имейте в виду, если мы продолжим охоту, мне бы впредь хотелось избежать такой нелепой погони.
Он поднялся, открыл винтовку и убедился, что магазин пуст. Две стреляные гильзы, оставшиеся после охоты в горной долине, он выбросил, а новые патроны, как всегда, не вставил.
— Вот черт! Стало быть, это ваш трофей. Как же так, ведь я готов поклясться, что стрелял. Странная штука воображение, не правда ли?
— Пропади оно пропадом! Давайте лучше посмотрим, что с лошадью. Если она охромела, вы поскачете обратно верхом на своем воображении, а это добрых шесть миль. Нам надо найти фургон до темноты.
Он повиновался, глубоко вздыхая и ворча о приземленности некоторых. К счастью, лошадь отделалась синяками и просто запыхалась. Энском тут же заметил, что не стоит нарочно кликать беду, но я ему возразил, что все напасти уже давно обещаны в Писаниях. Затем мы обсудили, как поступить с мертвым гну, не оставлять же его тут гнить. Тут Энском отошел немного в сторону от дерева, бросавшего на нас тень.
— Эй, Квотермейн! — воскликнул он. — Идите-ка сюда и скажите, я сошел с ума или вон в том райском уголке и впрямь стоит необыкновенный дом в древнегреческом стиле?
Взглянув туда, я не поверил своим глазам.
— Не иначе, храм Дианы, — ответил я, присоединяясь к нему.
В полумиле от нас, в уютной бухточке, среди обширных холмов стоял замечательный дом с видом на необозримые просторы саванны. Такое не часто встретишь в наше время, да еще и в Африке. Ну, во-первых, место было выбрано на редкость удачное. Стены возвышались на поросшем травой холме, а за ним пролегало лесистое ущелье, по дну которого бежал поток, низвергаясь водопадом с крутого утеса. А перед фасадом здания открывался великолепный вид на саванну. Она простиралась вплоть до реки Элефантес и терялась в туманной дали. О таком райском уголке можно только мечтать.
Сам дом был не очень большой, зато подобное строение я видел впервые в жизни. Нависающая крыша фасада покоилась на четырех колоннах, образуя просторную веранду. Стены из белого мрамора походили на снег, мерцающий на закате. Словом, со стороны дом казался святилищем позабытого божества, заброшенным в глуши.
— Мне что-то не по себе, — подал я голос.
— Согласен, — ответил Энском. — Узнать бы, кто здешний архитектор. Я бы его нанял. Хотя природа сообщает дому особую прелесть. Э, нас заприметили! Правда, он не очень похож на архитектора, скорее на злобного баронета, переодетого буром.
И действительно, из-за кустов, верхом на отличном скакуне, показался странный тип. Высокий, сухопарый старик с длинной седой бородой, в одежде из грубого полотна, выглядел он довольно крепким. Приятное лицо с правильными чертами, крючковатый нос и серые, налитые кровью глаза. Держался он учтиво и благосклонно, первые же слова выдали в нем человека благородного и воспитанного.
И все же обстановка меня настораживала. В тот же вечер я почувствовал, что кем бы он ни был, но перед нами грешник, а не праведник, да еще и буйного нрава. Старик подъехал к нам.
— По какому праву вы охотитесь в наших землях? — спросил он вежливо на ломаном голландском, хотя сам вопрос вежливым не назовешь.
— А я не знал, что нам требуется разрешение. В этих краях это как-то не заведено, — ответил я так же вежливо по-английски. — Причем самец этот был ранен далеко отсюда.
— О! — воскликнул он. — Это меняет дело, но я все же думаю, это случилось в наших владениях. Земля здесь не дорогая, и у нас ее много. — Старик остановился и пригляделся к нам. — Вы, должно быть, приняли меня за чудака, — добавил он виновато. — Все дело в моей дочери, она не выносит, когда животных убивают рядом с домом. Поэтому их так много в округе.
— В таком случае передайте ей наши глубочайшие извинения, — попросил Энском. — Такого больше не повторится.
Старик спешился и разглядывал нас, поглаживая свою длинную бороду.
— Господа, могу я узнать ваши имена?
— Разумеется, сэр. Меня зовут Аллан Квотермейн, а это мой друг, мистер Морис Энском.
Он вздрогнул.
— Об Аллане Квотермейне и его переселении в наши края мне рассказывали туземцы. А вы, сэр, сын лорда Маунтфорда, не так ли? С вашим батюшкой мы старые знакомые, служили вместе в гвардии.
— Как странно… — удивился Энском. — Отца убили, и мой брат стал новым лордом Маунтфордом. А вам здесь больше по душе, чем в гвардии? Держу пари, мне бы понравилось.
— В обоих случаях есть свои плюсы, — ответил старик уклончиво. — Думаю, вы, как человек военный, меня поймете. Однако не зайти ли нам в дом? Моя дочь Хеда вернется не скоро, а мой компаньон, мистер Родд, — при упоминании этого имени у него на виске вздулась жилка, будто от сдерживаемых чувств, — очень застенчив. Поначалу он кажется нелюдимым, но, узнав его поближе, понимаешь, что ошибался. В общем, у нас есть все необходимое, чтобы вы почувствовали себя как дома, и даже недурственное вино.
— Нет, — ответил я, — большое спасибо, мы лучше вернемся к фургонам, не то наши люди решат, что с нами стряслась беда. А гну забирайте себе, если хотите.
— Пожалуй, вы правы, — сказал старик то ли с сожалением, то ли с облегчением. А об антилопе ни полслова, будто считал это само собой разумеющимся. — Вы знаете дорогу? Скорее всего, ваш фургон обосновался на востоке, у ручья, мы зовем его Гранитный. Следуйте этой тропой кафров, — он указал на протоптанную неподалеку дорожку, — и она выведет вас к тому месту.
— А куда ведет эта дорога? — поинтересовался я. — Нет ли там какой деревни?
— О, она ведет к Храму. Так моя дочь прозвала наш дом, — пояснил
