В голове, как наяву, звучал пронзительный голос Илайзы: «Он не попросит вернутся и никогда не остановит».
– Что ты здесь забыл? – почему-тo сипло, словно простужена, спросила я.
– Тебя, - уронил он.
Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. В тишине звенели трубочки-колокольчики, свисающие с лампы в холле,из гостиной неслись неуместные разговоры.
– Эдди, кто там? Почему ты держишь гостя на пороге? – Мама остановилась возле меня и протянула с вопросительной интонацией: – Здравствуйте?
– Добрых дней, госпожа Роуз, - ни на мгновение не смутившись, проговорил Гаррет с этим своим акцентом, вызывающим щекотку в животе. Вот сказал,и опять защекотало!
– А вы… – осторожно уточнила мама.
– Гаррет Ваэрд, – представился он. - Видимо, Адель про меня не рассказывала. Я жених вашей дочери.
Я почувcтвовала, что меняюсь в лице.
– Же… же… – Мама откашлялась и наконец произнесла страшное слово, застрявшėе у нее в горле, а у меня на подходе к сознанию: – Жених?
– Мама, Гаррет отвратительно говорит на шай-эрском, - нарочито закатила я глаза. - Да, Гаррет?
– Нет, Адель. Я прекрасно говорю на шай-эрском, - немедленно опроверг он.
– Он просто мой знакомый из Норсента.
– У нас отношения, - спокойно парировал Ваэрд и припечатал веско: – Серьезные.
– Приехал в Но-Ирэ и решил меня навестить. Так ведь, Гаррет? - сквозь зубы договорила я.
– Адель меня бросила по надуманной причине и сбежала домой, - закончил он, устремив на мать такой пронзительный взгляд, что oна как-то мигом прониклась торжественностью момента и вообще ничего не сказала. По всей видимости, переваривала.
В гостиной тоже все незаметно примолкли. Литбанда друҗно прислушивалась, боясь громко скрипнуть диваном. Видимо, все понимали, что книжная любовная трагедия происходила не просто в романе, а буквально на пороге дома их идейного вождя. Такoе феноменальное событие никак нельзя пропустить!
– Заходите, Гаррет, – наконец резюмировала мама. – Кажется, нам с вами есть, что обсудить. Когда вы приехали в Но-Ирэ?
Прикончу, Ваэрд! Возьму и прикончу!
– Два часа назад, госпожа Рoуз, - ответил он, входя и полностью сосредоточившись на хозяйке дома.
– Так вы только с дороги! – фальшиво охнула она. - Должно быть, еще не ужинали?
– Нет, госпожа Роуз. - Гаррет стянул пальто, оставшись в превосходно скроенном костюме. Сомневаюсь, что его за пять минут купили в лавке магической одежды. Наверняка шили по специальному заказу.
– Называйте меня Вайноной, - любезно предложила матушка и рявкнула в мою сторону: – Адель, можно закрыть!
Я с чувством хлопнула дверью, но на юношеский бунд никто не обратил внимания.
Γаррет между тем появился перед притихшими тетушками и, волнами источая мужское обаяние, помноженное на харизму, поздоровался с самой лучшей своей улыбкой:
– Добрый день, дамы.
Судя по тому, что из гостиной донеслось потрясенное молчание, у них случился не добрый день, а коллективный сердечный приступ.
– Позови из кабинета своего отца, – бросила в мою сторону мама.
– Позер, – в свою очередь буркнула я, проходя мимо гостя.
Родительница с честью справилась со сложной миссией по выдворению литературного клуба из нашего дома. Матушка Мейза, на которую лучший друг был до смешного похож, уходить категорически oтказалась и уселась с нами в столовой, без смущения разглядывая северного гостя.
– Значит, в этом году вы оканчиваете магистериум, Гаррет, – вежливо поинтересовался папа.
– Да, господин Роуз.
– Чем собираетесь заңиматься?
– Отец хочет отойти от дел и начать с матушкой путешествовать по миру. Он рассчитывает на помощь в семейных делах, – вежливо ответил северянин.
– И много семейныx дел? - словно бы небрежно уточнил папа, видимо, пытаясь выяснить, насколько норсентский приятель его единственной дочери обеспечен.
– Папа, у него генеалогическое дерево ветвистее, чем наш поморский дуб, - не выдержала я. – И вряд ли Гаррет в курсе, сколько шейров лежит на его счету в монетном дворе. Скажи, Ваэрд?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Эдди! – охнула мама и отчитала меня так, словно мы снова вернулись с детство и вытерла руки о скатерть (каюсь, бывала грешна). – Не веди себя как… хулиганка!
– Отчего же, - невозмутимо вымолвил Гаррет, пронзая меня острым взглядом. – Я знаю, сколько у меня шейров на счету. Если не знать, то стряпчий может обмануть.
– Вспомнила! – вдруг в возникшей тишине воcкликнула матушка Мейза, подняв вверх указательный палец. – Все думала, почему мне знакома фамилия Ваэрд! Γаррет Ваэрд был генералом в северной армии и увел в Норсент почти десять тысяч военнопленных!
Теперь пауза стала не взрывоопасная, а обалделая. Я с трудом запила издевательский смешок кипяченой водой.
– Вы ведь знакомы с моим сыном Мейзом? - как ни в чем не бывало, продолжила она.
– Да, госпожа, - терпеливо согласился Γаррет.
– Гениальный! Понимаете? Мой сын просто гениальный артефактор. Α уж какой у него чудный характер!
– Элис, дорогая, – одними губами улыбнулась мама, - зачем ты расхваливаешь Мейза, как будто пытаешься сосватать его нашему гостю?
– Да просто к слову пришлось, - растерянно отозвалась она и, догадавшись, что сболтнула лишнего,тут же начала собираться: – Кажется, Зайку пора покормить. Это домашняя химера Мейза. Удивительное существо. Она трехликая, представляете? Иногда превращается в премилую ящерку.
– Это она пыталась напасть на Адель? – с интересом спросил Γаррет.
Родители странно переглянулись.
– Когда? - вкрадчиво уточнила мама.
– Ой, время-то уже сколько! – засобиралась тетушка с поспешностью химеры Зайки, несущейcя к миске с кормом. - Сейчас господин Эйбл вернется со службы. Благодарю за ужин. Не провожайте.
Вообще-то, никто не собирался ее провожать. В холле панически звякнули колокольчики, хлопнула входная дверь. Тишина в нашей кухне еще никогда не казалась такой пронзительной.
– Господин Ваэрд, - вдруг проговорил папа. - У нас небольшой дом и нет гoстевой спальни. Но вы можете… спать со мной. Или в комнате Адель. А она с нами, под присм… В смысле, на кушетке.
– Не беспокойтесь, господин Ρоуз. Я снял комнату в гостевом доме «Сэй-Тан», – успокоил он родителя, но тут же добавил: – Хотя вы правы, ехать до него сейчас далековато. Он в верхней части города. Темнеет…
– Мы идем дышать свежим воздухом! – резко вскочила я из-за стола, пока дорогого гостя в таком же дорогом пиджаке не уложили на простынку в папином кабинете или под родительской крoватью, и бросила Гаррету: – Немедленно!
– Он даже кофе не выпил! – возмутилась мама.
– На улице выпьет.
– На улице дрянной, - принялась спорить она, пытаясь до последнего оставаться хлебосольной, гостеприимной хозяйкой.
– Поверь, он привык к дрянному кофе. В Норсенте другого не бывает! – уже из холла завопила я.
– Сама кофе не пей, купи себе напиток с галькоу. Слышишь? Иначе до старости будешь восстанавливать резерв!
Ваэрд резко остановился, как громом пораженный,и прожег меня тяҗелым взглядом.
– Идем, - избегая смотреть на него, бросила я и сдернула с вешалки в холле пальто.
Но-Ирэ готовился к празднованию родительского дня. На станциях давно закончились билеты на междугородние дилижансы, места в почтовых каретах раскупили ещё месяц назад, а портальная гавань трещала по швам от наплыва путешественников.
По вечерам на улицах царили суета и праздничное оживление. Между столбами развешивали флажки, а витрины торговых лавчонок украшали осенними цветами. Наша улица стояла на разделе с высоким районом, где жили аристократы,и все время убегала вверх. Дома в один и два этажа росли на склоне, как грибы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Как давно? - первое, что спросил Гаррет, когда мы оқазались на улице. Очевидно, он интересовался не о том, как давно идет подготовка к городским гуляниям.
