Мне приходилось слепнуть при использовании ночного зрения, но ни разу под действием магии столь ослепительно близкой и яркой.
Шипение повторилось. Деган рыкнул, и тут же зазвенела сталь. Быстрые, частые удары: кто-то кого-то теснил, но я не видел, кто кого. Еще хуже было то, что звук приближался. Я быстро пополз назад, надеясь, что если кто и налетит на меня, то это будет Тень.
Через мгновение я услышал, как Тень охнул. Я замер, ожидая падения тела.
Деган шмыгнул носом.
– Почти достал, – произнес он.
– Почти, – согласился Тень.
Они возобновили поединок.
Проклятье! В чем дело? Почему так долго? Не иначе, у Тени в загашнике нашлась еще какая-то дрянь – но что? И что это за чертово шипение?
Я должен видеть. Мне нужно вернуться в норму. Немедленно.
Я перекатился на живот и прижал лицо к мостовой. От камней воняло грязью, дерьмом и гнилым луком. Я прикрыл руками голову, отсекая прочую ночь. Вонь невероятно усилилась, и меня чуть не вырвало, но мне приходилось держать глаза в непроглядной тьме.
Она излечила меня в ту первую ночь, когда мы с Себастьяном вернулись домой. Кристиана зажгла лампу и ждала нас на пороге, когда мы распахнули дверь и вошли. Себастьян еще не успел предупредить меня о вреде света и о том, во что он превратит ночью мои глаза. Я посмотрел прямо на лампу и взвыл от боли.
Но темнота ночного леса исцелила меня, и зрение вернулось благодаря наставлениям Себастьяна и моему усердию. Мне оставалась надеяться, что это повторится сейчас.
Я стиснул руки вокруг головы и напряженно смотрел во мрак. Глаза слезились от уличного зловония. Боль вернулась в полную силу и затопила все – глаза, голову, сознание.
Звон стали справа. Шипение. Вопль.
Боль обрела ритм, и я понял, что бьюсь головой о булыжник. Надо бы остановиться, но я не осмелился. Каждое движение и каждый удар сообщали тьме толику оранжевого цвета. Я впился пальцами в предплечья, чтобы не выцарапать себе глаза, и продолжил колотиться лбом в мостовую. Еще немного, твердил я себе. Еще один удар – и я либо прозрею, либо умру. Всего один.
И вдруг возникла цветовая волна – свет и тень, образы и формы. Я моргнул и увидел, что линии перед глазами складываются в подсвеченный янтарным сиянием рисунок цвета сандала.
Зрение! И дикая боль в орбитах, но главное и прежде всего – зрение.
Разжав пальцы, я оттолкнулся от мостовой и лихорадочно задышал, проветривая легкие.
Почти сразу я увидел Дегана и Тень. Они находились в десяти футах от меня, очерченные алым и золотым, и молча кружили с клинками наголо. Деган держал в одной руке меч, в другой шляпу краем на уровне груди и чуть на отлете. Я видел однажды, как он отвлекал шляпой противника, но то было в драке против семи человек. То, что он схватился за нее, сражаясь с одним, не предвещало добра.
В руке у Тени серебрился полумесяц – легкий, быстрый и красивый. Чуть тоньше, чем меч Дегана, и чуть длиннее. Когда клинок шевелился, лунный свет пробегал по нему плавной волной и лизал, как ночной прибой, иссиня-черную гарду. Тоже сталь Черного острова, как и у Дегана, только лучшей закалки, судя по тому, как играл на ней свет.
Другую руку Тень сжал в голый кулак, но я заметил, как между пальцами блеснул металл. Что это? Дротики? Или кастет на случай, если Деган подойдет слишком близко?
Я прищурился, подбирая ноги. Глаза немедленно заволокло туманом. Когда прояснилось, я увидел, что Тень пошел в наступление.
Он шагнул вперед, отбил выпад Дегана и вышиб его клинок с линии. И тут же взмахнул левой, швырнув в Дегана два металлических предмета. Я с удивлением узнал медные монеты-совушки.
Деган извернулся, пытаясь отбить медяки шляпой и удержать клинок на линии. Попробуй такое провернуть кто-нибудь другой, смотрелось бы смешно – но не с Деганом. Он двигался с грацией опытного танцовщика.
Мечи скрестились высоко и сбоку. В тот же миг Деган поймал медяки в шляпу и сразу перевернул ее. Влетели совушки – пролились струи расплавленного металла. Медь шлепалась на мостовую и застывала дымящимися лепешками.
Переносной глиммер; такой не засечет ни один Крушак, пока он не сработает. А самое неприятное то, что монеты можно таскать горстями, – примерно столько и было у Тени.
Я присмотрелся к Дегану. Да, правый рукав был в нескольких местах опален. Как минимум одна цепочка отметин. Я также отследил, что шляпа Дегана совсем прохудилась; еще пара бросков – и она вспыхнет или развалится.
Я оглядел улицу в поисках кинжала и увидел его по другую сторону от дуэлянтов. Прощай, стремительный удар отравленным лезвием. Зрение восстановилось не до конца, прицел сбился, обычный нож тоже не бросишь. Неверный шаг в неправильный момент – и я попаду в Дегана, а не в Тень.
Зато веревка была ближе. Она валялась в темной луже далеко за Тенью, и вокруг узлов пузырилась вскипавшая вода.
Я пригнулся, вытащил рапиру и заскользил к веревке. Мир при моем движении время с времени расплывался и собирался вновь.
Я опустился на колени около лужи. Пальцы нащупывали веревку, а взгляд не сходил с широкой спины под серым плащом в десяти шагах от меня.
Я улыбнулся. Мне не понадобятся отличное зрение, твердая рука и уверенная походка. Достаточно сделать несколько быстрых шагов вперед и хлестнуть веревкой. И все. С этим я как-нибудь справлюсь.
Я уже сомкнул на ней пальцы, как на мое запястье наступил сапог.
– Ай-ай-ай, – укоризненно сказали над головой. – Не время, Дрот, играть в игрушки, ты нарасхват.
Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, кто это.
– Ты сильно не вовремя, – сказал я Шатуну.
– Хорошеньким все к лицу, – отозвался он.
Сапог поерзал. Я скривился. На шею легло что-то холодное и твердое.
– Брось перо, – приказал Шатун.
Я выронил рапиру на мостовую.
– Теперь, – продолжил он, – оставь в покое веревку и вставай. Медленно.
Он убрал сапог, и я прижал руку к бедру, делая вид, что мне больнее, чем было.
Я извернулся и посмотрел на него. Шею холодило прямое ребро короткого меча. На лице у Шатуна играла мрачная, самодовольная улыбка. Тут до меня дошло.
– Это твоя работа? – спросил я. – Это ты сказал Никко, что я работаю на Келлза?
Улыбка Шатуна стала шире.
– Расклад был такой, что либо я, либо ты. А ты, к счастью, накосячил достаточно, чтобы байка вышла убедительной. Откровенно говоря, я удивлен, что ты еще жив.
К счастью? Байка? Значит, Шатун не знал, что я работаю на Келлза?
Он-то считал, что все это выдумал!
О, я с удовольствием замочу этого урода!
Позади звенела сталь.
– Нам пора, – проговорил Шатун, надавив мечом. – Поднимайся.
Я повиновался, прижимая к телу якобы покалеченную левую руку. Я распрямился, Шатун сделал шаг назад, освобождая место, и в этот миг я почувствовал, что меч уже давит не так сильно. Этого-то я и ждал.
Я оттолкнулся от мостовой обоими ногами, резко распрямился и выбросил левый локоть. Шатун вытаращился на меня и распахнул глаза еще больше, когда тот со всей силы двинул его в причиндалы.
Я пригнул голову, но лезвие все же черкнуло по коже. Впрочем, это стоило того, чтобы увидеть, как Шатун повалился на мостовую. Я вытащил из сапога кинжал и поднял веревку. Шатуна начало рвать на себя.
– Я бы, конечно, хотел, чтобы ты помучился, – сказал я. – Видят Ангелы, ты мне достаточно поднасрал, но у меня есть дела поважнее.
Шатун сморгнул слезы и перекатился на бок, поджимая к груди колени. Шатун посмотрел на меня, потом за мое плечо.
– Убей суку, – процедил он.
– Убей сам, – ответил ему голос из-за моей спины. – У меня приказ.
Проклятье! С каких пор Шатун обзавелся напарником?
Я выпрямился с разворотом, стеганул веревкой и не достал – женщина стояла слишком далеко. Веревка мотнулась мимо, а эта баба вкрадчиво подступила и врезала мне по лицу. Я пошатнулся, вскинул кинжал, но его мигом выхватили. Тут я заметил на ней белый кушак.
Какого черта здесь делает Кушак? Где люди Никко? А то и Железный Деган? Если Шатун рассчитывал на защиту…
Она ударила снова. Моя башка грозила отвалиться после ее плюх и того, что сделал с моим ночным зрением Тень.
Я попятился, но она вцепилась в дублет, дернула к себе и замахнулась в третий раз.
– Стой! – крикнул я, бросая веревку, и выставил ладони. – Хватит!
Белый Кушак испепелила меня взглядом.
– Не хватит, – возразила она, – но пока достаточно.
Я посмотрел на нее, и в памяти что-то шевельнулось… Точно! Свирепая улыбка, развевающийся плащ, клинок, отбивающий меня в дождь…
– Пустошь! – выдохнул я. – Ты Кушак из засады в Пустоши!
– А ты мразь, которая убила моих братьев, – процедила она. – Теперь идем.
