— Твой отец позвонил тебе.
Он обнял меня и приподнял на носочки, с невероятной силой сжимая во мне мои сдержанные эмоции.
— Да. Он все мне рассказал.
Возможно, не все, но я перескажу ему, когда буду готова. Просто сейчас мне нужно было…
Я обняла руками его узкие плечи и крепко их сжала. Боже, это то, что мне было нужно. Сила объятья. Она приглашала меня отпустить все.
Я согнула спину, выпустила воздух из легких и закрыла глаза, заключая слезы в ловушку.
— Сет в машине?
Он помотал головой.
— Только мы.
И вот тогда я дала волю слезам, горячим и немым. Его руки покоились на моей голове и талии, а локоть поддерживал мою спину. Объятья Колина заберут мою боль.
Глава 18.
Логан
Это и было изнанкой мести? Какую цену мне придется заплатить за все плохое, что произошло со мной и такими как я? Когда мои руки запятнались кровью, а первую свою жертву я бросил в мусоросжигательную печь, я знал, что это будет мне чего-то стоить.
Стоя под прикрытием за добрых восемь блоков от «Тренчент Медиа», я наблюдал, как через улицу Колин Андерсон обнимал свою жену. Именно тогда я ощутил, как чувство вины сжало мою грудь. Это было невыносимо.
Дрожь в ее плечах, когда она вцепилась в мужа, была слишком явственна. Руками она так крепко обвила его шею, будто Кэси упадет, если он ее отпустит.
Толпа прохожих растекалась вокруг них. Колин сказал ей что-то на ухо. Ее пальцы скользнули к его ладоням, и она покивала у него на шее.
Было тяжело смотреть на это и невозможно отвернуться. Каковы бы ни были причины ее секса со мной, она любила его. Это было слишком.
Я потер грудь, пытаясь стереть негодование. Я чувствовал презрение к Колину за то, что она принадлежала ему. Я чувствовал презрение к тому, что причинял ей боль. Но больше всего презрения я испытывал к себе. Оно было чужой, неожиданной эмоцией, и я, блядь, ненавидел ее. Голос разума говорил мне, что все, касающееся нее, было подстроено — от ее сдержанной позы до сексуальных как ад каблуков. В конце концов, она была протеже Трента.
Но ее кипящее »Блядь, да я ненавижу тебя», которое она бросила ему, кольнуло мою грудь сомнением. Трент владел ею, а это было глубже, чем ее жажда денег и власти. Она вообще когда-нибудь хотела эти вещи?
Когда Трент включил видео, я изо всех сил пытался не плюнуть, не бичевать себя за драму, которую я так высококлассно сыграл, предав ее. Она высоко держала подбородок, не закрывала глаз и не плакала, ударяя меня в лицо безмолвием.
Я коснулся скулы, проследив пальцами отек. Кожа под прикосновением сжалась от боли, но этого не было достаточно.
Ей стоило отфутболить мои яйца с такой силой, чтобы они оказались на уровне живота, и высмеять мое поведение в постели. Ей стоило пригрозить моей жизни с ядом в глазах. Вот чего я ожидал. Это бы я выдержал.
Все, что угодно, было бы легче, чем безмолвие, одинокая боль, которая разбивала ее на кусочки под внешней бравадой.
Посреди потока машин, стоя возле шикарного черного лимузина и успокаивая свою жену, Колин поднял свои глаза и устремил их прямо на меня. Я отклонился от здания, выравниваясь в полный рост и пялясь на него в ответ.
Он не узнал бы, кто я, не смог бы различить меня в десятках других прохожих между нами. И все равно он смотрел на меня с волнительным пониманием, и этот взгляд превращался в вечность.
Слишком долгий, чтобы быть мимолетным. Слишком устремленный, чтобы быть случайным.
Он знал.
Знал, кем я был? Знал, что я трахал его жену?
Что бы он ни знал, он не обрадуется знакомству с наручниками. Я разжал кулаки. Мышцы воспламенялись и горели, готовые к мерзкой схватке.
Я не знал, что шокировало меня больше. Тот факт, что он выделил меня из толпы, или вид его спины, когда он отвернулся от меня со своей женой в объятьях и усадил ее в лимузин.
Я резко и быстро заморгал, когда лимузин покатился вперед и влился в поток траффика. Какого хера? Я потер шею под удушающим воротником рубашки. Мне все это привиделось?
Пожалуй, да, потому что если бы я был ее мужем, я бы избил ее любовника просто на тротуаре, пока он не испустит свой последний выдох.
Когда я пошел назад к Тренчент Тауэр, меня начинали одолевать сомнения. Пока я сидел на диване в офисе Трента — моем офисе — меня мучило нечто, касающееся Колина Андерсона.
Что он сделал, что его жена изменила ему? Не то, чтобы я собираюсь его винить, но почему Трент покрывает его в убийстве? Было ли это пустой угрозой или у него на самом деле были настоящие доказательства?
Это стало достаточно сильным аргументом, чтобы убедить Кэси остаться и докладывать напрямую мне. Что работало мне на руку. Она была нужна мне в штате, чтобы я мог проследить за ее деятельностью. Съемочная группа Трента копошилась вокруг меня. Трент ушел до конца дня, и он явно не собирался оставлять меня наедине со своим оборудованием. Моя обезьяноподобная нянька, которую я видел вчера, стояла в двери, наблюдая за каждым моим движением. Он отступил в сторону, когда парень помоложе вкатил карт, загруженный компьютерным оборудованием Трента.
Когда я отдал Тренту видео, я видел, как он скопировал файл с флешки на свой ноутбук. Но я зашифровал бомбу в файле. Через двадцать минут вирус активировался и уничтожил каждую копию этого файла, который, кроме прочего, надежно спрятан у меня на складе.
Запись секса Кэси была единственной вещью, о которой ей не стоило волноваться, и одной из многих причин, по которой я хотел поговорить с ней, когда она убежала.
Я сжал переносицу. Господи, моя голова была забита столькими вопросами без ответов.
Когда я без приглашения вошел в офис Трента сегодня утром, он, поприветствовав меня рукопожатием и скользкой улыбкой на лице, сказал:
— Дайте мне видео.
Конечно же, Холден связался с ним, но откуда он узнал, что мне удалось подстроить ловушку? Но что беспокоило меня больше всего, это сцена в ванной. Не только напряжение между ним и Кэси заставило меня заскрипеть зубами. Это то, как они стояли возле друг друга — его тело было слишком близко возле нее, как для свекра. Он домогался ее? Он прикасался к ней? Пытался изнасиловать?
Руки тряслись, а в ушах гудело. Если он, блядь, хоть пальцем коснется ее, я просто-напросто убью его. И сделаю это медленно и мучительно.
Первые два дня в должности генерального директора «Тренчент Медиа» я провел, перебирая бумажное дерьмо между презентационными встречами с главами департаментов. Кэси не вернулась на работу после того, как ушла с Колином, и в пятницу утром она позвонила, сказав, что заболела. GPS-трекер, который я установил на лобовом стекле ее байка, превратил меня в сталкера. Она брала его в четверг и в пятницу. Приложение на планшете показало, что она выжимала по максимуму из своего байка в округе за городом. Две ночи я, словно одержимый, наблюдал за тем, как красная точка двигалась на карте.
