обнаружили в прошлом письме.
Моральный абсолют (т.и.к. нравственный закон, высший принцип, заповедь) – это идеал поведения, правило, требующее безусловного применения в жизни. Всякий абсолют соединяет несоединимое – универсальность и конкретность, отчего он обречен оставаться лишь лозунгом. Например, "стать свободным". Красиво? Увы, конкретные нормы не прилагаются. Не менее красивы "быть хорошим", "делать добрые дела", "стремиться к совершенству". Я, друзья, тоже отдал дань абсолютам – мне нравился, да и сейчас нравится, "отказ от насилия". К сожалению, его смысл требует целой книги!
Уточним на полях, а что такое, вообще говоря, правило, норма? Это способ поведения и/или деятельности, который, в отличие от полезного обычая или нелепой традиции, несет в себе моральное, освободительное начало. И хотя это начало бывает трудно вычленить, оно тем заметнее, чем норма осмысленней. Целиком осмысленная норма – это описание действия, выраженное максимально явно, конкретно и даже желательно формально. Почему? Смысл, цель и содержание действия может быть самым разным, но его форма должна быть зафиксирована, поскольку это единственный способ его повторить.
Абсолюты искушают. Они придают смысл и зовут в будущее, указывая легкий, но неверный выход из мира насилия. Они – большое подспорье для занятых другими делами масс, потому что теперь каждый может, если захочет, следовать им не задумываясь. И поэтому идеало-творчество неостановимо. Идеалов можно придумать сколько угодно, ведь истины никто не знает, а в морали даже обычная логика заводит в тупик. Посмотрим на некоторые абсолюты и вообразим, что на них возразил бы вменяемый человек, искренне желающий быть этичным.
Бытовой трюизм: "Людям надо помогать".
Многие из вас, друзья мои, имеют жен. Надо ли помогать постороннему мужчине, страстно ее захотевшему?
Активно-золотое правило: "Поступай с другим так, как хочешь чтобы поступали с тобой".
Люди разные. Кто-то мечтает о сильной руке, а кто-то – о покорном слуге. Кому-то не хватает удовольствий, а кто-то от них смертельно устал. Кто-то пресыщен счастьем, а кто-то читал о нем в книгах. Как можно судить других по себе?
Пассивно-золотое правило: "Не поступай с другим так, как не хочешь чтобы поступали с тобой".
На первый взгляд – это то же самое. Однако пассивность куда лучше в моральном смысле. Потому что в итоге, когда осознаешь весь вред субьективности, оно сведется к совершенно иному правилу: "Не трогай другого вообще никак" или "Оставь другого в покое". Что уже противоречит самому правилу, да и мало кто хочет оказаться в условиях полного одиночества.
Абсолютная справедливость: "Относись к другому так, как он относится к тебе" или "Отплачивай за все сполна".
При таком отношении кроме подозрительности, мстительности и бесконечной вражды, ничего не получится. Ибо где узнать, "как" он относится? Как считать меру оплаты?
Утилитаризм: "Стремись принести максимальную пользу максимальному числу людей".
Вот полезный абсолют! Как, однако, узнать что полезно разным людям? Как совместить их пользу, если выяснится – а оно выяснится! – что их цели противоположны?
Категорический императив: "Поступай так, чтоб твой пример мог служить законом для всех".
Кто будет решать, годятся ли действия в качестве универсального закона для всех? Сам деятель? У некоторых деятелей в голове такие фантазии, что туда даже страшно заглядывать. Все вместе? Да с такими фантазиями никакой консенсус невозможен!
Несколько более разумны идеалы, озабоченные свободой. Впрочем, это не делает их менее ложными. Глубину доктрин священной частной собственности, естественных прав и самовладения мы уже оценили. Что можно сказать о свободе контракта? То, что она никак не учитывает информационное насилие, влияние на третьих лиц, экономическое неравновесие сторон. Отношение к любому человеку как к цели, а не средству? Если относишься к себе как к цели, другой автоматически становится средством и наоборот. Принцип неагрессии? Касается только физического насилия и условно – насилия против все той же священной собственности, первоначальное приобретение части которой было (сюрприз!) целенаправленно агрессивным, а остальное получено при помощи государственного насилия. Причем сам принцип неприменим к этому, самому важному насилию, поскольку приложение понятия "инициации" к насилию власти бессмысленно – власть была всегда. Ну и, наконец, сам идеал "свободы" – вообще универсальное оправдание самой гнусной подлости, ибо никто не знает как сочетать свою свободу со свободой всех остальных. Что касается правильных по виду фраз "совместимость свободы одного со свободой другого", "равная свобода каждого" и т.п., то все они останутся пустыми фразами до тех пор, пока некто не сформулирует, что значит "свобода", что значит "равная" и что значит "каждого".
Жизнь в обществе, не знакомом с обьективной этикой, не обходится без моральных идеалов. Должно же быть что-то во истину хорошее? Помимо избытка или недостатка мыслей, они выражают и личные этические предпочтения, можно сказать, составляют культурную основу средней несвободной личности, сформированной всеобщим моральным насилием. Найти путь к обьективной этике среди идеалов нелегко, особенно когда свои кажутся такими правильными, а прочие – смехотворными или варварскими. Но это только кажется! Абсолют требует принятия абсолютно всеми – иначе он так и останется чьим-то мнением. Но навязывание своего понимания морали – моральное насилие и первый знак его ошибочности. Абсолют, нравственный закон и прочая деонтология – не моральный механизм, а его подмена. Обьективная этика не может и не должна быть навязана или наложена. Она отвергает любые абсолюты.
4 Договор
– Неизбежность договора
Не парадокс ли тут? Обьективность этики означает универсальное и вечное понимание хорошего и плохого. Но ведь это и есть абсолют! И если его отвергнуть, что останется? Только свободный выбор каждого, без морального принуждения. Это – единственно возможная этика свободы, этика собственного выбора. Но это и возможность любого выбора, хоть хорошего, хоть плохого. Это свобода иметь свою собственную мораль. Или не иметь. Поэтому если есть свобода – нет морали? С другой стороны мораль требует выбора добра. Поэтому если есть мораль – нет свободы?
Одинокий разум безнадежно путается в поисках обьективности. Вся история абсолютов, порожденных разумом при подсказке или молчании совести, показывает тщету его усилий. Действительно, как совместить свободу и самопринуждение? Субьективность агента и обьективность результата? Вечность абсолюта и неизбежность нового? Универсальность этики и уникальность личности? Мы опять в тупике. Ни интуиция, ни рассудок не дают нам возможности найти выход.
Только этика, обьективная до степени обьективной реальности, позволяет разрешить этот парадокс. Этика, которую нельзя не выбрать. Какая это? Такая, которую человек выбирает сам, но одновременно согласованно с другими, причем выбирает не раз и навсегда,
