— Замечательный пример, — проговорил Мун. — Уголовник сам же пострадал из-за того, что покусился на частную собственность.
Когда Силкок с помощью каната, которым он был теперь обвязан, вновь появился на поверхности, от его улучшившегося было настроения не осталось и следа. Блэар решил вести разговор в открытую.
— Что вам известно о Мэйпоуле?
Даже в том крайнем положении, в каком находился Силкок, тот был искренне ошарашен:
— О ком?!
— В декабре вы встречались с преподобным Мэйпоулом. Вы подошли к нему после матча по регби, причем ваша беседа обратила на себя внимание старшего констебля Муна, и тот выставил вас из города.
Силкок скосил глаза на начальника полиции:
— Возможно, я и разговаривал с тем, о ком вы спрашиваете, но это же не преступление.
— Вы предлагали ему разного рода развлечения, — продолжал Блэар. — Какие именно?
Силкок снова вспомнил о собравшейся вокруг него толпе; в конце концов, то было время уличных ораторов.
— Возможно, и предлагал. Разные, кого что интересует.
— Девочек или мальчиков?
— Я птица не такого высокого полета, педерастией не занимаюсь. Наверное, я имел в виду карты.
— Зачем вам вообще понадобилось делать подобные предложения священнослужителю?
— Он же играл в регби. Странное занятие для священника. Но раз уж ему пришлось по вкусу регби, могло понравиться и что-то другое.
— Вы угрожали ему, чтобы он не обращался в полицию?
— Ничего подобного. По-моему, я сказал: «Ладно, забудем». Точно, именно так я тогда и сказал. Но не прошло и минуты, как старший констебль уже тут как тут и хватает меня за глотку. А я ничего не сделал, только поговорил со священником. Разве это честно?
Он снова ушел под воду. Блэар изо всех сил уперся ногами в землю и потянул конец веревки на себя. Силкок показался на поверхности, но канат повернулся так, что ему пришлось продолжать разговор, чуть ли не выворачивая голову назад, в противном случае ее вжало бы в плечи:
— Да, тяжко приходится, когда тебя спасают.
Нырявший с наружной стороны створа показался на поверхности и в полном изнеможении перевернулся на спину.
— Вы по-прежнему играете в азартные игры? — спросил Блэар.
— Я тону, — ответил Силкок.
— Играете или нет?
— Да. Играю. — Силкок не отрывал взгляда от Блэара, будто эта связывавшая их незримая нить могла стать для него спасением.
— Кто-нибудь в Уигане подсказал вам обратиться именно к Мэйпоулу?
— Люди, с которыми я соприкасаюсь, не ходят в церковь. По крайней мере, люди моего круга.
— Вашего круга?
— Путешественники, спортсмены и те, кто любит поболеть.
— Поболеть? То есть любители борьбы и драк?
— Любители кулачных боев.
— В перчатках?
— Нет, на голых кулаках. Перчатки убивают всю зрелищность.
— То есть не позволяют драться до крови?
— Где кровь, там и денежки. Если бой останавливают, потому что у кого-то из бойцов пошла кровь, то ставки делаются заново. Так что тут во всех отношениях больше жизни.
— А регби?
— Регби не для тех, кто любит играть на деньги. Скорее для шахтеров. А еще мне нравятся собачьи бои, петушиные, бои собак или хорьков с крысами.
— А пурринг? Знаете, как дерутся шахтеры — на клогах?
— Тоже неплохо.
Отдышавшийся ныряльщик с трудом выбрался из воды, подошел к Муну и отрицательно покачал головой. Силкок внимательно следил за ним: всплески воды уже заливали ему ноздри и веки.
— Наберите новых людей в помощь, — сказал Блэар Муну.
— Нет смысла выгонять человека из города, если, когда он вернется, я стану возиться с ним как с ребенком, — ответил Мун.
— Спросите еще что-нибудь, — попросил Силкок.
— Кто, на ваш взгляд, лучший боец в пурринге из тех, кого вы видели?
— Трудный вопрос. А в общем-то Маккарфи из Уигана.
— Джейксона вам не приходилось видеть?
— В бою — нет. Но я о нем слышал.
— И что вы о нем слышали?
— Некоторые считают, что лучше него бойца нет. В пурринге, я имею в виду.
— И кто так считает?
— Один человек, Харви; он говорил, что работает вместе с Джейксоном.
— Харви — это имя или фамилия?
— Не знаю.
— Один из шахтеров, с которыми вы играли?
Силкок снова ушел под воду, волосы его расплылись по поверхности, словно водоросли. Блэар еще сильнее подтянул канат вверх, хотя и чувствовал, что руки Силкока уже почти выворачиваются из суставов.
— Никогда не играю с шахтерами, — проговорил Силкок. — Они только карты мнут и мажут.
— Значит, Харви не был таким чумазым, как шахтер? — спросил Блэар и, обернувшись к Муну, добавил: — Пошлите новых ныряльщиков.
Мун не предпринял ровным счетом ничего, лишь величественным жестом указал на стоящих вдоль шлюза людей, среди которых ни один не обнаруживал желания нырнуть в воду.
— Чумазым он не был, но не везло ему здорово. — Силкок выжал из себя улыбку. — В жизни не видел большего неудачника. Я к нему приклеился, как к лучшему другу.
— Чумазым он не был, но работал на шахте с Джейксоном, да? А как вы с Харви познакомились?
— Через карты. Если б я мог всю жизнь играть с Харви, никогда бы сюда не угодил.
Силкок опять скрылся под водой. Изо рта у него вырвались серебристые пузыри. Блэар обмотался концом каната и тянул изо всех сил, но без особого эффекта. Все его усилия привели лишь к тому, что лицо Силкока побагровело от натуги, глаза выпучились.
Блэар не видел, как вернулся Леверетт и вообще обратил на него внимание, только когда управляющий имением Хэнни приладил водопроводный ключ размером с ногу взрослого человека к оси, на которой была сорвана гайка, и изо всех сил, как бы загребая веслом, нажал на рукоятку ключа. Потом перехватил гайку зажимами ключа и снова нажал. Откуда-то из глубины шлюза послышался мощный низкий звук, и выстроившиеся за воротами баржи заколыхались из стороны в сторону. Мун, глядя на него, побагровел, Леверетт же продолжал изо всех сил жать на рукоятку ключа.
Кто-то помог Блэару вытянуть Силкока наверх и сделать ему искусственное дыхание. Вытащенный из шлюза, Силкок оказался просто маленьким мокрым человечком, чем-то похожим на привязанную к веревке тряпку. Вода увеличивала изображение, в ней он выглядел куда более значительным.
Леверетт перешел к ним по кромке ворот шлюза, держа в руках водопроводный ключ:
— Мой дед, шлюзовой мастер, сделал бы именно так.
Глава шестнадцатая
Вернувшись в гостиницу и войдя к себе в номер, Блэар прямиком направился к стоявшей на столике возле окна спальни бутылке бренди. Поскольку комната была освещена, в окне он увидел собственное отражение: как будто из-под воды на него глядел утопленник.
В те минуты, что могли стать последними в его жизни — когда он был не в силах освободиться и спастись, словно матрос на нок-рее тонущего корабля, Силкок стремился до последнего по возможности сохранить хоть частицу собственного достоинства и подтрунивал со своего конца каната, пока над водой не остался один лишь его нос, а потом только руки, судорожно цеплявшиеся за канат. Он сумел каким-то образом сообщить Блэару всю мощь и глубину переживаемого им ужаса. Руки у Блэара все еще тряслись, словно это ощущение до сих пор оставалось с ним.
Затвор шлюза, как выяснилось, зажал Силкока так сильно, что сломал ему лодыжку. Видит Бог, угодивший в воду Силкок никак не годился на роль невинной жертвы: по его же собственному признанию, он был вором, мошенником и пьяницей. Но Блэар успел переговорить со всеми членами семьи шкипера баржи; все они находились ночью на борту и сидели в каюте, потому что шлюз заполняется очень медленно, а снаружи было уже темно; никто из них, однако, не слышал звука, который мог бы издать удар головы о планширь.
Кто-то раскроил Силкоку голову, потом притащил его к шлюзу, спустил в воду, зажал его ногу в затворе шлюза, как в капкане, и сорвал рукоятку кривошипа, поднимающего затвор. Но все могло произойти и так, как утверждал Мун: Силкок, переходя шлюз по верхней кромке ворот, упал в воду вниз головой, ударился в полете о планширь баржи, и течением его затянуло в закрывавшийся затвор шлюза. Сам же Силкок хвастал — даже после того, как его спасли, — что он не в состоянии вспомнить всех своих врагов. С Биллом Джейксоном он никогда не встречался, к тому же Блэар по собственному опыту знал, что Билл не умеет плавать. Спасение Силкока ничего не дало, разве что жулик остался жив да ладони Блэара все еще горели от каната.
Вначале пони в шахте, теперь вот Силкок. В этом городке нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Можно было беззаботно резвиться на зеленой лужайке и в одно мгновение оказаться поглощенным землей, как будто вода и шахты были живыми. Блэар представил себе, как тысячи нитей неразрывно связывают его со всем находящимся в поле зрения. Святой Блэар, покровитель всех бесследно пропавших. Смешно.
