Поэтому началось перевооружение полка на истребители одного типа – Ла-5. Капитан Урвачев в течение 13 минут выполнил на этом самолете два полета по кругу, и подполковник Александров записал в его летную книжку: «03.03.44. Вылетел самостоятельно на самолете Ла-5 с оценкой «Отлично».
Следом за ним с оценкой «хорошо» на Ла-5 вылетели Сергей Платов, Виктор Коробов и Константин Букварев. Накануне командир полка приказом допустил Урвачева и этих летчиков, а также Виктора Киселева «к испытаниям в воздухе самолетов, поступивших с заводов, мастерских или с изменившимися летными качествами» – ныне такие испытания называются облетом, который выполняют наиболее опытные летчики авиационной части.
Одновременно полк начал «избавляться» от самолетов других типов. В марте было приказано два МиГ-3 – «непригодные к дальнейшей эксплуатации и восстановлению списать на запчасти», в апреле еще три МиГа – «списать по естественному износу и из боевого состава полка исключить <…>. Все годные агрегаты и спецоборудование сдать на тех. склад». И дальше с нарастающим темпом до полного списания заслуженных ветеранов. Тогда же все «Аэрокобры» вернули во Внуково. Самолеты остальных типов тоже списывались и «раскассировались» по другим авиачастям.
Вскоре эскадрилья капитана Виктора Коробова получила приказ перебазироваться на аэродром Ржев, где Виктор, будучи младшим лейтенантом в эскадрилье Шокуна, в 1941 г. одержал свои первые победы. 10 апреля Коробов на самолете Як-9, летчики его эскадрильи: Ионцев, Захаров и Пономарев – на Ла-5, Коптилкин – на Як-9, Моисеев – на Як-1 и Козлов на У-2 в сопровождении летчиков из звена управления полка капитанов Киселева и Урвачева на самолетах Ла-5 взлетели с аэродрома Клин и взяли курс на Ржев. Как видно, этот перелет застал эскадрилью в стадии перевооружения.
В Ржеве 26 мая младший лейтенант Коптилкин поднялся на перехват самолета-разведчика «Юнкерс-88», которого он атаковал и подбил. Несмотря на полученные повреждения, «Юнкерсу» удалось уйти, но запись об этом бое была внесена в журнал учета сбитых самолетов противника летным составом 34-го иап, который, как значится на его обложке, был начат 22 июля 1941 г. и закончен датой воздушного боя Коптилкина.
Через месяц после этого Алексей Коптилкин был награжден орденом Красной Звезды, а еще через два месяца суд военного трибунала «за нарушение НПП-38» приговорил его к 6 годам лишения свободы, которые были заменены тремя месяцами штрафбата.
У капитана Урвачева в апреле вылеты для прикрытия железной дороги и железнодорожной станции, 1 мая последний вылет на перехват противника, а вскоре и последний боевой вылет в Великой Отечественной войне:
«15.05.44, Ла-5. Патрулирование, 1 полет, 25 минут, 7000 метров».
А в летной книжке еще одно свидетельство окончания боев под Москвой:
«01.05.44. За участие в героической обороне Москвы – Медаль «За оборону Москвы».
Тем не менее в мае уже привычное явление: в соседних населенных пунктах возникли вспышки заболеваний брюшным тифом, дизентерией, и во избежание переноса заболеваний в воинские части гарнизона приказ: «Прекратить увольнение личного состава из гарнизона» и т. д. и т. п. – все как всегда.
И другое, столь же, к сожалению, привычное – воспитание очередного, нового командира батальона аэродромного обслуживания подполковника Зотова. На этот раз поводом послужила объявленная июньским утром учебно-боевая тревога. Командир с удовлетворением отметил, что уже через 5–7 минут тринадцать самолетов были готовы к вылету. Правда, отличились бывшие «примерные офицеры» Шелехов и Лисогор. Яша явился к самолету через 37 минут после сигнала тревоги, мотивируя это тем, что его не слышал, а Иван прибыл на боевое дежурство без планшета.
Но негодование подполковника Александрова вызвал личный состав батальона, который «действовал вяло, неорганизованно, оторвано от основной своей задачи – обеспечения полка и только для себя». Он, например, отметил, что «воздушно-кислородные баллоны были подвезены к самолетам только через 30 минут после объявления тревоги, а бензин и бензозаправки не были подвезены совсем. <…> Авторота через 15 минут была приведена в боевую готовность в составе 8 человек. Командир роты отсутствовал».
И самое возмутительное – командир батальона «о готовности бао к обеспечению полка доложил на КП дивизии, забыв о том, что он в оперативном отношении подчиняется командиру полка». И далее приказ: «Довести до всего личного состава батальона, что бао существует для обеспечения боевой работы полка, покончив с самоуспокоенностью, работой на себя и несерьезным отношением к делу». А в конце – просьба к командиру 317-й иад «принять меры к командиру 661-го бао об изменении отношений с полком в вопросах подчиненности и обеспечения полка».
Тяжелые потери, и мастера воздушного боя делятся опытом
На фоне этих препирательств 6 июня в полку тяжелая потеря – из боевого вылета не вернулся капитан Киселев. Вскоре после этого у него родилась дочь, а у его друга капитана Урвачева появился автор этих записок. В память о Викторе Александровиче Киселеве новорожденные были названы его именем: Викторией[7] и Виктором.
Виктор Киселев окончил Борисоглебскую школу летчиков на два года раньше Урвачева, в 1937 г., и встретил войну в составе истребительного полка на аэродроме в Белостоке, вошедшем в состав СССР в 1939 г. в результате так называемого освободительного похода Красной армии в Западную Белоруссию, – ныне этот город принадлежит Польше. В первые два дня войны Киселев провел шесть воздушных боев с превосходящими силами противника. Так, 22 июня он в составе шестерки истребителей дрался с десятью Ю-88, которые шли под прикрытием пяти Ме-109, а на следующий день – в составе пятерки с двенадцатью «Юнкерсами» и четырьмя мессерами.
Аэродром находился рядом с границей, и в эти дни почти все самолеты полка были уничтожены на земле. Его остатки были отведены в район Могилева, где Киселев участвовал еще в четырех воздушных боях. Один из них его звено из трех МиГов вело с одиннадцатью Ю-88 и пятеркой Ме-109. В этих боях Виктор Киселев лично сбил Ю-88, а в группе с товарищами Хе-111 и два Ме-109.
В начале июля его полк вошел в состав ПВО Москвы, а в августе был переброшен на Северо-Западный фронт, но старший лейтенант Киселев остался под Москвой командиром звена 34-го иап, а к лету 1944 г. стал штурманом-заместителем командира полка.
В мае пара перехватчиков-охотников Зуйков и Коптилкин дважды неудачно пыталась перехватить высотный разведчик Ю-88. Когда он появился в очередной раз, на его перехват вылетел Виктор Киселев, но не с Георгием Урвачевым, назначенным ему командиром полка ведомым, а в паре с молодым летчиком. В районе Ржева они атаковали «Юнкерса» и в ходе боя пошли вниз, пробивая облака. Выйдя из них, ведомый летчик не обнаружил самолет ведущего и вернулся на аэродром один. Зная летное мастерство и боевой опыт Киселева, никто не верил, что он мог быть сбит противником или потерпеть катастрофу из-за ошибки пилотирования. Предполагали вынужденную посадку из-за технической неисправности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
