— Не возражаешь, если я схожу в ванную? — выпалила она, прежде чем я успел что-то сказать.
— Конечно, это там, — сказал я, указывая на дверь.
Когда Лорен скрылась в ванной, я включил телевизор и стал щелкать пультом, пока не нашел канал, заслуживающий внимания. Я повесил пальто и сбросил ботинки, после чего перенес коробки с едой на кровать и открыл их.
— Ты неплохо устроился, — пошутила Лорен, вернувшись в комнату.
— Не теряй времени, скорее присоединяйся ко мне. Ты пропускаешь самое интересное, — ответил я, кивнув в сторону телевизора.
Она рассеянно сбросила туфли и повесила куртку рядом с моими вещами, увлеченная фильмом.
— Я люблю «Один дома», — сказала она, и я довольно улыбнулся, радуясь, что наши вкусы совпали. Лорен неуверенно прислонилась к подушкам, и я протянул ей салфетку с огромным куском пиццы, решив отвлечь.
— Спасибо, — сказала девушка и приняла предложенное без возражений, что уже было большим достижением.
Полчаса спустя я бросил практически пустые коробки из-под пиццы на кофейный столик – вдвоем мы быстро управились с нашим ужином. Лорен все еще была поглощена сюжетом, когда я устроился на кровати рядом с ней, и я знал, что бессознательно она слегка подвинулась, чтобы освободить место для моей руки, но в любом случае я бы все равно приобнял ее. Она прижалась ко мне, и от этого было так хорошо. Как будто мы делали так сотни раз. Как будто это было самой естественной вещью в мире. Я вспоминал все фееричные вечеринки, на которых присутствовал, всех богатых знаменитостей, с которыми общался, и все победы на подиуме, которые праздновал. И ни одно воспоминание не сравнилось бы с чистой радостью от того, что Лорен была в моих объятиях.
Фильм закончился, начался другой, но по легкому вздыманию и опусканию груди Лорен я понял, что она заснула. В тепле и уюте, с пьянящим ароматом ее тела, наполнявшим каждый мой вдох, я задремал рядом. Моей последней мыслью стал вопрос: каково это засыпать так каждую ночь?
Глава 13
Лорен
Просыпаться в объятиях Дженсена, в тепле и безопасности, было абсолютным блаженством. Мы позавтракали, заказав доставку в номер, после чего Дженсен проводил меня в мотель, чтобы я смогла переодеться перед работой.
Ничто не могло разрушить мое прекрасное настроение, и уж тем более воняющий перегаром и по́том пьяница, валяющийся в отключке на диване. С ночи, которую мне пришлось провести на улице, нам с отцом удавалось не пересекаться. Если получится продержаться в этом же духе и не общаться с ним до самого Рождества, то это будут самые счастливые каникулы в моей жизни. Сегодня утром, когда я пришла на работу, меня уже ждала зарплата. Я так боялась потерять деньги или быть обворованной, что целый день прятала их в лифчике. Я как никто другой знала, насколько легко стащить кошелек или сумочку.
Всю неделю щедрость Дженсена, остатки выпечки и чаевые позволяли мне нормально питаться, но нужно было тщательно планировать свои траты, если я хотела продержаться подольше. Особенно, если хочу накопить на свое отдельное жилье. Когда я смогу переехать, то снова начну копить деньги, и первой покупкой станет дубовая кровать, такая же красивая, как в номере Дженсена. Сон на ней был лучшим за всю мою жизнь. И, несомненно, тот факт, что Дженсен был моей подушкой, тоже имел большое значение.
Лишь одно я позволила себе сделать вне плана – пригласить Дженсена на полноценное свидание за свой счет. Это самое малое, что я могу сделать в благодарность за всю его заботу. Как бы то ни было, пройдет еще одна неделя, и он уедет, а мне придется всю оставшуюся жизнь считать каждый пенни и быть очень бережливой.
До приезда сюда я была реалисткой. Я знала, каково это – бродить в темноте за кулисами, и наблюдать, как другие любуются зрелищем на сцене со своих удобных мест. Но встреча с Дженсеном изменила мой взгляд на жизнь. Теперь я видела лучик надежды там, где раньше был только мрак отчаяния. Теперь мне хотелось большего, чем просто поиск горячей еды и безопасного место для ночлега. Я хотела нормальное будущее. Я не была настолько наивна, чтобы мечтать о ком-то столь же удивительном, как Дженсен, но я знала, что мне нужна уверенность. Постоянный дом, который я смогу назвать своим собственным. Работа, где меня любят и уважают мои коллеги. И однажды, я верю в это, появится шанс закончить школу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я встала перед зеркалом и разгладила подол красного платья. Тот факт, что папа однажды купил его мне на барахолке для очередной аферы, мог бы омрачить настроение, но только не сегодня. Я мысленно поблагодарила Всевышнего за то, что в моем гардеробе есть хотя бы один предмет одежды, подходящий для свидания, и надеялась, что Дженсен не сочтет мой наряд слишком поношенным. Так легко засомневаться в себе, когда думаешь обо всех очаровательных дамах, с которыми он, вероятно, ужинал и пил вино во время чемпионата «Формулы-1», но знаете, в чем дело? Он мог бы провести свой субботний вечер с любым количеством девушек, но выбрал меня. Именно эта мысль вызвала улыбку и залила теплым румянцем щеки. Косметики у меня мало, я лишь нанесла немного туши и блеска для губ, и как раз в этот момент раздался звонок в дверь комнаты. Папа всхрапнул и перевернулся, но, к моему счастью, продолжил спать.
— Ты прекрасна, — промолвил Дженсен, когда я вышла к нему.
Он оглядел меня с головы до ног с приоткрытым от удивления ртом.
— Спасибо. Ты и сам выглядишь потрясающе, — улыбнулась в ответ я. Пах он тоже невероятно хорошо, и мне приходилось бороться с желанием закрыть глаза и медленно вдыхать его аромат.
— Позволь мне помочь с этим, — сказал Дженсен.
Взяв куртку из моих рук, он распахнул ее, чтобы помочь надеть, и затем галантно подставил мне локоть.
— Не очень сочетается с моим платьем, но, по крайней мере, в ней тепло, — проговорила я, смущенная тем, что моя куртка, также купленная на распродаже, была единственным, что я носила изо дня в день. В ней же я спала на земле, всего неделю назад.
Дженсен остановился и развернул меня лицом к себе.
— Не надо. Для меня не важна стоимость твоего платья или сколько одежды у тебя в гардеробе. Ты прекрасна. Твоя душа и твое лицо.
— Жизнь так несправедлива. Дать мне встретить кого-то настолько душевного, очаровательного и чудесного, а потом позволить ему уехать жить на другой край света, — прошептала я, смахивая слезу.
Дженсен поднял руки, обхватив мое лицо, и осторожно смахнул большим пальцем очередную слезу.
— Что ты задумал? — спросила я, пока мы шли.
— Есть одна традиция, — сказал он, кивая головой в сторону крыши крыльца у входа в мотель, где на красиво перевязанной красной ленте висела ярко-зеленая веточка свежей омелы.
— Клянусь, когда я пришла домой, ее тут не было.
— Может жизнь не так уж и жестока, — ответил он и, шагнув вперед, мягкими губами прижался к моим.
И все случилось. Магия. Взрыв. Фейерверк. Все мои рождественские желания слились в одно. Оно было чистым и целомудренным, но с нотками отчаяния. Как будто одним поцелуем мы могли отпечатать память друг о друге в наших душах. Я навсегда запомню ощущение мягкой полноты его губ и как он обнимал меня, словно не хотел, чтобы поцелуй заканчивался. А когда все закончилось, Дженсен прижался лбом к моему, и мы оба затаили дыхание.
— Лучший. Поцелуй. В жизни, — выдохнул он.
— Мы можем и лучше, — поддразнила я.
— Согласен. Хотя нам определенно нужно больше практиковаться.
— Безусловно! Практика рождает совершенство, — согласилась я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Каждый раз, когда мы виделись, я была готова поклясться, что это был лучший день в моей жизни, но каждое новое созданное нами воспоминание всегда превосходило предыдущее. Я влюблялась в Дженсена и не могла остановиться. И даже не пыталась.
Бар «Ворчуны» не был гламурным рестораном высокого класса, к которым, я уверена, привык Дженсен, но я не могла представить себе более подходящего для нашего свидания места. Может, мое впечатление было испорчено тем фактом, что здесь постоянно ошивался отец, но сейчас он крепко спал на диване дома, так что я была уверена, что вечер пройдет без драм.
