раненых с поезда и перевозить их в больницу. Моя повозка считалась особой, с мягким ходом, поэтому мне грузили тяжелораненых, тех, кто плохо переносил дорогу. Вот и в этот раз, когда я подъехал к перрону, начальник эшелона велел грузить мне самых тяжелых. Только один из них был в сознании, двое других нет.
— Можно ехать, — сообщила медсестра и, еще раз проверив, как уложены раненые, села рядом со мной на облучок.
Стегнув Красавца по крупу, я шагом вывел его с перрона и последовал за тремя телегами, что двигались с ранеными, еще с десяток следовало позади, плюс грузовики, что уже ушли по разным госпиталям и больницам. По мере движения транспортные средства с ранеными поворачивали к тем госпиталям, к которым были приписаны, поэтому к моей цели приехало всего три телеги, не считая моей. Полуторка, приписанная к хлебопекарне, уже заканчивала выгрузку раненых, и как только она отъехала, я первым подкатил к дверям. Тяжелые были только у меня, поэтому освободившиеся санитары аккуратно переложили парней на носилки и понесли их внутрь. Медсестра с документами отправилась следом.
Отогнав повозку в сторону, я привязал поводья к перекладине и направился к главврачу, что стоял во дворе и руководил приемом.
— Я еще нужен? — поинтересовался я.
— А, Женя, — обернулся он ко мне. — Нет, сегодня второго рейса не будет, но завтра сразу два санитарных эшелона ожидается. Так что придется два, а то и три раза съездить за ранеными. За тяжелыми. Ты ведь за ними приписан.
— Когда подъезжать? — деловито поинтересовался я.
— Да мы сами еще не знаем. Завтра ничего не планируй, ожидай посыльного.
— Буду ждать, — кивнул я и направился обратно к повозке. В это время с тем же вопросом подходили другие возницы.
Выкатив за пределы больницы, я поехал вниз по улице, в сторону дома, где мы проживали. В принципе за эти одиннадцать дней, с того момента как мы въехали и поселились на окраине Москвы, ничего такого особого не произошло. Ну да, меня выгнали, по-другому не скажешь, из конторы, однако это мало повлияло на мою жизнь. Я оделся сам, одел сестер и купил велосипед, на этом дорогие покупки были закончены. Жил я простой жизнью, с каждым днем чувствуя, как восстанавливается плечо. Помогал по хозяйству, в основном подправляя покосившийся забор и тому подобное, благо инструмент у Марьи Авдотьевны был, так что проблем не возникло, а лес, то есть доски, я купил в лесхозе и привез их на повозке.
Когда было свободное время, я ходил купаться и на рыбалку, удил рыбу удочками. Пару раз подкормка срабатывала, и я возвращался с рыбой, так что у нас были рыбные блюда. Однако таким способом много не наловишь, поэтому я решил сделать пару-тройку вентерей и ловить рыбу ими, благо знал, как они делаются. Нарезав лозы, я еще вчера положил ее в корыто отмокать, ну а завтра можно начинать плести.
Шесть дней назад, отпраздновав свое шестнадцатилетние, я сходил и получил на руки паспорт. Более того, подал заявку на права. За ними требовалось зайти дня через два. Вот так я и жил, стараясь особо не высовываться.
Заметив идущую по дороге знакомую фигуру в форме, я стегнул Красавца по крупу, чтобы он перешел на рысь, и направил его к участковому.
— Добрый день, Андрей Владимирович, — поздоровался я с ним, натягивая поводья и останавливаясь рядом. — Подвезти?
— Это можно, — кивнул он и, поправив планшет на боку, сел рядом. — Правь пока прямо, там дальше скажу куда… Из больницы едешь?
— Да, раненых привез. Сегодня обошлись одним рейсом.
— Понятно.
— Завтра еще два эшелона ожидается.
— Бои идут, — задумчиво протянул старшина.
— Это да, — согласился я, поддерживая разговор.
— Я вот что вспомнил. Ты вроде говорил, что дом хотел купить?
— Да мне в принципе пока не горит. А что, есть какое предложение?
— Два дома продаются. Оба у меня в районе. Один неплох, деревянный, большой и просторный с большим участком и хозяйственными постройками. Стоит много, очень много. Второй каменный, бывший купеческий дом, раньше там торговая семья жила, но во время раскулачивания ее в Сибирь отправили. Там сейчас семья Кацев живет. Дом не особо большой, но имеется полуподвальное помещение. Главное, он кирпичный, очень крепкий. Слышал, в соседнем районе три дня назад бомба упала у дома, и тот по бревнам раскидало? Рядом с этим если упадет, только окна повыбивает, да, может, чуть крышу попортит, она там железная.
— Участок и хозпостройки? — заинтересованно спросил я, пропустив информацию про бомбежку мимо ушей. Я и так это знал. Да, Москву по ночам бомбили, причем довольно серьезно, были жертвы и порушены здания. Однако в нашем районе пока не упало ни одной бомбы. Немецкие пилоты целились в основном по центру. Недавно зенитки один бомбардировщик зацепили, так потом такие слухи ходили, как наши ловили парашютистов! Поймали, кстати.
— Участок небольшой, всего пять соток. Есть сарай, свинарник и баня. Вот и все. Но цена тоже не маленькая.
— Осмотреть можно?
— Можно, почему нет? Ты сейчас свободен?
— На весь день, — кивнул я.
— Тогда сейчас к бабке Марье заедем, опять у нее курица пропала, решим этот вопрос и скатаемся к обоим домам. Я с тобой прокачусь. Прослежу, что и как.
— Это хорошо, — согласился я, натягивая поводья и останавливая повозку у нужного дома. Где жила всем известная старушка-скандалистка, я знал.
Участковый, постучавшись, зашел в дом, после чего вышел из него с хозяйкой и, выслушивая ее жалобы, вместе с ней ушел куда-то за дом, где находился курятник. Дожидаясь его, я сходил к колонке за водой.
