— А коли так, то спасибо и вам, что утешили старика, я ведь тоже рад хорошим людям. Бывайте ж! Хотите, отдохните на кровати, а охота — гуляйте!
— Мы погуляем!
— Вот и отлично.
Они вышли из домика, двинулись к зарослям ив. Покачивалась земля, феерически сверкала гладь реки. Галя держалась за плечо Григора, тихонько смеялась.
— Ой, я совсем захмелела.
Она прижалась щекою к стволу ивы, обняла его. Закрыла глаза, словно прислушивалась к неслышному голосу.
— Странно.
— Что, Галя? — нежно спросил Григор.
— Счастье… Ради него люди воюют, страдают. Его ищут в путешествиях, в подвигах. Ради него запускают ракеты, строят машины, хлопочут о квартире. Быть может, это все химеры? Вот я теперь счастлива. Очень счастлива…
— Галя…
Погодите, я все скажу. Счастье — единственное мерило и критерий. Ради него мы стремимся куда-то в неоглядную, даль, в будущее. А оно не где-то, а здесь. Рядом с нами. Это волшебное, неповторимое мгновение… Сейчас, теперь… Как его сохранить? Быть может, дружинник Киевской Руси или Спартак были счастливее нас.
Возможно, девушка-полтавка, ожидая казака из похода, была на сто голов выше нас в своем терпении, страдании и счастье. Она жила более полной жизнью, ощущала глубже, нежели мы. Мы слишком много хотим. И не достигаем желанного — и ощущаем себя несчастными. А счастье сидит в уголке, простое, незаметное, и просит, чтобы на него обратили внимание… Придите, наклонитесь, возьмите…
— Галя, как хорошо вы сказали…
— Правда? — засияла она, дотронувшись пальцем до его руки.
— Правда. Я тоже так ощущай. И снилось мне… что-то подобное… Но в иных масштабах…
— Вы же обещали рассказать? — напомнила она. — Я жду…
Он взял ее руки в свои, прижал к груди и начал рассказывать. Она зачарованно слушала. А когда Григор кончил, нетерпеливо воскликнула:
— Дальше, дальше!
— Что дальше?
— Что с ними случилось? С вами?
— Не знаю. Я проснулся…
— Надо знать, — взволнованно сказала она. — Это очень важно.
— Почему? — удивился Григор.
— Не знаю. Но ощущаю. Какая-то странная связь с нашей судьбою. Но откуда это у вас? Почему?
— Фантасмагория? — неуверенно произнес он.
— Такая четкая?
— Кто скажет? Быть может, это образы иного мира. Близкие мне психически.
Академик Наан, эстонец, считает, что рядом с нами существует множество миров.
Они для нас неощутимы, незримы, но они есть. Там кипит своя жизнь, свои конфликты и трагедии. Возможно, мой сон — эхо тех событий? И вообще — множество человеческих сновидений, отличных от земной реальности…
— Волшебная гипотеза, — прошептала Галя. — Я бы хотела, чтобы она была реальностью. Но ваш сон… Вы там ощущали себя криминалистом. Интересно — все же есть какое-то родства. А я… Меня вы там запомнили?
— Вы — это Громовица, — тихо сказал Григор. — Я это чувствовал.
— Почему же мы не вместе в том мире? — печально спросила девушка.
— Не знаю. Зато здесь… мы вместе.
— О, если бы так было всегда! — с мукою молвила она. — Я так ждала любви…
Он обнял ее, припал к губам — трепещущим, горячим. И стон, и смех, и клики журавлей в небе — все слилось в единую симфонию счастья. Не прошлое, не грядущее! Вечное мгновение. Неощутимое и единственно сущее. Сохранить его, задержать, сделать вечным!
Уходило безжалостное время. Григор выпивал слезы на глазах любимой, целовал прохладные пальцы. Солнце склонялось к горизонту, темнело, наливалось багрянцем…
Они попрощались с дедом, обещали навестить его. Обратным рейсом вернулись в Киев. Григор проводил Галю к улице Покрученной. Они еще долго стояли под ветвями каштана, любовались лунной феерией ночи.
— Пора, — наконец вздохнула Галя.
— Еще немного…
— Смешной, — погладив плечо Григора, прошептала девушка. — Хочу остаться наедине, хочу все пережить снова. Это — незабываемое.
— Когда снова увидимся?
— Когда хочешь. Хоть завтра.
— Но ведь ты на работе?
— Возьму отгул.
— Тогда завтра. Пойдем к моим друзьям. Будет интересная встреча. Диспут. Мы это назвали «Суд над богами». Оценка мировых религий. Будет бой. Придут атеисты, верующие, философы, кибернетики…
— Это что — для меня? — отстранилась девушка, остро взглянув на Григора. — Чтобы перевоспитать?
— Ну что ты! Это уже давно запланировано. Интересный эксперимент. Проблема Космического Права. Не пожалеешь, если придешь.
— Ну хорошо, — улыбнулась Галя. — Пойду. Лишь бы с тобою. Погоди, ненасытный. Ты зацелуешь меня… Прощай.
— До встречи. Завтра в пять вечера. Возле Владимира.
Заскрипела калитка. Залаял соседский пес. Вот и все. Нет ее. Только память сохраняется в сердце, как праздник, касание ее уст еще горит на его устах.
Григор вернулся домой где-то после полуночи. Дед Микита сидел на кровати, дымил трубкой, недовольно крутил головою.
— Парубкуешь, Григор? Гляди, чтобы тебя какая-нибудь жучка не поймала на крючок!
— Не поймает! — пообещал Григор, поспешая в свою комнату. — Моя девушка из сказки!
— Все они из сказки. Пока гуляют. А потом — драконами становятся. Вот как моя баба… Хе-хе…
Григор разделся, нырнул под одеяло, сладко смежил веки, чтобы вспомнить все, что произошло с ним сегодня. Чтобы снова и снова пережить волшебство первого объятия… Но вот подкрался поток инобытийных событий, образов, незаметно захватил в неумолимые щупальца, метнул Григора в простор, в стремительный вихрь нездешней жизни. И снова жил Бова в далеком мире, снова стал Меркурием, Космоследователем Системы Ара…
Прошло много циклов. Очень много.
Ариман выполнил свой космотворческий план. Демиурги и Космократоры запрограммировали эволюцию на выбранной для эксперимента планете в Трехмерной Беспредельности. Наступил решающий час. В Новом Мире появился человек.
Система напряженно ожидала: что случится? Кто прав — Ариман или Горикорень? Хоть Группа Многомерности и была изолирована в Тартаре, мир Ара знал о трагическом событии на Конгрессе. Распространялись тревожные слухи, люди ждали чрезвычайных событий.
Синоптики сообщили: психический потенциал Ары резко возрос. В естество арян вливались похищенные силы новорожденного мира. Ариман радовался, зная, что он связал свою судьбу с судьбой миллиардов жителей Системы и что они, пользуясь паразитическими дарами, тем самым разделяют ответственность за чудовищный акт узурпации. Его сторонники праздновали победу, но многие ученые Ары знали: бумеранг неминуем! Страх мешал им сказать правду Главному Координатору. Меркурий тяжело заболел. Психическая раздвоенность угнетала его. Прежняя верность Ариману и любовь к Громовице разрушали душу Космоследователя. Он сослался на усталость и уединился в далеком секторе. Отдыхал, размышлял, искал решения в сложнейшей ситуации. Кто прав? Ариман или Горикорень? Где истина? Благо родной Системы любой ценой или самоотречение во имя высших идеалов?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
