— Есть застопорить ход! — прозвучал из машинного отделения недовольный голос Сурина.
Заработал паровой шпиль. Тяжелый адмиралтейский якорь с громким плеском плюхнулся в воду.
30
Крейсер «Суффолк» и две подводные лодки стали на якорь неподалеку от «Печенги», закрыв ему выход в море. Идти напролом было бессмысленно. Это понимал каждый, от командира до ученика-кочегара.
Положение настолько осложнилось, что выхода из него, казалось, не было.
В каюте Сурина собрались судкомовцы.
— Дождемся темноты и выберем якорь, — начал Шумилин.
— Предлагаешь идти на прорыв? — спросил Крылов.
— Да.
— А ты? — повернулся машинный унтер-офицер к Авилову.
— Я — поддерживаю, — ответил неуверенно тот.
На какое-то время в каюте воцарилось молчание.
Сурин приподнялся на койке, сел. Глядя на судкомовцев воспаленными глазами, сказал:
— Прорыв с боем невозможен. Орудия «Суффолка» за несколько минут разнесут «Печенгу» в щепки.
— Что вы предлагаете, Павел Модестович? — обратился к нему Авилов.
— Я затрудняюсь что-либо предложить, — не сразу ответил Сурин.
— Будем ждать? — заколебался Авилов.
— Чего ждать? — вскинул кустистые брови Шумилин. — Британский адмирал пришлет на крейсер свою пехоту, и нас силой выдворят отсюда!
— А если попробовать ночью выбраться из бухты? — произнес Яхонтов. Эта мысль пришла ему в голову сразу, но он не знал, поддержит ли его кто-либо.
— Я тоже об этом думал, — подхватил Крылов.
— Попробовать можно, — задумчиво проговорил Сурин. — Да, если бы удалось перехитрить англичан!
Мысль о ночном прорыве в открытое море захватила всех. Хотя самые осторожные из членов судового комитета пытались еще отговорить напористых от этого рискованного шага.
— Нам не прорваться, — убеждали они. — Не станут же англичане дремать, покуда мы торчим у них под носом! А попасть под бортовой обстрел «Суффолка» — это все равно что угодить черту в пасть!
Доводы эти были убедительные.
— А ежели мы окажемся в карантине, а оттуда загремим в серебряные рудники? — сказал Крылов. — Что тогда?
— Чем заживо гнить в подземных шахтах, так уж лучше погибнуть с музыкой! — с жаром произнес Шумилин. — Надо прорываться!
— Бросаться в прорыв сломя голову не следует, — раздался негромкий голос Сурина. — Но я лично считаю, что удобный для прорыва момент наступит.
— Выберем потемнее ночку, когда их вахтенные подремывают! — воспрянул духом Авилов.
— Значит, готовить корабль к походу и бою?! — заключил выборный командир.
— Да, — сказал Крылов.
Крейсер стали готовить к походу и бою.
Корабль словно наэлектризован тревогой. Ни беготни на верхней палубе, ни излишней суеты внизу.
Что будет?
Тупорылые орудия «Суффолка» повернуты в сторону «Печенги» и готовы начать хлестать частыми залпами.
Две субмарины по-прежнему покачивались вблизи боновых заграждений.
На «Печенге» ровно гудели котлы. Шумели прогреваемые главные двигатели. Крейсер в любую минуту мог дать ход.
Командир корабля не сходил с ходового мостика. Завтрак, обед и ужин ему приносили туда.
— Семафор с «Суффолка»! — услышал Яхонтов ломкий голос сигнальщика.
— Что передают? — поднял голову прапорщик.
— «Во избежание нежелательных последствий предлагаю команде «Печенги» покинуть корабль. Союзные баркасы подойдут к борту крейсера в назначенное вами время. Старший на рейде коммодор Стирлинг».
— Передавайте на «Суффолк», — приказал командир. — «Команда «Печенги» отказывается покинуть корабль. Союзные баркасы к борту не принимаю. Командир крейсера прапорщик Яхонтов».
В тревоге прошли сутки, вторые и третьи. Британские военные власти никаких решительных мер не принимали, чтобы отправить команду «Печенги» в карантин.
Темной ночью, когда на рейде стыла послеполуночная тишина, крейсер снялся с якоря и с потушенными огнями направился на выход из бухты.
На низких палубах английских субмарин не заметно было никакого движения. Неярко горели их топовые огни да поблескивали в неровном свете черные низкие рубки.
«Суффолка» не оказалось на прежнем месте. Отмеченный электрическими огнями, британский крейсер виднелся в стороне от горла бухты.
Мятежный корабль беспрепятственно вышел в открытое море.
31
Рассвет застал корабль далеко от чужих берегов.
На пятые сутки пути, обогнув берега Кореи, крейсер «Печенга» вошел в Японское море.
На горизонте показался остров Аскольд. В сизой дымке появилась расплывчатая линия берега.
Родная земля!
Свободные от вахты матросы поднимались на верхнюю палубу, лезли на спардечный мостик и всматривались в сторону берега. Уже угадывались знакомые его очертания, мысы и заливы.
Крейсер оставил слева остров Русский, повернул вправо и медленно вошел в бухту Золотой Рог.
АГЕНТЫ МИСТЕРА КОЛДУЭЛЛА
Где находится граница революции? Как далеко она может распространиться в горизонтальном направлении? Будет ли она обладать той же силой, что и у Атлантического океана? Будет ли революция на этой отдаленнейшей границе России иметь столько же сильно бьющийся пульс, каков в сердце страны?
…Когда мы сошли с поезда во Владивостоке, то убедились, что Советы на русском Дальнем Востоке пустили в земле такие корни, что вытеснили всех своих соперников. Ныне они господствовали от Нарвы у Атлантического океана до Владивостока, глядящего в Тихий океан.
…Я вступил в близкий контакт с Владивостокским Советом и имел возможность наблюдать его работу. Из его состава наиболее близким мне стал Константин Суханов. Он был мал ростом, но обладал огромной энергией. Он работал днем и ночью, лишь изредка позволяя себе вздремнуть часок в маленькой комнатке, находившейся по соседству с его скромным кабинетом… Лицо его большей частью имело озабоченное выражение. Иногда он вдруг начинал заразительно смеяться. Он говорил коротко, но с зажигательной страстью.
АЛЬБЕРТ РИС ВИЛЬЯМС, АМЕРИКАНСКИЙ ЖУРНАЛИСТ 1
Константин Суханов откинул тело от письменного стола, протер ладонями усталые глаза и мельком бросил взгляд на окна кабинета. Слабый голубоватый свет нарождающегося утра пробивался через стекла. Минула еще одна бессонная ночь председателя исполкома Владивостокского Совета депутатов рабочих, солдат и крестьян. Сколько уже пережито им, Сухановым, бывшим студентом Петербургского университета, и другими членами исполкома таких тревожных ночей! Дневного времени не хватало молодым, выдвинутым революцией на высокие посты руководителям огромного края для решения обрушившихся на них, как лавина, неотложных дел.