пиявками, день за днём загрязняли морскую воду продуктами своей жизнедеятельности. Загрязняли и теперь, когда большую их часть бросили, углеводороды стали не нужны, персонал покинул их, не позаботившись о консервации скважин. Посчитать урон, нанесённый биосфере планеты, не могут до сих пор.
Суша, пожалуй, пострадала меньше, сильнее пострадали жившие на ней люди. Упадок экономики, разрыв торговых связей, безработица, нехватка элементарных товаров первой необходимости, политический и культурный кризис. А также, растерянность людей, позволивших захватить свой дом и их стыд друг перед другом. Всё это только предстоит преодолеть. Вдобавок ко всему, правительство сделало вид, что они не виноваты в случившемся. Некоторые сбежали, пока была возможность, некоторые инициировали разбирательства, расследования и бесконечные дебаты, стараясь возложить вину на других, или набрать политический вес, в новой ситуации. Люди реагировали на это вяло. Понимая, что это их общая вина. Слова политиков больше не имели над ними власти, им не верили и не доверяли. Политическая система рассыпалась в труху, лишившись электората, утратив легитимность и устойчивость. Избиратели не хотели её восстановления, они хотели очистить свой дом и помочь соседу очистить свой. Предстояло много работы, и люди делали её не по принуждению или за деньги, а по своей инициативе, безвозмездно, проявляя взаимопомощь и поддержку.
Но как и бывает всегда, кто-то должен понести наказание. Так уж устроены люди. Вчерашние враги, приложившие одинаковые усилия для развязывания конфликта, «после» начинают деловито искать способы найти виновных. В одночасье позабыв обиды или взаимные претензии, жмут друг другу руки, садятся за стол переговоров, и отдают на откуп тех, кого по их мнению, не жалко, кем можно пожертвовать в угоду толпе, попутно обеляя себя. Вот тот, кто виновен в преступлениях, кричат они. Факты вылезли наружу! Личное обогащение, преступные приказы, искажение действительности, перегиб на местах! Это они сделали то-то и то-то, они плохие, они…они…они… Глупо говорить, что толпа не хочет этого, ещё как хочет! Хочет своими глазами увидеть виновника всех несчастий и услышать его последний вздох. Так ей будет легче. Так не нужно думать о собственной вине. Проще сказать — «они»! Конечно, я не совсем права, действительные преступники и их пособники существуют и должны понести наказание. Это справедливо. Это необходимо. Я лишь говорю о безнаказанности самой системы, породившей и позволившей им творить ужасные вещи… она останется прежней.
Тогда в Сети часто упоминались судебные процессы, аресты и имена людей, объявленных в международный розыск, по обвинениям в военных преступлениях, убийствах, воровстве или превышении своих полномочий. Их было много. За ними следили, находя утешение, что виновники найдены и будут наказаны. Громкие дела, ужасающие подробности, свидетельства зверств и их жертвы… Я старалась не слушать и не видеть подобного. Сейчас уже поздно говорила я себе. Где вы были раньше?
Но одна новость, касающаяся меня лично, всё же привлекла моё внимание. В столице начинался судебный процесс над генералом Макридом, обвиняемым сразу по нескольким статьям. И бывший Союз и Метрополия и даже наши местные власти предъявили ему свои обвинения, быстро создали комиссию и собрали доказательства, намереваясь устроить публичные слушанья на открытом процессе.
— В чём его обвиняли?
— Во всём подряд. От коррупции до превышения полномочий и торговли людьми. Три стороны нашли множество причин посадить его на скамью подсудимых, а вместе с ним и нескольких его подельников. Многие обвинения были достаточно серьёзными. Такие, как похищения, вымогательства или торговля человеческими органами. Этот эпизод рассматривался отдельно и ему уделялось самое пристальное внимание. Как официальный представитель Союза, генерал в том числе, руководил медицинскими службами и всем, что касалось этой сферы. Почти как главный врач самой большой больницы в современной истории. Любое медицинское учреждение на Самуи, каждый врач, медсестра или сиделка подчинялись ему. Тут-то он и нашёл свою золотую жилу. Органы, так необходимые многим богатым людям как в Метрополии, так и в колониях. Чёрный рынок и контролирующие его люди, щедро платили нашему генералу за сердца и селезёнки, принадлежавшие пациентам «его» госпиталей. Идеальное место и время, для подобных дел. Тысячи имён, списки больных, выздоравливающих и поступающих, обновляются с такой скоростью, что ответственные не успевают их корректировать. Ошибки, опечатки, человеческий фактор… А главное, полнейшее отсутствие надзорных органов, докучливых и дотошных родственников и правоохранителей, к которым эти самые родственники могут обратиться. Никаких врачебных комиссий, вскрытий и объяснений причины смерти. Солдаты, всего лишь солдаты. Кто их считает? Вот вам и борьба с угнетателями. Только представьте себе ситуацию, в которой человек попадает на войну, возможно, сам, добровольцем, участвует в сражениях, где его жизнь каждую минуту весит на волоске, получает ранение, попадает в тыл, в госпиталь, представьте его муки, боль, он думает, что его жизнь в надёжных руках лечащего врача. Думает, что ему помогут, поставят на ноги. Ведь раз он здесь, то самое страшное уже позади… А потом его вычёркивают из списков, делают вид, что его не существовало, умертвляют и отправляют часть его тела «новому» хозяину. Тому, кто купил смерть этого человека. Нелепо. Страшно. Бесчеловечно.
Макрид лишь «владел» бизнесом, естественно, на него работали некоторые врачи, они оказались рядом с ним на скамье подсудимых и разделили с ним общую участь. На видео, транслируемое в прямом эфире по Сети, был виден ужас на лицах присутствующих, когда прокурор приводил примеры и доказательства этих преступлений. Не знаю, какой резонанс вызвал этот процесс в других колониях, но на Самуи, в то время не было более часто обсуждаемой темы. Впрочем, таких судов было много, в разных местах. Вы же помните. Ещё одна чёрная страница в летописи тех лет.
В день оглашения приговора я приехала к зданию суда. Марта захотела меня сопровождать. Было много народу. Многие пытались попасть внутрь, но места всем желающим не нашлось. Мы стояли у линии оцепления, полиция перегородила подходы к зданию, оттесняя толпу, во избежание давки. На фасаде был огромный экран, на котором шла прямая трансляция из зала суда. Мне этого было достаточно. Длинный список обвинений был зачитан. Подсудимым дали последнюю возможность выступить, никто ею не воспользовался, и присяжные ушли на голосование. Приговор — смерть через повешенье, всем фигурантом дела, принято единогласно. Толпа вокруг меня заволновалась, конечно, никто не сомневался в приговоре, уж больно неопровержимые доказательства собрало обвинение.
Казнь решили также проводить публично, на следующий день после приговора. Я не собиралась присутствовать. Но я должна была дождаться, когда осуждённых выведут из здания суда, хотела их увидеть, впрочем, как и все. Только мотивы у нас были разные. Марта, знавшая мельчайшие
