– Увы, сэр, боюсь, уже слишком поздно. Продажа спиртных напитков запрещена после…
– И все же, думаю, ты можешь принести моему другу, что он хочет, – перебил его Дюпен.
– Ах, не просите меня, месье…
– Нет, я прошу, – последовало настойчивое обращение, и оно было немедленно исполнено.
– Не пойму, зачем вы зазвали меня в эту забегаловку на отшибе, – недовольно буркнул Илз, поставив стакан.
– Затем, что она на отшибе. Происходят кое-какие события.
– Я знаю.
– Интересно, – спросил Дюпен, глядя на собеседника проницательным взглядом, – как много вы знаете?
– Что вы имеете в виду?
– Знаете ли вы, например, где точно в данный момент находится Баллантайн?
– А почему я должен это знать?
– Я спросил, вы знаете?
– Если на то пошло, вы-то сами знаете?
Они подозрительно посмотрели друг на друга и, словно сговорившись, одновременно отвернулись в сторону.
– Мы напрасно тратим время, – произнес Дюпен после короткой паузы. – Вы не сказали мне, успешно ли закончилось ваше дело.
– Только потому, что вы не спрашивали. Собственно говоря, да.
Рука Илза потянулась в карман, но Дюпен остановил его предупреждающим жестом.
– Не здесь, – шепотом сказал он. – Сейчас мне нужно быть осторожным. Мы закончим дела в такси, если вы не возражаете. Заплатите за вашу выпивку, и уходим.
Илз обнажил темные зубы в безрадостной улыбке.
– А вы не любите платить, Дюпен? – заметил он.
– Я плачу за то, что получаю, а не наоборот.
В такси Дюпен вежливо спросил:
– Не хотите ли, чтобы я подбросил вас поближе к Маунт-стрит?
– Почему к Маунт-стрит?
– Сдается мне, миссис Илз сейчас была бы рада вашей компании.
– Не впутывайте мою жену в это дело, черт побери! – резко сказал Илз.
– Как вам будет угодно. В следующий раз…
– Следующего раза не будет!
– Поживем – увидим, – мягко произнес Дюпен.
Глава 6
В описи не упоминается
Понедельник, 16 ноября
– Мистер Харпер?
– Да, мистер Браун.
– Прошу вашего внимания. И вашего также, мистер Льюис.
– Хорошо, сэр.
Харпер положил карандаш, который вертел в руках, и с отвращением посмотрел на своего коллегу. Ни за что на свете он не стал бы называть мистера Брауна сэром. Льюис увидел его взгляд и нахмурился. Во всех отношениях, за исключением возраста и рода занятий, молодые люди не имели ничего схожего и в силу разных причин испытывали глубокую неприязнь друг к другу. Харпер был стройный, темноволосый и с острыми чертами лица. Льюис – курносый, светловолосый и плотного телосложения. Льюис серьезно относился к своей должности и обязанностям. Он был доволен местом, доставшимся ему в результате упорных занятий в вечерней школе и заочной учебы в течение долгих лет, пока он работал рассыльным. Его амбиции заключались в том, чтобы стать аукционистом, инспектором и агентом по продаже недвижимости, и свои мечты он связывал со службой в «Инглвуд, Браун и К°». Харпер, наоборот, считал, что с ним жестоко обошлась судьба, по чьей воле его выгнали из Оксфорда, и ему пришлось взяться, на его взгляд, за недостойное дело, из чего, по своей глупости, он не делал секрета. Он считал свою работу неприятной необходимостью и поэтому относился к ней с небрежностью, которая вкупе с его необоснованной и совершенно непреднамеренной демонстрацией превосходства постоянно раздражала Льюиса. Как следствие, они по возможности сторонились друг друга, но в небольшой компании неизбежно сталкивались нос к носу, к обоюдному неудовольствию.
– Дом номер двадцать семь на Дейлсфорд-Гарденс, – сказал мистер Браун и напыщенно откашлялся. – Сдача в аренду с мебелью, арендодатель – мисс Пенроуз, арендатор… э-э-э…
– Колин Джеймс.
– Благодарю вас, мистер Харпер. Арендатор – мистер Колин Джеймс. Срок сдачи – четыре недели, истекает завтра. Похоже, жилец освободил помещение до окончания срока. Тем не менее наша обязанность, защитить интересы своего клиента… э-э-э… наилучшим образом. Мистер Харпер?
– Да, мистер Браун.
– Возьмите, пожалуйста, предназначенный для мисс Пенроуз экземпляр описи имущества и тщательно – очень тщательно – проверьте… э-э-э… его наличие. Вы поняли?
– Безусловно.
– Кроме того, также зафиксируйте любые повреждения, которые вы… которые вы заметите.
– Несомненно.
– Мистер Льюис?
– Да, сэр.
– Отправляйтесь с мистером Харпером и проконтролируйте его.
– Хорошо, сэр.
– Право же, мистер Браун, – возразил Харпер. – Я вполне способен справиться с таким простым делом без чьей-либо помощи.
– Это ваше мнение, мистер Харпер. К сожалению, я так не думаю. Недавно я обратил внимание на некоторую досадную… э-э-э… халатность в вашей работе. Весьма нежелательно, чтобы в таком деле, как наше, мы проявляли какую-либо… э-э-э… невнимательность. Вот почему я считаю необходимым послать вас проверить опись, а мистера Льюиса – проконтролировать это.
Хихикнув над собственной попыткой сострить, мистер Браун удалился в свой кабинет.
Молодые люди шли на Дейлсфорд-Гарденс в прескверном настроении. У Харпера имелось много причин для недовольства, и одна из них заключалась в проявленном к нему неуважении и в осознании того, что оно вполне оправданно. Льюис со своей стороны хотя и был доволен, что со старшего по должности Харпера сбили спесь, возмущался столь ненужным поручением.
Перед дверью дома номер 27 Льюис нарушил молчание, которое они хранили всю дорогу от офиса.
– У тебя есть ключ? – спросил он.
– Уместнее было бы задать этот вопрос, перед тем как мы собрались идти, – холодно ответил Харпер. – Но вообще-то есть.
Они прошли внутрь.
– А опись у тебя с собой? – снова поинтересовался Льюис.
На этот раз Харпер даже не удосужился ответить. Он достал из кармана свернутый лист бумаги и встал спиной к двери.
– Тогда читай, а я буду проверять, – сказал Льюис.
Харпер устало пожал плечами и с безграничным отвращением в голосе начал:
– Прихожая и коридор. Пять метров зеленого линолеума.
– Есть. В порядке.
– Резная вешалка для шляп из красного дерева.
– Есть. В порядке.
– Настенное зеркало в раме из черного дерева.
– Есть. Но не в порядке. На одном из углов большой скол.
– Об этом здесь ничего не сказано.
– Значит, это порча имущества. Отметь у себя.
Харпер сделал пометку.
– Толку от этого все равно никакого, – заметил он. – Жилец укатил за границу.
– Сначала бы починил, а потом уезжал, – отрезал Льюис. – В любом случае мы должны защищать нашего клиента. Она имеет право предъявить претензию. Запиши это.
– А как же! – Харпер кипел от злости. – Давай дальше. Японский лакированный подвесной шкаф.
Покончив с прихожей, они перешли в гостиную на первом этаже. Это была небольшая комната, заставленная мебелью, и проверять обстановку оказалось долгим и трудоемким занятием. Льюис, обнаружив еще два незначительных повреждения и отсутствие в описи дешевой медной пепельницы, явно ликовал по поводу своей проницательности. Харпер все больше и больше раздражался, пока добросовестность его коллеги непроявилась в полной мере и не позволила ему перейти в курительную комнату.
Харпер первым вошел в дверь, остановился на пороге и, когда Льюис собрался последовать за ним, удержал его.
– Постой, – негромко произнес он, – по-моему, кое-что здесь не указано в описи.
В полицейском участке, что на углу Верхней Дейлсфорд-стрит и Фулхэм-роуд, зазвонил телефон. Сержант Теппер, бывший добросовестным полицейским, записал время, прежде чем ответить. 11.31 утра. Он поднес трубку к уху и сначала ничего не мог понять, слыша только частые вдохи, словно кто-то запыхался после бега. Наконец раздался хриплый голос:
– Убийство, убийство! Приезжайте немедленно.
– Что вы говорите? – рявкнул Теппер. – Кто вы? Где?…
– Я говорю, тут совершено убийство, – повторил незнакомец. На какой-то момент наступила тишина, и сержант подумал, что звонок сорвался. Потом послышался спокойный, интеллигентный голос:
– Я говорю из дома номер двадцать семь на Дейлсфорд-Гарденс. Здесь тело Лайонела Баллантайна. Приезжайте и заберите его, пожалуйста… Да, конечно, я подожду вас. До свидания.
Теппер вскочил со стула со скоростью, примечательной и для более молодого человека. Через полминуты после того, как положил трубку, он был уже на улице, и за ним спешил молодой констебль, а еще один полицейский звонил из участка в Скотленд-Ярд.
У двери дома номер 27 полицейские увидели двух ожидавших их молодых людей. Оба выглядели потрясенными. Более хладнокровный Харпер первым обратился к Тепперу:
– Рад вас видеть, сержант. Он там, в глубине дома. Ничего не тронуто.
Они прошли за полицейскими через прихожую в курительную комнату. Штора была опущена, и горела электрическая лампочка. Контраст с дневным светом снаружи создавал ощущение нереальности. На какой-то момент воцарилась тишина – все смотрели на труп. Распростертая закоченевшая фигура напоминала чудовищную марионетку, отвратительную, гротесковую, неуместную.
