Рейтинговые книги
Читем онлайн Экзистенциальная психология - Ролло Мэй

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 72

Связи истории жизни тоже играют важную роль, но, как мы скоро поймем, совсем не такую, как в психоанализе. Для психоанализа они – цель исследования, в экзистенциальном анализе они просто предоставляют материал исследования.

Следующие примеры проиллюстрируют тот тип миро-проекта, с которым мы должны иметь дело в психопатологии; но число таких отклонений бесконечно. Мы все еще находимся в начале их описания и исследования.

Для моей первой клинической иллюстрации я выбрал случай молодой девушки, которая в возрасте пяти лет пережила неожиданный приступ тревоги и слабости, случившийся когда при катании на коньках ее каблук, примерзнув к металлическому основанию, оторвался от ботинка[265]. С тех пор девушка, которой сейчас 21 год, страдала приступами непреодолимой тревоги, когда от ее туфель отрывался каблук, или когда кто-нибудь наступал ей на пятки, или только говорил о каблуках. В таких ситуациях, если она не могла уйти, то чувствовала дурноту.

Психоанализ ясно и убедительно доказал, что за страхом потери каблука были спрятаны фантазии рождения – фантазия ее собственного рождения и последующего отделения от матери, а также фантазия рождения ее ребенка. В разнообразных нарушениях непрерывности, которые психоанализ определил как пугающие для девушки, самым страшным и основным был разрыв матери и ребенка. (Я полностью пропускаю маскулинную составляющую.) До Фрейда мы бы сказали, что инцидент на катке, сам по себе безвредный, вызвал "фобию каблуков". Фрейд последовательно продемонстрировал, что патогенный эффект вызывается фантазиями, связанными с самим случаем и предшествующим ему. В обоих периодах могло быть приведено и другое объяснение, учитывая тот факт, что специфическое событие или фантазия имели такие далеко идущие последствия для этого человека, а именно, объяснение конституцией или предрасположенностью. Каждый из нас переживал "травму рождения", но только у некоторых при потере каблука развивается истерическая фобия.

Мы, конечно, не предлагаем решить проблему предрасположенности во всех ее аспектах; но осмелюсь сказать, что мы можем пролить свет на эту проблему, когда рассмотрим ее с "антропологической"[266] стороны. В последующих работах мы сумели показать, что мы можем выйти даже за пределы фантазии, поскольку можем проследить и исследовать миро-проект, который делает возможным существование этих фантазий и фобий.

Ключом к миро-проекту нашей пациентки служит категория непрерывности, непрерывной связи и удержания. Она вызывает ужасное ограничение, упрощение и истощение содержания мира, крайне сложной целостности ситуации пациентки. Все, что делает мир значимым, подчиняется правилу той единственной категории, которая одна поддерживает ее "мир" и бытие. Это и вызывает сильнейший страх нарушения непрерывности, разрыва, отделения, страх быть отделенной, оторванной. Вот почему отделение от матери, переживаемое всеми как самое важное отделение в человеческой жизни, стало таким главенствующим, что любая ситуация отделения рассматривается как символ страха отделения от матери, а затем она активирует фантазии и грезы.

Следовательно, нам не нужно объяснять возникновение фобии слишком сильной "доэдиповой" привязанностью к матери, скорее, мы понимаем, что такая сильная дочерняя привязанность возможна только в том случае, когда миро-проект основывается исключительно на связанности, сцепленности, непрерывности. Такой способ переживания "мира", всегда подразумевающий подобный ключ[267], не обязательно должен быть сознательным. Но мы не должны называть его и "бессознательным" в психоаналитическом понимании, так как он находится вне этих противоположностей. Он не относится ни к чему психологическому, он имеет отношение к тому, что только делает возможным психический факт. Здесь мы сталкиваемся с тем, что действительно является "ненормальным" в этом существовании, но мы не должны забывать, что там, где миро-проект сужен и ограничен до такой степени, там и "я" ограничено, там оно встречает препятствия на пути своего взросления. Предполагается, что все останется таким, каким было раньше. Если случится что-то новое и непрерывность разорвется, то результатом может быть только катастрофа, паника, приступ страха. Тогда мир рушится, не остается ничего, что могло бы его поддержать. Внутренняя, или экзистенциальная, зрелость и подлинная ориентация времени на будущее замещаются преобладанием прошлого, того, что уже было. Здесь мир должен остановиться, ничто не должно происходить, ничто не должно изменяться. Все должно остаться как есть. Именно этот тип ориентации во времени позволяет элементу неожиданности принять такое огромное значение, так как неожиданность – это качество времени, которое нарушает непрерывность, разрубает ее на части, выбивает раннее существование из его колеи и выставляет его перед ужасностью[268], перед голым страхом. В психопатологии в самом простом и общем виде мы называем это приступом страха (тревоги).

Ни потеря каблука, ни внутриутробные фантазии, ни фантазии рождения не объясняют возникновения фобии. Скорее, они обрели такое значение, потому что привязанность к матери означала для существования ребенка, что для маленьких детей естественно, связь с миром. Случай на катке приобрел свою травматическую значимость из-за того, что мир неожиданно изменился, открылся со стороны неожиданности, со стороны чего-то совершенно нового, отличающегося. Для всего этого не было места в детском мире; оно не могло войти в ее миро-проект; оно всегда оставалось снаружи; им нельзя было управлять. Другим словами, вместо того чтобы быть принятым внутренней жизнью таким образом, что значение и содержание этого неожиданного могли бы быть встроены в ее структуру, оно снова и снова появлялось, не имея для существования никакого значения, повторяющееся вторжение неожиданности в недвижимость миро-часов. Этот миро-проект не заявлял о себе до травматического события, он проявился только по случаю того события. Как априорные или трансцендентальные формы[269] человеческого разума делают опыт только тем, чем он является, так и форма того миро-проекта сначала должна была создать условия для возможности случая на катке, чтобы он был пережит как травматический.

Следует сказать, что этот, случай не единственный. Мы знаем, что страх может быть связан с разными видами нарушения непрерывности; например, он может появиться как ужас при виде отрывающейся пуговицы, висящей на нитке, или разрыве нити слюны. Какими бы ни были события истории жизни, с которыми связан этот страх, мы всегда имеем дело с одним и тем же опустошением бытия-в-мире, его сужением до одной категории непрерывности. В этом конкретном миро-проекте с его конкретным бытием-в-мире и его конкретным "я" мы видим с экзистенциальной точки зрения ключ к пониманию происходящего. Мы не останавливаемся, подобно биологу и невропатологу, на единичном факте, единичном нарушении, симптоме, мы продолжаем искать то целое, внутри которого факт может быть понят как частный феномен. Но это целое не является ни функциональным целым – "гештальт-циклом", ни целым в смысле комплекса. На самом деле оно вовсе не объективное целое, но целое в смысле единства миро-проекта.

Мы увидели, что не сможем продвинуться в нашем понимании страха, если будем рассматривать его только как психопатологический симптом. Коротко говоря, мы никогда не должны отделять "страх" от "мира", и мы должны помнить, что страх всегда возникает тогда, когда мир становится шатким или угрожает исчезновением. Чем более пустой, простой и ограниченный тот миро-проект, с которым связано наше существование, тем скорее появится страх и тем сильнее он будет. "Мир" здорового человека с его изменяющейся структурой и сочетанием обстоятельств никогда не сможет стать шатким и зыбким. Если ему угрожают в одной части, то другая часть подставит плечо, на которое можно опереться. Но вполне естественно, что там, где "мир", как в этом и во многих других случаях, полностью детерминирован одной или несколькими категориями, угроза их сохранности приводит к усилению тревоги.

Фобия – это всегда попытка охраны ограниченного, обедненного "мира", где страх выражает потерю этой охраны, крушение "мира", и, таким образом, путь существования к ничто – к нестерпимому, ужасному, "голому страху". Мы должны строго разграничить исторически- и ситуационно-обусловленную точку прорыва страха и экзистенциальный источник страха. Фрейд провел похожее различение, когда он дифференцировал фобию как симптом и собственное либидо пациента как действительный объект его страха[270]. Однако в нашей концепции теоретический конструкт либидо замещен феноменологически-онтологической структурой существования как бытия-в-мире. Мы не считаем, что человек боится собственного либидо, мы утверждаем, что существование как бытие-в-мире детерминировано ужасностью и ничто. Источник страха – само существование[271].

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 72
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Экзистенциальная психология - Ролло Мэй бесплатно.
Похожие на Экзистенциальная психология - Ролло Мэй книги

Оставить комментарий