От таких слов Аника заметно приободрилась, а Этьен покачал головой и вздохнул.
— Бабушка, я бы и рад обмануться, но тринцы ее до сих пор ищут, причем и у нас, и в Ревне, а это значит, что они точно знают, что она жива.
— Определить это с точностью можно только в храме по брачному браслету... — задумчиво произнесла графиня. — Значит, граф Сквонатти как минимум еще жив, и если ее пока ищут только тринцы, значит он уже не в Ревне.
— Бабушка, ты, как всегда, необычайно проницательна, — Этьен немного склонил голову в знак признания ее ума. — Графу Сквонатти почти сразу каким-то образом удалось сбежать из-под стражи. Между странами разразился скандал. Посольство Трины выдворили из Ревны, и им еще повезло, что никого не убили — герцог был в ярости, и если бы не здравомыслие короля, конфликт мог перерасти в военное столкновение. Но Ревна пока к такому не готова, вернее, ее флот, а у тринцев хватает проблем на границе с другими государствами. Но торговые преференции и квоты были пересмотрены, и теперь товаропоток к нам, в Аллирию, который шел через Ревну, сильно сократился. Тех же фиников на рынке просто нет.
— Фиников? — отчего-то сильно изумилась Аника и очень тихо себе под нос пробормотала: — Вот тебе и безумная старуха. Все ведь знала...
— Аника, что-то не так? — спросил мужчина.
— А? Нет! Все в порядке, просто вспомнилась старая Берта. Она как раз жаловалась, что финики возить перестали.
Этьен знал старую Берту, как и то, что она совсем не простая старушка. И, казалось бы, такая мелочь, но, озвученная этой каргой, его заинтересовала.
— Так вот, в интересах тринцев найти Анику первыми. Тогда у них появится возможность замять скандал и даже вернуть свои прежние позиции в торговле. Если же первым Анику найдет герцог, то многое будет зависеть от его решения. Он может как отдать ее мужу, так и потребовать развода, что, учитывая положение Аники, сделать не так-то просто...
Внезапно глаза графини расширились:
— А ведь твой портрет, Аника, выкупил посол Трины.
— Но ведь это было около двух месяцев назад. Если бы я была той самой Аникой, то граф Сквонатти уже давно появился бы и рассказывал о своей неземной любви, — приободрилось Аника.
Этьен задумался. Дело приобретало еще более скверный оборот, чем он думал.
— Может, и так, но если посмотреть на вещи их взглядом, то для тринцев многое в отношении тебя непонятно. Вряд ли они вот так сходу смогли бы утверждать, что ты — дочь герцога. — Этьен и сам не заметил, что обходит необходимость называть Анику женой графа. — Да, твой портрет, скорее всего, дал им направление поисков, но что они увидели, когда нашли? — Мужчина выдержал паузу. — Они увидели беременную женщину с маленьким ребенком, которая живет в доме обычной горожанки, работает в какой-то, уж извини за прямоту, захудалой оранжерее! О том, что ты потеряла, память они вряд ли могли даже подумать, а уж чужой браслет на твоей руке окончательно сбил их с толку. Да, в их глазах ты и твой портрет поразительно похожи на дочь герцога, но на поверку.
— То есть как на твоей руке чужой браслет? — посмотрела на меня в упор графиня.
— Браслет Аники был потерян в море, и чтобы избежать ненужных проблем, я подарил ей свой, — ответил за меня граф.
— Этьен! — возмутилась графиня.
— Бабушка, сейчас не время и не место поднимать этот вопрос.
— То есть как не время! Ты понимаешь, чем это чревато?! Хочешь, чтобы храмовники вообще отказались тебя венчать за такое отношение к брачным атрибутам?!
— Та, с кем я хотел бы обвенчаться, сейчас как раз и носит этот браслет, — сказал как отрезал Этьен, и в комнате повисла тишина.
Графиня переводила возмущенный взгляд с Аники на Этьена. Мужчина сидел мрачнее тучи, но и не думал ничего добавлять. Аника глядела на него и о чем-то мучительно думала, закусив губу. И только госпожа Ловель, все это время сидевшая тихо и о присутствии которой все уже успели подзабыть, сохраняла спокойствие.
— И все же, милорд, откуда такая уверенность, что Аника — дочь герцога? — внезапно спросила она, разбивая тягостную тишину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Этьену сейчас больше всего хотелось закончить это обсуждение и, оставшись наедине с Аникой, прижать к себе и не отпускать — уж больно тревожным казался ему ее взгляд. Но разговор еще не окончен, и это одновременно злило и заставляло собраться.
— В Карове моему агенту удалось выкупить платье, в котором ее нашли на берегу. Судя по вышивке, оно могло принадлежать только высшей аристократке. Но и это еще не все. — Мужчина засунул руку в карман жилета и извлек медальон на цепочке. Он был довольно большим и открывался. На верхней крышечке была выполнена очень красивая роза. — Его сняли с Аники рыбаки, которые ее нашли. Клялись Пресветлым, что думали, будто она не выживет, вот и забрали вещицу. Но это все. Больше при ней ничего не было. Мой агент в этом уверен. Браслет она, видимо, все же потеряла в море.
— Странно, что рыбаки медальон не продали, — немного отмякла старая графиня. Мужчина пожал плечами:
— Может, не успели, а может, не захотели.
— Что там внутри? — напряженно глядя на кулон, спросила Аника.
— Скорее всего, там была какая-то миниатюра, но в море ее размыло. Однако внутри есть очень говорящая надпись.
Этьен протянул ей медальон. Аника покрутила его в руках, рассматривая, и нажала на замочек:
— «Самой прекрасной розе Ревны», — прочла надпись и застыла.
Ее зрачки расширились так, что закрыли почти всю радужку, а взгляд сделался отсутствующим, будто она смотрела куда-то очень глубоко внутрь себя.
— Аника? — позвал ее Этьен, но не увидел никакой реакции. — Ани! — позвал уже громче, и снова девушка не обратила на него внимания.
Казалось, она застыла и даже дышать перестала. Графиня положила руку ей на плечо и сжала в попытке вывести из этого странного состояния, но Аника осталась недвижима и все так же не обращала ни на что внимания. Этьен вскочил со стула и кинулся к ней, обхватил за плечи, встряхнул, пытаясь заглянуть в глаза, и испытал дикое облегчение, когда она моргнула, втянула ртом воздух, будто вынырнула откуда-то из глубины, и перевела на него ошалевший взгляд. После чего ее глаза закатились, и она начала заваливаться на бок, теряя сознание.
Этьен тут же подхватил свою голубоглазку на руки.
— Воды! — завопил на весь дом.
Неожиданно для себя он так перепугался, что совершенно растерялся, не зная, что делать. Просто держал Анику на руках и вглядывался в ее лицо.
— Да не стой же ты, как истукан! — ударила его кулаком по плечу графиня. — Клади ее на диван. Это простой обморок. Сейчас разберемся...
Этьен подчинился и аккуратно уложил Анику.
Внезапно дверь в гостиную отворилась, и в комнату вбежала Лея:
— Мама! — Она застыла около Аники, будто вглядываясь в нечто ведомое лишь ей. — Ее резерв опять на нуле, — и посмотрела на Этьена. — Так бывает, когда к ней возвращается память. Я сейчас. я поправлю. — И положила с ладошку на солнечное сплетение Аники.
Этьен этого не видел, но мог поклясться, что девочка прямо сейчас, на его глазах, делилась с матерью магической энергией! Это никак не укладывалось у него в голове. Конечно, он знал о существовании подобных уникумов и даже был знаком с одной такой девушкой... очень похожей на малышку. Нет. не может быть!
— Хватит, солнышко, — сказала тихо очнувшаяся Аника. — Больше не нужно.
— Ты же знаешь, у меня еще много, — немного обиженно ответила Лея.
— Знаю, но дальше я и сама восстановлюсь. Спасибо, моя хорошая.
Этьен облегченно вздохнул, держа Анику за руку, но теперь уже напряженно вглядывался в девочку.
— Лея, а как звали твою маму? — и тут же поправился. — Твою родную маму.
Лея очень внимательно посмотрела на Этьена, потом перевела вопросительный взгляд на Анику, и когда та, вздохнув, кивнула, ответила:
— Мариам. Ее звали Мариам.
Этьен не верил своим ушам. Конечно, имя еще ничего не означало, но вместе с примечательной внешностью девочки, ее уникальным даром и возрастом позволяло сделать вполне конкретные выводы. Мужчина перевел недоверчивый взгляд на графиню и увидел в ее глазах точно такое же недоверчивое волнение.
