– Слушаю и повинуюсь, о могущественный. Разрешается ли сделать парламентский запрос?
– Хильда, – обескураженно спросил я, – что я такого сделал, что ты разговариваешь со мной этим ледяным тоном?
– Дело скорей в том, чего ты не сделал. – Неожиданно она улыбнулась, подняла руку повыше и потрепала меня по щеке. – Ты все делаешь из лучших побуждений, Зебби. Но ты забыл одну вещь. Пока Ая Плутишка стоит на приколе, мы все равны. А ты раздаешь приказы направо и налево.
Я не успел ей ответить: вмешался Джейк.
– Хильда, радость моя, в разведывательной экспедиции действуют те же правила, что на борту в полете. Нам и здесь необходим капитан.
Шельма повернулась к мужу:
– Согласна, сэр. Но позволено ли мне будет обратить ваше внимание на то, что мы еще не вышли ни в какую экспедицию? Зебби советовался с тобой – с Дити и со мной он не советовался. Нас он только опрашивал, да и опрашивать мог бы почаще. А в остальном он только и делает, что распоряжается. Кто мы такие, по-твоему, Зебби? Дурочки-самочки, с которыми можно не считаться?
Если тебя поймали на месте преступления, отдайся на милость суда.
– Шельма, ты права, а я глубоко не прав. Но прежде чем ты вынесешь приговор, я прошу учесть смягчающие обстоятельства: молодость и неопытность плюс долгая верная служба.
– Так не может быть, – вмешалась моя любящая жена, моя неизменная опора в превратной судьбе. – Либо то, либо другое. Твои смягчающие обстоятельства взаимно несовместимы.
Шельма приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в подбородок:
– В случае Зебби совместимы. Тебя все еще волнует вопрос о том, где достать фляги?
– Безусловно!
– Так отчего же ты не спросишь?
– Я спросил!
– Нет, капитан Зебби, не спросил и даже не дал нам времени высказаться.
– Извини, Хильда. Мне приходится думать о стольких вещах сразу.
– Знаю, милый, Шельма это тебе не в упрек говорит. Но надо же было как-то до тебя достучаться.
– Ну да. Бейсбольной битой. Это бейс-больно.
– Потерпишь. Так не подойдет ли на роль эрзацфляги грелка?
Шельма все-таки совершенно непредсказуема.
– Это что же, когда мы уносили ноги, спасая свою шкуру, ты беспокоилась о том, не замерзнет ли эта шкура в постели? И прихватила грелку?
– Две, – ответила Дити. – Одну взяла тетя Хильда, другую я.
– Дити, у тебя по ночам ноги не мерзнут, у меня тоже.
– Слушай, Дити, – сказала Шельма, – он действительно настолько наивен или притворяется?
– Боюсь, действительно, тетя Хильда. Но он трогательный.
– И храбрый, – присовокупила Хильда. – Только немножко отставший в развитии. У него и правда долгая служба не исключает неопытности. Такой уж он у нас.
– О чем это вы? – насторожился я. – Ну-ка, выкладывайте.
– Тетя Хильда имеет в виду, что, когда ты переоборудовал Аю, ты не удосужился установить биде.
– Ох, – сказал я. Никакого более остроумного ответа в голову мне не пришло. – Об этом я как-то не подумал.
– Естественно, Зебби. Хотя мужчины тоже иногда ими пользуются.
– Зебадия пользуется. И папа тоже. Биде, я имею в виду, не грелками.
– А я имею в виду именно грелки, милая. Не исключено, что в качестве офицера медслужбы я сочту нужным поставить капитану клизму.
– Ни в коем случае! – запротестовал я. – Грелки не для этого.
– Для этого тоже. Зебадия, мы взяли с собой соответствующие наконечники.
– Но не взяли четырех дюжих ординарцев, чтоб держать меня за руки и за ноги. Ладно, пора отправляться. А что бы ты, Шельма, мне сказала, если бы я догадался спросить у тебя совета?
– Я бы сказала вот что – только это не совет, а констатация факта: в такую жару и в тренировочном костюме на восемь размеров больше моего я не пойду ни на какую вылазку. Вы, пожалуйста, играйте себе в ковбоев и индейцев, а я посижу в своем уютном кресле и почитаю «Оксфордскую антологию английской поэзии». Спасибо, Джейкоб, что ты ее захватил.
– Хильда, дорогая, я буду волноваться.
– Обо мне волноваться нечего, Джейкоб. Я всегда могу приказать Ае запереть дверцы. А вам я только мешала бы. Вы трое обучены драться, а я нет. – Шельма повернулась ко мне. – Капитан, поскольку я не иду, то мне сказать больше нечего.
Что оставалось сказать мне?
– Спасибо, Хильда. Дити, тебя что-нибудь беспокоит?
– Да, сэр. С тяжелыми ботинками и глухим костюмом я как-нибудь справлюсь, несмотря на жару. Но мне хотелось бы, чтобы вы с папой все-таки взяли свои меч и саблю. Может быть, рядом с винтовками они и правда немногого стоят, но мне будет спокойнее.
– Если бы я шла с вами, – вставила Хильда, – я сказала бы то же самое. Возможно, это просто эмоциональные последствия того, что произошло – Боже мой, неужели только вчера? – но, может быть, тут говорит подсознательная логика. Не далее как вчера одними клинками вы одержали верх над человеком – ну, над существом, над гуманоидом, – имевшим огнестрельное оружие и всерьез собиравшимся его применить.
– Капитан, я не хотел оставлять свою саблю, – подал голос Джейк.
– Мы возьмем их, – сказал я. Если есть повод идти при мече – все равно какой повод, – надо идти при мече. – Ну как, все готовы? Мы потеряли целый час, солнце склоняется к закату. Дити, ты хочешь что-то сказать?
– Только одну вещь, Зебадия, – и думаю, что никто меня не поддержит. Я предлагаю никуда не ходить.
– Вот как? Принцесса, ты сказала или слишком много, или слишком мало.
– Если мы сейчас пойдем на вылазку, то ночь придется провести здесь – спать сидя или вообще не спать. Но мы ведь можем пуститься вдогонку за солнцем! Помните, на ночной стороне были огни, похожие на города. На дневной стороне было что-то синее – возможно, море. Мне показалось, что я вижу каналы. Но найдем мы что-нибудь или не найдем, в худшем случае мы просто догоним солнце и сможем выспаться на воздухе при дневном свете, как сегодня.
– Дити! У Аи хватит горючего только на один облет вокруг планеты. Ты что, хочешь истратить весь запас только ради удовольствия спать на свежем воздухе?
– Зебадия, я и не думала тратить горючее.
– Да? А мне так показалось.
– Ничего подобного! Соверши перемещение на три минимума или больше курсом на запад. Мы выйдем из атмосферы и, падая обратно, будем искать внизу объекты, заслуживающие внимания. Войдя в атмосферу, мы перейдем в планирующий полет, но где именно – зависит от того, на что нам захочется посмотреть. Когда возможности планирующего полета будут исчерпаны, ты либо примешь решение сесть, либо совершишь следующее перемещение. У нас огромная свобода действий, Зебадия. Можно прямо сейчас, за каких-нибудь несколько минут, выйти на линию восхода. А можно неделями оставаться на дневной стороне, не приземляясь, не тратя горючего, и осмотреть всю планету от полюса до полюса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
