— Да.
Кельда не могла понять, что за игру он с ней ведет, а что это именно так и что он ведет с ней игру, она нисколько не сомневалась. Поддаваться ему, принимать его правила у нее не было ни малейшего желания.
— Я вот подумал, — продолжал Парди, — не пользовался ли ваш друг услугами… — он кивнул в сторону одноэтажного здания из красного кирпича, в котором размещался Центр психического здоровья, — этого заведения.
Небо на западе потемнело, и по его серому полотну то и дело прыгали молнии. Для жителей Боулдера, расположенного вблизи гор, появление грозовых туч часто становится полной неожиданностью — они выныривают из-за пиков подобно громадной волне надвигающегося цунами. Так было и на этот раз. В воздухе уже пахло дождем.
— Вы хотите знать, был ли Том Клун пациентом центра? По крайней мере мне об этом ничего не известно.
— Тогда зачем он приехал сюда?
Кельда изобразила недоумение, думая о том, как Айре удалось уговорить Тома оставить «веспу» и заманить его в свой «патфайндер».
— Клун искал работу. Может быть, и сюда приехал с той же целью. Почему бы вам не поспрашивать у тех, кто там работает? Возможно, он даже заполнил бланк заявления.
Парди улыбнулся с видом человека, которого так просто не проведешь, и постучал по часам:
— К сожалению, мы немного опоздали. Рабочий день закончился, так что там остался только дежурный персонал. — Он пожевал нижнюю губу, которая почти скрылась при этом под густыми усами. — Скажите, агент Джеймс, вы когда-нибудь пробовали, ведя расследование, получить помощь у психотерапевта? Нелегкое это дело. Ох, нелегкое.
Она заметила, что улыбка Парди при этом странным образом переместилась в глаза.
— Насколько я понимаю, никто не видел, как Клун сюда приехал? И никто не опознал эту «веспу» как его?
— Так и есть. Никто, кроме вас.
В горах громыхнуло. Парди никак на это не отреагировал, но шагнул к скутеру и вытянул над ним руку, словно волшебник, собирающийся продемонстрировать чудо левитации.
— Хотите угадать, где этот скутер видели в последний раз? Я имею в виду, до сегодняшнего дня?
Она едва не выругалась, потому что вопрос застал ее врасплох, но сдержалась и пожала плечами:
— Нет. Почему бы вам меня не просветить?
Впрочем, Кельда уже знала, что скажет детектив: Тома видели рядом с офисом доктора Грегори.
Парди кивнул:
— На Уолнат-стрит. Западнее Девятой. Вам знаком этот район? Там все вперемешку — и жилые дома, и конторы. Неплохое местечко, но, на мой взгляд, слишком близко от Каньон-бульвара.
Да, офис доктора Грегори. Что же еще он ей приготовил? Из-за гор вылетела серебряная стрела молнии.
— Похоже, дождь сегодня все же будет, — сказала Кельда.
Парди повернул голову, и лицо его отразило удивление, как будто он только теперь заметил приближающиеся тучи.
— Да, самое время. Сезон муссонов. А почему, по-вашему, он оказался на Уолнат-стрит?
— Откуда мне знать?
— Ну, я просто подумал…
— Когда скутер видели там? — спросила Кельда, хотя и не надеялась, что детектив ответит.
Он ответил.
— Позавчера.
— И на нем был Том Клун?
— Да, ваш друг.
Вот оно, подумала Кельда.
— Может быть, у него там какие-то дела.
— Дела? Вроде встречи с кем-то? Такого рода дела?
— Да. Что-то вроде этого.
— Ага. Вот как. Может быть, он покупал страховку. Или консультировался с адвокатом по поводу налогов.
— Перестаньте, детектив. Хватит. Я не знаю, что там делал Том Клун. Я не заглядываю в его ежедневник. Мы вообще едва знакомы.
— Чушь. Вы знаете его гораздо лучше, чем хотите это признать. И вам прекрасно известно, что он там делал. Ну да ладно. Я ведь тоже знаю, что он там делал. Знаю, с кем он встречался на Уолнат-стрит. Просто хотелось посмотреть, как у нас с откровенностью. У нас с вами. У простого копа и федерального агента. У мужчины и женщины.
Кельда просто потеряла дар речи.
Сверху упали первые капли. Патрульный приготовился накрыть «веспу» брезентом.
Парди кивнул ему, наморщил нос и посмотрел на Кельду:
— Вы видели Клуна или разговаривали с ним после того, как его в последний раз видели позавчера на скутере?
— Нет, не видела.
— Что ж, я тут упоминал об откровенности… Похоже, у нас с вами получается не так хорошо, как хотелось бы. — Он потер виски. — У меня от всего этого голова разболелась. Не найдется таблетки тайленола или чего-нибудь? Я заметил, что вы прихрамываете.
Кельда выругалась про себя, надеясь, что уж этого-то детектив не заметил.
Глава 48
«Так вот что это был за звук», — подумал Хоппи.
Змея все еще лежала, свернувшись на прогревшемся за день камне, но уже настороженно приподняла голову, а чешуйки на хвосте издавали звук наподобие детской погремушки. Черные глазки казались подгоревшими зернышками риса.
Хоппи попытался вспомнить какие-то правила, регулирующие поведение в столь критической ситуации.
«Двигаться или оставаться неподвижным? Если двигаться, то как — медленно или быстро?»
Он потянулся к спусковому крючку. Складывавшийся в голове план был прост: вскочить со всей возможной проворностью на ноги и всадить в мерзкую тварь весь заряд дроби. Хоппи даже решил сделать это на счет три. Не сводя глаз со змеи, он начал отсчет. «Раз… два…»
Наверное, змея считала быстрее. Ее голова молниеносно сместилась вправо. Едва заметно, примерно на дюйм.
Хоппи не стал ждать. Он даже не вскочил. Едва глаза зарегистрировали маневр врага, как палец сам дернул курок.
Вспышка, затмившая блеск молнии, едва не ослепила его, а грохот выстрела перекрыл удар грома. Все это — шум, огонь да еще отдача, едва не вывернувшая локоть, и острая, словно его ужалила пчела, боль во лбу — заставило Хоппи на мгновение забыть о змее.
Он вспомнил о ней через пару секунд, отполз и поднялся. Удивительно, но выстрел получился удачный. Примерно восемь дюймов змеиного тела осталось на камне. Черные глазки исчезли, но хвост еще подергивался. Может быть оттого, что по камню лупил дождь.
Хвост подергивался беззвучно, но ничего странного в этом не было, потому что весь мир погрузился в тишину. Слух не выдержал чудовищного взрыва децибелов. Острая боль во лбу навела Хоппи на мысль о том, что змея все же успела вонзить в него клыки, прежде чем заряд дроби разорвал ее на части.
— Фред! Фред! — закричал он, забыв на время о человеке в мотоциклетном шлеме, о его странных, заполненных бог весть чем бомбочках, и, конечно, о чудном парне за ограждением.
Проливной дождь внезапно ослабел, сменившись тем, что метеорологи обычно называют моросью. Над вершинами гор протянулась тонкая синяя, с оранжевым, полоса.
Прехост огляделся. Парень в мотоциклетном шлеме исчез. Не было видно и бедолаги в загоне. И только стоящий посреди небольшой вырубки его приятель Хоппи указывал дробовиком на громадный камень.
Фред так и не понял, какого черта его напарнику приспичило палить из ружья.
— Хоппи, пригнись! — зашипел он. — Пригнись!
Но Хоппи не реагировал.
Прехост подполз ближе.
— Пригнись! Вниз!
Никакого результата.
Прехост швырнул в него камешек и попал в ногу. Хоппи дернулся и повернулся, держа оружие на изготовку. Прехост помахал рукой:
— Это я! Я!
«Господи, он же сейчас меня пристрелит!»
Узнав наконец друга, Хоппи опустил ствол. Фред выразительно замахал обеими руками, и на сей раз напарник, похоже, понял, что от него требуется.
Он присел.
— Я убил змею.
Голос его прозвучал неестественно громко, как будто Хоппи объявлял о своем успехе широкой аудитории.
— Что?
Хоппи видел, как шевелятся губы товарища, но ничего не слышал. Он покачал головой и добавил:
— Это была гремучая змея.
— Здесь? На такой высоте? Невозможно.
Хоппи показал на уши и покачал головой.
— Я тебя не слышу. Оглушило.
Со стороны «загона» послышался неуверенный крик.
— 'олиция? 'о'огите! 'олиция? 'о'огите! 'о'огите!
Прехост поднял руку, показывая приятелю, что тот должен помолчать.
— 'о'огите! 'о'огите!
— Я слышал, — сказал Хоппи.
— Идем. Только осторожно. Мы не знаем, где тот парень в шлеме.
— Ладно.
Мужчины двинулись к опушке.
— Прикрой меня, — шепнул Фред, когда деревья наконец расступились, и, не дождавшись ответа, добавил: — Ты меня слышишь?
Хоппи кивнул и поднял ружье.
— Да, я тебя понял.
Прежде чем подойти к ограждению, Прехост внимательно осмотрелся. Человек за проволочной сеткой мало чем походил на самого себя.
— Клун? Ты?
— Да! Да!
— Кто это сделал? Кто посадил тебя туда?
— Какой-то 'арень! Он 'се т'ердил 'ро штрах и де'ушек!
