– Эй, – сказала Тиа. – Что-то у тебя усталый вид.
Я пожал плечами.
– Хочешь поговорить?
– Только не о ней. Не сейчас.
– Ладно. Может, тогда о чем-нибудь другом?
Похоже, она хотела меня отвлечь. Что ж, можно попробовать. Вот только единственная тема, на которую мне хотелось поговорить, была ничем не лучше той, о которой говорить совсем не хотелось.
– Почему Проф на меня так злится? – тихо спросил я. – У него был такой вид, словно… его возмутило, что пришлось идти меня выручать.
При мысли об этом мне становилось не по себе. Когда он говорил со мной по мобильнику, то пытался меня приободрить, был готов помочь. А потом он… будто стал совсем другим человеком. И это ощущение не покидало меня даже сейчас, когда он шел где-то там, впереди, совсем один.
Тиа проследила за моим взглядом.
– У Профа… связаны с тензорами дурные воспоминания, Дэвид. Он терпеть не может ими пользоваться.
– Но…
– Он вовсе на тебя не злится, – сказала Тиа. – И его вовсе не возмущает, что пришлось тебя спасать, что бы тебе там ни казалось. Он злится на самого себя. Ему просто нужно немного побыть одному.
– Но ведь он так здорово с ними управляется, Тиа!
– Знаю, – тихо ответила она. – Я видела. Есть проблемы, которых тебе не понять, Дэвид. Порой то, что мы делаем, напоминает нам о том, кем мы были, и не всегда лучшим образом.
Я ничего толком не понял. Но я вообще плохо соображал.
Наконец мы добрались до нового убежища, которое было намного меньше прежнего – всего две маленькие комнаты. Нас встретил Коди, голос которого звучал подавленно, – ему явно уже сообщили о случившемся. Он помог нам перенести снаряжение в главную комнату нового убежища.
Где-то там находился в плену Конденсатор, глава охранки. Не безрассудством ли было считать, что мы сможем его удержать? Не является ли все это частью очередной ловушки? Оставалось лишь предполагать, что Проф и Тиа знают, что делают.
Пока мы работали, Абрахам разминал раненую руку. На его бицепсе мерцали маленькие диоды болеотвода, и отверстия от пуль уже затянулись. Ему достаточно было проспать с этими диодами ночь, и наутро он вновь без проблем сможет пользоваться рукой. Еще несколько дней, и останется только шрам.
«И все же, – подумал я, передавая рюкзак Коди и проползая по туннелю в верхнюю комнату, – Меган это не помогло. Что бы мы ни делали – ей уже ничего не поможет».
За последние десять лет я потерял многих. Жизнь в Ньюкаго была нелегка, особенно для сирот. Но ни одна из этих потерь не казалась мне столь тяжкой с тех пор, как погиб отец. Пожалуй, оно и к лучшему, – значит, я снова учился думать о других. Но от этого легче не становилось.
Вскоре Проф велел всем ложиться спать. Он хотел, чтобы мы немного отдохнули перед тем, как заняться пленным эпиком. Раскладывая спальный мешок, я услышал, как Проф разговаривает с Коди и Тиа – что-то насчет укола снотворного, чтобы эпик по-прежнему оставался без сознания.
– Дэвид? – спросила Тиа. – Ты ранен. Нужно надеть тебе болеотвод и…
– Выживу, – ответил я.
Заняться моим лечением можно было и завтра. Сейчас меня это не волновало. Я лег и повернулся лицом к стене, а затем наконец дал волю слезам.
32
Часов через шестнадцать я сидел на полу нового убежища и ел из миски овсянку с изюмом, а на моих ноге и боку мерцали диоды болеотвода. Нам пришлось оставить большую часть приличной еды, полагаясь на имевшиеся в убежище запасы.
Остальные мстители обходили меня стороной и не приставали с расспросами. Мне это казалось странным, поскольку все они знали Меган дольше меня. Собственно, между нами даже не успело возникнуть каких-либо особых чувств, даже если она и начала относиться ко мне теплее.
Если посмотреть, моя реакция на ее смерть выглядела довольно глупо. Я был всего лишь влюбленным мальчишкой. И все же мне было больно. Очень.
– Эй, Проф, – сказал сидевший за ноутбуком Коди. – Взгляни-ка, кореш.
– Кореш? – переспросил Проф.
– Во мне есть частичка австралийца, – ответил Коди. – Дед моего отца был на четверть осси. Так, вдруг пришло в голову.
– Странный ты парень, Коди, – сказал Проф.
Он снова стал прежним, разве что сегодня пребывал в несколько мрачном настроении – впрочем, как и остальные, даже Коди. Потерять члена команды – небольшое удовольствие, хотя у меня возникло ощущение, что подобное случалось уже не в первый раз.
Проф посмотрел на экран и поднял брови. Коди нажал клавишу, потом еще одну.
– Что там? – спросила Тиа.
Коди повернул ноутбук. Стульев ни у кого не было, все сидели на разложенных на полу спальных мешках. Хотя это убежище было меньше предыдущего, мне оно казалось пустым. Нас было слишком мало.
На экране виднелись черные буквы на голубом фоне: «ВЫБЕРИ ВРЕМЯ И МЕСТО. Я ПРИДУ».
– По всей сотне развлекательных каналов в сети Стального Сердца показывают только это, – сказал Коди. – Та же надпись появляется на каждом мобильнике при входе в сеть и на каждом информационном экране в городе. Похоже, мы все-таки до него добрались.
– Отлично, – улыбнулся Проф. – Он предлагает нам выбрать место для сражения.
– Он всегда так делает, – сказал я, глядя в кашу. – Он позволил выбрать Расселине. Он считает, что дает всем понять: этот город принадлежит ему; и ему все равно, какое место ты выберешь. Он в любом случае тебя убьет.
– До чего же не люблю чувствовать себя слепой, – вздохнула Тиа, сидевшая в дальнем углу с планшетом. Сзади к нему был подсоединен мобильник, так что изображение на его экране выводилось на дисплей. – Не понимаю – как они сообразили, что я подключилась к их системе камер? Я как будто за сплошной стеной, в которой заделаны все дыры. Не могу увидеть ничего, что происходит в городе.
– Выберем место, где можно будет поставить наши собственные камеры, – сказал Проф. – И ты все будешь видеть, Тиа. Мы…
Пискнул мобильник Абрахама.
– Датчик движения сообщает, что наш пленник зашевелился, Проф.
– Вот и хорошо, – ответил Проф, вставая и глядя в сторону комнаты поменьше, где находился пленник. – Эта загадка мучает меня весь день.
Взгляд его упал на меня, и я заметил промелькнувшее в его глазах чувство вины.
Быстро пройдя мимо меня, он начал отдавать распоряжения. Нам предстояло допросить пленника, направив на него яркий свет. Рядом должен был стоять Коди, приставив к голове эпика пистолет. Всем велели надеть куртки. Мне дали новую – черную, кожаную, на один или два размера больше, чем нужно.
Мстители взялись за дело. Коди и Тиа вошли в комнату пленника, за ними последовал Проф. Я сунул в рот ложку овсянки и только тут заметил задержавшегося Абрахама. Он подошел ко мне и присел рядом.
– Живи, Дэвид, – тихо сказал он. – Живи своей жизнью.
– Чем и занимаюсь, – буркнул я.
– Нет. Ты позволяешь Стальному Сердцу жить твоей жизнью за тебя. Он управляет каждым твоим шагом. Живи своей жизнью.
Похлопав меня по плечу – мол, все будет хорошо, – он жестом пригласил меня за собой. Вздохнув, я поднялся и пошел за Абрахамом.
Пленник оказался худым стариком лет шестидесяти, лысым и темнокожим. Он крутил головой, пытаясь понять, где находится, несмотря на повязку на глазах и кляп. Привязанный к стулу, он вовсе не выглядел угрожающе. Естественно, многие эпики, столь же внешне безопасные, могли убить лишь силой мысли.
О подобных способностях Конденсатора ничего известно не было. С другой стороны, никто не знал и о необычайной ловкости Счастливчика. Кроме того, мы даже не знали, действительно ли это Конденсатор. Я вдруг обнаружил, что размышления на эту тему отвлекают меня от мыслей о Меган. Может, оно и к лучшему.
Абрахам направил большой прожектор прямо в лицо пленнику. Многим эпикам, чтобы применить к кому-либо свою силу, требовался непосредственный взгляд на жертву, так что имело смысл дезориентировать его в пространстве. Проф кивнул Коди, который снял с пленника повязку и вытащил кляп, после чего отступил назад и нацелил ему в голову зловещего вида «магнум».
Пленник заморгал на ярком свету и огляделся, съежившись на стуле.
– Кто ты? – спросил Проф, стоя у прожектора так, чтобы пленник не мог различить его лица.
– Эдмунд Сенс, – ответил пленник и, помолчав, добавил: – А вы?
– Для тебя это не имеет значения.
– Что ж, судя по тому, что вы взяли меня в плен, подозреваю, что это имеет немалое значение для меня.
У Эдмунда был приятный голос, с едва заметным индийским акцентом. Похоже, он нервничал – взгляд его метался из стороны в сторону.
– Ты эпик? – спросил Проф.
– Да, – ответил Эдмунд. – Меня называют Конденсатор.
– Глава войск охранки Стального Сердца, – добавил Проф.
Остальные, как им и было велено, молчали, чтобы пленник не мог понять, сколько людей в комнате.
– Глава? – усмехнулся Эдмунд. – Полагаю, можно назвать и так.
Он откинулся назад и закрыл глаза.
