IV. ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ЗНАЧЕНИЯ
Мы должны выделить несколько моментов, говоря о значениях экзистенциального анализа для психотерапии.
Необходимо понимать, что деятельность экзистенциального аналитика обычно внешне не отличается от работы обычного психиатра или психоаналитика. Он изучает поведение пациента, его речь, письмо, сновидения и свободные ассоциации, восстанавливает его биографию. Делая это, он несколько иначе наблюдает за пациентом и классифицирует наблюдения в соответствии с представлениями экзистенциального анализа. Часто это дает возможность более глубокого понимания и постепенно может привести к созданию новых подходов в психотерапии. Экзистенциальный аналитик в своих межличностных отношениях с пациентом сознает феномен "встречи" и отличает его от переноса и контрпереноса (в первичном строгом смысле этих терминов).
Феноменология открывает дорогу к новому типу психотерапии, которая все еще находится на ранних стадиях своего развития. У каждого индивида есть собственный субъективный "мир". Исследования в области восприятия, например работы Гарднера Мерфи, показывают связь между личностью индивида и тем, как он воспринимает сенсорный мир. Исследования Мерфи демонстрируют, что ошибки восприятия могут быть исправлены, а воспринимающий – переобучен. Это относится и к феноменологии в общем. Подход индивида к темпоральности, пространственности и т.п. может быть пересмотрен и изменен, конечно, независимо от других методов, которые сохраняют свою ценность. Возьмем случай агорафобии. Психоаналитическое исследование раскроет психогенез симптомов и будет лечить их причину. Феноменология покажет субъективные расстройства переживания пространственности, которые можно вылечить, как и при аналитическом подходе. Кун в упомянутой выше статье описывает, как он лечил девушку, страдающую от анорексии, используя понятие "расстояние". Это не означает, что ее нельзя было вылечить аналитически ориентированной психотерапией или с помощью обоих направлений одновременно. Удивительно, насколько доступны необразованные или очень больные пациенты для феноменологических вопросов. Перед нами лежит огромное поле исследований и открытий.
Реконструкция субъективного мира пациента – это гораздо больше, чем просто академическое упражнение. Пациенты – это не инертный материал, они так или иначе реагируют на любое действие. Возьмем для примера пациента, страдающего тяжелой формой регрессивной шизофрении. Если психиатра интересует только интеллектуальное, одностороннее научное исследование, то пациент почувствует, что его личность не принимается во внимание. Такое исследование может оказаться вредным. С другой стороны, если оно проводится с подлинным интересом к личности пациента, то пациент почувствует себя понятым. Он будет походить на засыпанного после взрыва землей шахтера. Он слышит, что помощь уже рядом. Он не знает, смогут ли они до него добраться и спасти, но он знает, что они работают, делают все, что могут, и чувствует уверенность.
Я думаю, что лучшим заключением будут слова профессора Манфреда Блейлера[247] о значении экзистенциального анализа в исследовании шизофрении. Он написал их несколько лет назад:
"В отношении шизофрении экзистенциальный анализ занял независимую и очень значимую позицию...
Экзистенциальный анализ вполне серьезно относится к высказываниям пациентов, в нем не больше предубеждения или пристрастия, чем в обычном разговоре нормальных людей... Экзистенциальный анализ отказывается исследовать патологические выражения с точки зрения их странности, абсурдности, нелогичности или других дефектов. Он пытается понять тот конкретный мир переживаний, на который указывают эти переживания, понять, как этот мир формируется и как распадается... Экзистенциальный аналитик воздерживается от любых оценок... Из внимательного и неустанного восприятия того, что выражается в диалоге, другими словами, эмпирическим путем пациент трансформируется, для него становится ясным совершенно иное существование... Из описаний, которые давали сами пациенты, говоря об изменениях в их мире существования, можно прекрасно логически понять их разнообразные выражения, галлюцинации, жесты и движения.
Значимым результатом экзистенциального аналитического исследования шизофрении является открытие того, что даже при шизофрении человеческий дух не расщепляется на части... Все выражения шизофрении (лингвистические, кинестетические, иллюзорные и т.п.) безошибочно взаимосвязаны друг с другом, как разные части гештальта... Экзистенциальный анализ открывает новые возможности, сравнимые с первыми попытками Бургхолцли (Burgholzli) понять симптомы шизофрении...
В душевной жизни человека, страдающего шизофренией, экзистенциальный аналитик показывает не просто усыпанное осколками поле, а сохранившуюся структуру. Тогда становится ясно, что его психическую жизнь надо описывать не как набор симптомов, а как целое, как гештальт...
Экзистенциальный анализ... также помогает – и это я обнаруживаю в своей повседневной работе – в лечении людей, страдающих шизофренией. Отношение экзистенциального аналитика может иногда очень неожиданно помочь найти правильное слово в разговоре с замкнутым в себе или "отсутствующим" пациентом. Если аналитик употребит такое слово правильным образом и в правильное время, то он создаст мост через пропасть между пациентом и доктором. Таким образом, есть надежда, что систематическую психотерапию можно построить на основе тщательного экзистенциального аналитического обследования пациента. В то же время, как не уставал говорить Людвиг Бинсвангер, такая психотерапия сама по себе будет недостаточной для практических обоснований методологии, ей нужно высветить всю историю жизни пациента, особенно в психоаналитическом смысле".
7. Людвиг Бинсвангер. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО-АНАЛИТИЧЕСКАЯ ШКОЛА МЫСЛИ[248]
I. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ – ЕГО ПРИРОДА И ЦЕЛИ
Под экзистенциальным анализом мы понимаем антропологический[249] тип научного исследования, то есть такой тип, который направлен на изучение сущности человеческого бытия. Название и философская основа происходят из работы Хайдеггера "Daseins Analytics". Это его заслуга, хотя еще не полностью признанная, – открытие фундаментальной структуры существования и описания его сущностных частей, то есть структуры бытия-в-мире. Отождествляя основное условие, или структуру, существования с бытием-в-мире, Хайдеггер тем самым хочет сказать об условии возможности существования. Формулировка "бытие-в-мире", использованная Хайдеггером, лежит в природе онтологического тезиса, утверждения о сущностном условии, которое определяет существование в общем. Из открытия и представления этого сущностного условия экзистенциальный анализ получил решающий стимул, философское основание и разъяснение, а также методологические указания. Однако сам экзистенциальный анализ – это не онтология и не философия, следовательно, его нельзя определять как философскую антропологию. Как читатель скоро поймет, в данной ситуации подходит только название феноменологическая антропология.
Экзистенциальный анализ не предлагает онтологического тезиса о сущностном условии, определяющем существование, но он заявляет о существующем, то есть утверждает о фактических открытиях, которые касаются действительно появляющихся форм и конфигураций существования. В этом смысле экзистенциальный анализ – это эмпирическая наука, имеющая собственный метод и идеал точности, а именно, метод и идеал точности феноменологических эмпирических наук.
Сегодня мы должны признать тот факт, что существуют два типа эмпирического научного знания. Один – это дискурсивное индуктивное знание в смысле описания, объяснения и контроля естественных событий, а второе – это феноменологическое эмпирическое знание в смысле методического, критического использования или понимания содержания феномена. Это старая полемика между Гете и Ньютоном, которая сейчас, уже совсем не волнуя нас, превратилась благодаря нашему глубокому проникновению в природу переживания из "или-или" в "а также". Одно и то же феноменологическое эмпирическое знание используется независимо от того, имеем ли мы дело с литературным содержанием поэмы или драмы, с содержанием я-и-мир в тесте Роршаха или с содержанием психотической формы существования. В феноменологическом опыте дискурсивное знание разлагает естественные объекты на их характеристики, или качества; их индуктивная доработка до типов, понятий, умозаключений, выводов и теорий заменяется приданием содержанию выражения того, что дается чисто феноменально, следовательно, в любом случае не является частью природы как таковой. Но феноменальное содержание может найти свое выражение и, будучи выраженным, раскрыться только в том случае, если мы проводим исследование с помощью феноменологического метода, в противном случае мы получим не научно обоснованный и проверенный результат, а просто случайное мимолетное впечатление. Здесь, как и в любой науке, все зависит от метода исследования, то есть от способов и средств феноменологического метода переживания.
