– Во как, – хмыкнул я. – Ну хорошо, раз так. Я как раз собирался спросить, чем она занимается. И как в ее конкретном случае обстоят дела с внутренней честностью и кормушкой.
– С честностью у нее все в порядке, равно как и с кормушкой. А вы знакомы?
– Немного. Как-то раз проговорили полночи напролет. И все.
Я не стал уточнять, что это случилось вчера. «Как-то раз» – прекрасная формулировка. Для всех случаев.
– И конечно, влюбились по уши, – печально усмехнулся Илья.
– Да вроде нет, – честно сказал я. – Но впечатление сильное, это да.
– То-то и оно, – сочувственно вздохнул Илья.
– Она очень красивая, – сказал я, – это правда. Но впечатлило меня не это. Вы когда-нибудь видели, как она работает? В смысле, слышали?
– А, понятно, – Илья оживился. – Стишки? Это да. Имел счастье. Лени как-то раз устроила ее очередную персональную выставку, а картин оказалось меньше, чем требуется, Жукотовскую очень хорошо покупают, и не все коллекционеры готовы оставить свои приобретения в галерее до закрытия выставки. Короче, пару картинок Мирра на месте рисовала, прямо в зале, перед самым открытием. А мы с Лени сидели в кабинете, занимались делами. И тут вдруг наша звезда начинает орать. Лени сперва перепугалась, а я, как слова разобрал, ржал, остановиться не мог. Лени решила, что осталась в одном помещении сразу с двумя сумасшедшими, вспомнила все, что ей рассказывали про загадочную русскую душу, и перепугалась еще больше. Но потом я успокоился и кое-что ей перевел, так что дальше ржали уже вдвоем. Жаль, камера дома осталась, а то засняли бы представление на память.
– А мне как-то не очень смешно было, – мрачно сказал я. – Послушал-послушал и сбежал не прощаясь.
– Дело вкуса, – пожал плечами Илья. – С другой стороны, должны же у нее быть хоть какие-то недостатки.
– А то нет?
Он призадумался и наконец помотал головой.
– Не-а, нет. По крайней мере, с нашей точки зрения – не слишком близких, но заинтересованных в ней людей. Смотри: пашет как лошадь. Обязательная. Ответственная. Такого, чтобы пообещала и не сделала, вообще не бывает. Не пьет. Никаких наркотиков – по крайней мере, на людях. Никаких нечестных сделок у нас за спиной. Никаких завышенных требований. Никаких скандалов. Художники такими не бывают.
– Прям ангел, – усмехнулся я. – Хорошая девочка с большой буквы «Хэ». Всем ребятам пример.
– Мне кажется, не в этом дело, – серьезно сказал Илья. – Я имею в виду, Мирра не похожа на человека, который хорошо себя ведет. Она просто делает что хочет. А чего не хочет – не делает. Не сомневаюсь, она бы с превеликим удовольствием предалась всевозможным порокам, но вышло так, что ей это не нравится. Неинтересно. Она любит рисовать и, кажется, ничего больше.
– Sie nichts verstehen,[28] – сонно сказала с заднего сиденья Лени. – Не только рисовайт. Мирра любил быть. По такой причине Sie das гений. Все есть очень простой.
Илья обернулся к ней и ласково заворковал по-немецки. Лени что-то бормотала в ответ, и я затылком чувствовал, как она улыбается. Улыбка этой женщины определенно имела плотность, вес, температуру и объем, явно превосходивший размеры автомобильного салона.
– Лени предлагает пожрать, – объявил Илья, поворачиваясь ко мне. – Она молодец, вовремя напомнила. Отличное место могли бы проскочить. Сейчас, смотри внимательно, будет такой почти незаметный поворот направо. Примерно в двух километрах – стоянка. А в трехстах метрах от нее – кабак. Ну, «кабак» – громко сказано. Просто забегаловка в лесу. Там такой гуляш готовят – ты не представляешь. Невообразимый, божественный гуляш. И все остальное на уровне.
– Ага, – кивнул я, перестраиваясь в крайний правый ряд. – Вот этот поворот?
– Йа, зо! – хором завопили мои спутники.
И я свернул.
Гуляш, вопреки посулам, обладал не божественной, а вполне земной природой, но был весьма неплох, как, впрочем, и домашние колбаски и картофельный салат с луком и перцем, а вот селедка, пожалуй, действительно была если не поймана, то засолена на небесах, первое место в моем личном рейтинге.
Илья по-прежнему превосходно справлялся с обязанностями мини-радиостанции – развлекал нас новостями, анекдотами и пространными рассуждениями на обоих языках одновременно. Литровый бокал светлого пива, который он неспешно осушил, определенно способствовал расцвету его ораторского дара. Лени к спиртному не прикасалась, сказала, надо быть наготове, вдруг я все-таки устану и придется садиться за руль; от моих заверений – дескать, не бывать этому – только отмахнулась, дорога еще долгая, чего зря рассуждать. Она почему-то была на взводе, виду не подавала, но воздух звенел от напряжения. Хотя, казалось бы, с чего? И только когда зазвенел ее телефон и Лени, просияв, схватила трубку и, опрокинув стул, стремительно выскочила на улицу, я понял – она просто ждала важного звонка. Ну вот, дождалась, слава тебе господи. Надеюсь, ее ждут хорошие вести, не хотелось бы проделать остаток пути с человеком, сидящим как на иголках.
Поэтому возвращения Лени я ждал с нетерпением. Желал поскорей убедиться, что все у нее – а значит, у нас – в порядке. Но она, как назло, не возвращалась. Минут через пятнадцать Илья забеспокоился.
– Пойду узнаю, что там стряслось, – сказал он, отставив в сторону опустошенный бокал. – Лени, конечно, любит потрепаться, но не настолько же.
Я решил махнуть на все рукой – какое мне, в сущности, дело до чужих проблем. Поковырял еду, понял, что уже давно сыт, закурил, заказал кофе. Помои, конечно, но со сливками сойдет. Получив и опустошив чашку, посмотрел на часы, раздраженно пожал плечами, снова закурил. Ненавижу ждать.
Пока я маялся, неприветливый краснолицый старик, заправлявший в закусочной, увидел, что нас становится все меньше, и поспешно принес счет. По-английски он не говорил, а немецких слов я знаю хорошо если полсотни. Но, подкрепляя несвязную речь жестами и гримасами, кое-как объяснил, что намерен пойти поискать своих друзей, которые за каким-то чертом вышли на улицу и не вернулись. Оставил на стуле куртку, чтобы хозяин не нервничал, и, полный решимости, вышел на улицу, вернее, в сад, окружавший ресторан. Сразу за невысоким деревянным забором начинался лес, узкая тропинка вела к стоянке, где мы оставили автомобиль. Ни Лени, ни Ильи нигде не было. На всякий случай я обошел вокруг дома, но обнаружил там только множество хозяйственных пристроек и заброшенную детскую площадку, по которой бродили гуси, злющие, как плохо воспитанные ротвейлеры.
Тогда я пошел к стоянке. Неясно, зачем ребята могли туда отправиться, но мало ли, может, у них какие-то важные документы в багажнике и нужно немедленно зачитать их звонящему. В любом случае иных идей у меня не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
