просто мог, а обязан был получить… смог бы общаться с вами на равных.
— Я не только могу это допустить. Я могу привести целый ряд примеров, когда младые потомки аристократических родов ведут дела так лихо, что в пору позавидовать.
— Благодарю вас. Будте любезны, Петр Ильич, ответьте еще на один вопрос.
— Пожалуйста, спрашивайте.
— Вот вы перечисляли поданые графом идеи про… сигналы… миболеты и-и…
— И сервис.
— Да, и про сервис. Скажите, а эти идеи… они технически очень сложные? Они на грани того, что мы можем помыслить?
— Так в том и дело, — купчина позволяет себе усмешку, — Предложенные графом идеи лежат на поверхности. Они кому угодно могли бы придти в голову, но именно граф Кротовский разглядел в них коммерческий потенциал.
— Поясните, пожалуйста.
— Да вот, хоть бы те же свистковые сигналки. В отличие от дорогих и сложных охранных заклятий, они технически просты и недороги. Но сама идея, понимаете? Свисток городового… что может проще? А сигналка себя уже показала. Намедни на фабрике Кротовского изловили вора… в том и дело, для нашего брата коммерсанта самые лучшие идеи не те, как в космос полететь, а те, как заработать при наименьших затратах.
— У меня больше нет вопросов к свидетелю.
Ну что ж, пока все идет неплохо. Мой адвокат умело срезает аргументы обвинения. Но и обвинитель расстроенным не выглядит. Это пока так… разогрев публики… главные калибры в ход он пока не пустил.
— Для дачи показаний вызывается баронесса Ядвига Павловна Гадюкина, — звенящим голосом оглашает обвинитель.
Зал замирает, затаив дыхание. Гадюка эффектно проходит через весь зал. Расфуфырилась по такому случаю. Наверняка приложила немало усилий, чтоб выглядеть так безупречно. Ее «пожирают глазами» не только мужчины, женщины тоже.
— Хочу выразить вам признательность, баронесса, вам пришлось отложить дела для участия в процессе.
— Принимать посильное участие в защите государства от проникновения тварей тьмы — почетный долг любого гражданина, — скромно отвечает баронесса.
— Насколько мне известно, баронесса, вы знали подсудимого и до момента его совершеннолетия и после.
— Именно так, ваша честь.
— Будьте любезны, дайте нам два сравнительных портрета. Они будут сильно отличаться?
— Как небо и земля, ваша честь.
— Расскажите подробней.
— Сережа Кротовский был очень домашним мальчиком, — начала баронесса, — Робким, застенчивым, замкнутым. Увы, ни живым умом, ни знаниями он не мог похвастать. Его родители рано умерли, а дела находились в упадке. Ни о каком дополнительном образовании и речи не шло. Сережа ходил в школу, но…
— Продолжайте, баронесса.
— Мне неловко об этом говорить. Не хочется накладывать темное пятно на светлую память о бедном юном графе…
— И все же, это требуется в интересах установления истины. Рассказывайте.
— Я съездила в пригородную школу, в которой учился граф. И попросила сделать копию его аттестата. Вот взгляните, ваша честь…
Судья взял в руки аттестат, нацепил на нос очки, начал читать.
— М-да, аттестат, что называется, с двойки на тройку. По всему получается, ни умом, ни знаниями юный граф не блистал. Продолжайте, баронесса.
— Благодарю, ваша честь. В день совершеннолетия он, — Гадюка обличительно указала на меня пальцем, — Заявился на фабрику…
— А на фабрике вы… — захотел уточнить судья.
— На фабрике я много лет занимала должность управляющего. Как могла, сводила концы с концами в захиревшем графском хозяйстве… он заявился на фабрику. И это был не робкий Сережа Кротовский, а демон в его обличии.
— В чем это выражалось, баронесса?
— До этого Сережа Кротовский ни разу не появлялся на фабрике и никогда не изъявлял подобного желания. А этот пришел и сразу начал показывать чудеса владения всеми тонкостями документооборота. Он был очень напорист, и даже жесток…
— Жесток?
— Именно. Он полностью подчинил себе волю старого слуги и заставил его избить одного из работников фабрики прямо у меня на глазах. А мне он угрожал и тут же, не сходя с места, уволил с должности. Воля ваша… — Гадюка умудрилась выдавить скупую слезинку, — Этот демон кого угодно способен убедить, даже купец Хоромников попал под его чары. Но только не меня. Я заявляю с полной ответственностью, он — не граф Кротовский.
После этих слов в зале поднялся шум. Люди не могли сдерживать переполняющих чувств.
— На кол его!
— Жечь демона!
— На дыбу… на дыбу…
Судья застучал молоточком по подставке.
— Тишина в зале… я буду вынужден удалять за неуважение к суду.
Кое-как успокоив толпу, судья предоставил слово моему адвокату.
— Госпожа, баронесса, — начал защитник, — Вы сказали, что граф заставил слугу избить одного из работников. Напомните нам, как фамилия того работника?
— Какое это имеет отношение к делу?
— И все же я настаиваю на ответе. Или это какой-то безымянный работник? Или может, вовсе несуществующий…
— Посконников, — сквозь зубы выдавила Гадюка.
— Погромче, пожалуйста, я не расслышал.
Баронесса метнула на адвоката гневный взгляд, но сразу подхватила себя, вернула на лицо прежнюю маску невозмутимости.
— Посконников, — повторила она четко и громко.
— Э-э… а напомните еще, не тот ли это Посконников, которого давеча поймали на краже?
Баронесса промолчала, зато Филиппыч не смог усидеть спокойно.
— Да он это, он! Бесова семя, я бы ему еще раз холку намылил безо всякого стеснения…
Осерчавший судья повелел вывести деду с заседания, но и когда его выводили, тот продолжал кричать:
— К Анютке домогался, гнида… какие зубы на каторге не выпадут, те ему сам выбью.
Ай да «деда». Все же сказал на процессе свое веское слово, хоть его никто и не спрашивал.
— Продолжайте, — нервно бросил судья адвокату и поморщился.
— Благодарю, — адвокат снова повернулся к Гадюке, — Вы, баронесса, сообщили нам, что работали несменной управляющей на фабрике, помогая графу, свести концы с концами в его захиревшем хозяйстве… я верно процитивал вас… ничего не спутал?
— Все верно, так и было.
— А позвольте полюбопытствовать, не та ли это фабрика на тысячу рабочих мест, что обеспечена бессрочным госконтрактом на поставку патронов по линии МВД?
— Та самая.
— Помилуйте, баронесса. Я, конечно, не фабрикант. Но даже мне не пришло бы в голову отнести такую фабрику в разряд «захиревших хозяйств». Или я ошибаюсь?
Тут не выдержал даже купчина, утратив неизменный покер-фейс, и довольно громко хмыкнул на
