Дело лично в нем.
Неожиданно он превратился в обычного сотрудника, компетентно исполняющего приказы, – одного из многих. Лейтенант не понимал причин столь внезапного разочарования Марианны, и это его мучило. Он старается как может, заметил детское сиденье на фотографии, обнаружил в компьютере Зерды следы билетов Гавр-Каракас, нашел Гути в колючем кустарнике…
Одобрение во взгляде майора Огресс всегда очень много для него значило. В этом не было ни капли сексуального притяжения, хотя они действовали слаженно, как танцоры или фигуристы.
До гаврского аэропорта километра два, не больше. Самолет вылетает через четверть часа, они успеют перехватить беглецов.
Минуту спустя Ж. Б. оказался на последней ступеньке и обернулся. Марианна смотрела на море, прижимая к груди Гути, как девушка сумочку в переполненном трамвае. Ее била крупная дрожь.
У лейтенанта мелькнула нелепая мысль: плюшевый зверь дождался, когда они останутся наедине, и сделал признание, которое до глубины души потрясло майора полиции, и она поняла, что расследование с самого начала шло по ложному следу.
Лешевалье стремительно пересек парковку и сел за руль «рено». Когда Марианна поднимется, он будет у лестницы и откроет ей дверцу.
Быстро. Четко. Без слов.
Он помигал фарами и в который уже раз подумал, что не понимает, как всем этим танцорам на пуантах, в лаковых штиблетах или на коньках удается по многу лет быть партнерами и не влюбляться друг в друга.
64Дед проигнорировал нервные советы «Анны из навигатора», выключил двигатель и перешел к плану В.
Будем работать по старинке. С картой. Так, с современной частью Потиньи все ясно: широкая центральная улица, магазины в окружении новых домов, – а вот шахтерские кварталы маскируются от редких визитеров. Дюжина кондоминиумов по десять маленьких, совершенно одинаковых домиков.
Лейтенант Паделу нашел на плане улицу Грызунов, отметив крестиками адреса всех участников разыгравшейся драмы. Люка Маруэтт отыскал в старой книге по истории Потиньи фотографии домов того времени, когда шахта еще работала, и отсканировал те, что интересовали Деда.
Федерико и Офелия Солер, ул. Грызунов, 12
Томаш и Каролина Адамяк, ул. Грызунов, 21
Йозеф и Марта Люковик, ул. Грызунов, 23
Дарко и Хелена Зерда, ул. Грызунов, 33
Получив новое раздраженное сообщение Марианны, он добавил еще один крестик рядом с жилищем родителей Анжелики Фонтен в тупике Коперника, недалеко от улицы Грызунов, и вышел из машины. Коттедж был отделен от соседних маленьким садиком и мог бы выглядеть кокетливым, если бы не закрытые ставни, увядшие цветы и проржавевшая решетка. Дом с привидениями… Трудно поверить, что в нем когда-то звучал веселый детский смех.
Потиньи – не лучшее место для взросления. Здесь хорошо разве что стариться…
Он свернул направо и оказался на улице Грызунов. Его неприятно поразила унылая, однотипная архитектура краснокирпичной застройки, которую едва оживляли немощные лучи солнца.
Ржаво-коричневый, винно-пунцовый, кроваво-красный.
Отсюда дети тоже сбежали. Об их присутствии напоминал только старый дорожный знак «Осторожно, дети!» перед «лежачим полицейским», который теперь мог пригодиться хорошо если дважды в год, когда внуки здешних обитателей приезжали навестить их на Рождество или в день рождения.
Дед медленно шел по узкой, пустынной, продуваемой всеми ветрами улице и чувствовал себя этаким Счастливчиком Люком, вернувшимся в родной Дейзи-Таун[87]. Он вышагивает по улицам, в спину ему, прячась за занавесками, смотрят местные жители – банкир, китаец-прачка, салунная красотка, – а на другом конце улицы вот-вот появятся злодеи Пат Покер и Билли Зи Кид.
Никого тут нет.
Даже гробовщика.
А вот и дом № 12, где жили Солеры. По сведениям Маруэтта, его выкупили через несколько недель после смерти отца Тимо. Федерико Солер предпочел провести последние месяцы жизни не в больнице, проходя курс химиотерапии, а у родного очага, мастеря поделки. Со времени детства Тимо кое-что изменилось: на месте песочницы красовалась клумба с гортензиями, там, где мальчишки гоняли мяч, оборудовали площадку для игры в петанк, баскетбольный щит выкопали, заменив жаровней для барбекю. Занавеска на окне отодвинулась. Дед краем глаза увидел женщину в розовом халате и пошел дальше.
Дом № 21, Томаш и Каролина Адамяк. На заборе табличка «Продается»…
Запущенный вид здания, явно покинутого много лет назад, контрастировал с ухоженной могилой родителей Илоны.
Дом № 23, Йозеф и Марта Люковик. Лейтенант Паделу решил, что посетит жилище семейства Зерда позже. Родители Алексиса уехали из Потиньи двадцать лет назад, а вот отец и мать Сирила все еще здесь – если данные Маруэтта верны. Те же светло-зеленые ставни, что и на старом снимке, тот же огород, те же горка и качели, привязанные к верхней ветке вишневого дерева. Как будто ребенок тоже никуда не делся.
Дед подошел к забору.
Почтовый ящик с индексом коммуны Ож[88], над ним кнопка.
Он секунду помедлил, словно опасался, что звонок разбудит не только обитателей дома, но и весь квартал, всю деревню – даже тех, кто на кладбище.
Верна ли его догадка?
Может, стоило взять с собой Марианну или кого-то из ребят?
Он позвонил.
Дубовая дверь открылась не сразу. На пороге стоял Йозеф, а лейтенант ожидал увидеть Марту Люковик.
Седой ежик волос, элегантный свитерок, поза польского таможенника на линии Одер – Нейсе. Не хватает только оружия, хотя черные, близко посаженные глаза очень напоминают дуло двустволки.
– Что нужно?
Дед не стал отвечать, он смотрел за спину бывшего шахтера. Сыщик понял, что был прав с самого начала, что все угадал верно и не зря приехал в Потиньи.
65Маленькая стрелка на 4, большая – на 4
– Мама-да… – Она метнула на него сердитый взгляд, и он сразу спохватился: – Мама…
– Что, мой дорогой?
– Зачем все снимают ботинки?
Малон не очень хорошо понял ответ. При чем тут ремни, драгоценности, очки, обувь и компьютеры?
Мама-да – про себя он имеет право так ее называть! – все время повторяла одно и то же: «Поторопись…» И подталкивала его в спину, и тянула за руку. Полицейские, мужчина и женщина, снова проверили их документы, Малон бесшумно шагнул в сторону, и Мама-да поймала его в последний момент:
– В чем дело, милый?
Ее голос прозвучал нежно – она хотела выглядеть паинькой, как перед учительницей. Нужно воспользоваться моментом.
– Я хочу Гути!
Малон не мог забыть верного друга, висящего вниз головой на колючках куста. Мама-да не имела права отнимать у него Гути.
НЕ ИМЕЛА ПРАВА бросать его там.
НЕ ИМЕЛА ПРАВА уходить без него.
Она с глупым видом смотрела на полицейских, обеими руками обнимая сына.
– Там, куда мы отправляемся, таких полно. Я куплю тебе другого, покрасивее.
Малон не слушал, его внимание было приковано к залу аэропорта. Он большой, очень большой, Мама-да его не догонит. Сбежать будет очень легко…
– Хорошо, мама, – тонким голоском произнес он.
Она разжала руки.
И он сразу рванул с места, точно зная, что будет делать: помчится вперед и повернет у плакатов на стене.
– Стой, Малон! – крикнула ему в спину Мама-да.
Он замер на месте.
Вовсе не потому, что она велела. На ее вопль обернулись все, кто был вокруг, а он едва слышал этот голос.
Потому что смотрел на плакат.
На нем была мама.
Да, это ее широкая улыбка, ее длинные волосы и сердитый взгляд, как будто она тоже хочет отругать его.
Какой же он глупый! Чуть не ослушался…
Малон только что вспомнил мамин совет, который никогда не должен был забывать, а вот забыл, хотя пообещал, что будет повторять его каждый вечер – про себя, конечно! – и делал это вместе с Гути.
Ему просто следовало ждать.
Мама-да крепко схватила его за руку:
– Довольно, Малон!
Ждать нужного момента.
А до тех пор вести себя так, как будто Мама-да – его мама. Они вернулись к полицейским. Мама-да выложила телефон, сняла очки и часы, а Малон – висевший на шее медальон. Потом они прошли через дверь без стены, Мама-да снова зазвенела, и ей пришлось снять колье.
Малон спокойно ждал ее по другую сторону.
Полицейские пересмеивались, переговаривались о чем-то своем и казались вполне безобидными, а вот те, что стояли чуть дальше – с ружьями и в камуфляже, – выглядели грозно.
Они шли по стеклянному коридору, Малон смотрел на самолеты и думал о последних словах мамы.
– Выход номер восемь, – сказала Мама-да. – Два кружочка друг над другом. Поищем вместе, милый?
Малон смотрел в другую сторону, туда, где были стены, магазины и двери.
Нужно быть храбрым. Как же ему не хватает Гути! Спастись от людоедов можно одним-единственным способом! И не сесть в самолет, летящий в их лес, тоже…
